Мой дед застыл в воронке.
Он цел и невредим.
Его прикрыл германец –
красив, как херувим.
И форму унтер Павел
стирал – не отстирал.
Он знал, что немец - Пауль.
И немец был капрал.
Сигнальная ракета
уснула в небесах.
Дед Павел снова выжил.
Но как-то умер страх.
Мечтала белошвейка:
придёт войне конец.
Вернётся унтер Павел –
и сразу под венец.
Пусть будет унтер Павел
здоров, хоть небогат.
Строчила белошвейка
кальсоны для солдат.
Ах, бабушка, ах, Женя!
Грядет немало войн.
И то не самый страшный,
и не последний бой.
И ваши дети, Женя,
пройдут голодомор,
и будут есть щетинник
из сусликовых нор.
Во всех грядущих войнах
твой парень пострелял –
давно уже не унтер,
тем паче – не капрал.
Но в этих войнах Павел
любил свою жену.
А ваши дети тоже
прошли свою войну.
Строчи кальсоны, девочка.
В них выжили не все.
Смотри, двуколка едет
по утренней росе.
Бежит к тебе навстречу
твой человек с ружьём.
Неужто войны в прошлом?
Неужто вновь вдвоём?
***
Отрывки из песен бабушки, когда она мыла посуду или готовила:
«За наших жён, матерей и детей пусть бог карает германцев-зверей»… «Отец лежит на лаве, А мать на столе, А сестрица роднАя В море на дне. Трам парам, трам парам, Трам парам рам па-пам, А сестрица роднАя в море на дне»…
А дед рассказывал, как они по вечерам братались с германцами, знакомились, обменивались едой и спиртным,точно зная, что уже утром начнут стрелять друг в друга. И ужас от его рассказов я переживаю всю жизнь, хотя потом было много войн, и уже никто ни с кем не братался. Просто было смертоубийство...
© Вит. Чел
***
Не стихи. Просто P.S.
Бабушка рассказывала, как незадолго до Первой мировой дед за ней ухаживал. Он купил себе шляпу (долго хранилась в шкафу, пока кто-то не навёл порядок), и вообще был красивым, девчонки из хора, в котором бабушка пела (художественная самодеятельность такая) ей завидовали. И сёстры завидовали. Раньше завидовали младшей из сестёр, в которую влюбился фотограф. Он приходил и всё её фотографировал. Видимо, просил у родителей руки и сердца, но девочка была несовершеннолетней, и ему дали от ворот поворот. Тогда на прощанье он подарил ей серьги в виде лун, сфотографировал и исчез. И снова ей завидовали, поскольку серьги были красивыми. А потом появился Павел - и начали завидовать Жене, моей будущей бабушке (так же и дочку зовут, и дочка такая же певунья).
1 августа 1914 года Женя и Павел гуляли по ярмарке, щёлкали фисташки. Я не знал, что такое фисташки, и мне они объяснили, что отдалённо похоже на арахис, только вкуснее. Арахис у нас продавался. И вот, когда они гуляли по ярмарке, музыка вдруг перестала играть, а потом оркестр шарахнул гимн. И они узнали, что война всё-таки началась. Она не могла не начаться, но все надеялись на "авось пронесёт". Так и не спросил их, поженились-то до войны или после. Какая мне была разница. Они улыбались, а я сидел, открывши рот, слушал их и думал, какие же это такие фисташки, которые даже вкуснее арахиса :)