Наш век цементных лиц и серых душ,
где розовый румянец - знак изгоя.
Где вместо слёз из глаз стекает туш,
где суета приятнее покоя.
Эмоций маска это лишь макет,
у старой деревянной рыбки даже,
что ниткою схватилась за паркет,
есть на душе какая-то поклажа.
А мы? Что мы в своей игрушке гадкой:
его бровей политика обид,
"и взгляд её фиалковый украдкой",
фальшивый принимает нынче вид.
У губ есть форма - разные дУги,
как греки маски плотно натянули.
У зеркала сидим иль у реки
и в отражение тычем, крутим дули.
Мы в личном мире, нам приятном,
не видим жизнь, не в том её угле.
Мы накрываем сверху чем-то пятна,
вместо того, чтоб пятна протереть.
А я, что я могу сказать об этом,
я знаю, что и мой это недуг.
Но я не был бы кое-каким поэтом,
не подними на это своих рук.
А я психолог! Ладно, лишь учусь.
И выход знаю свой, и знаю вход.
Но я лечить себя совсем не рвусь,
мне одиноко жить наоборот.
Да, я пилот непилотируемой истинны,
да, я водитель правды без колёс.
Но я ответ даю, увы, лишь письменно,
на вечно жизнь волнующий вопрос.