Безвременье, медные хроники, ласковый Самайн.
Солёный и горький окутал рябину туман.
Сгореть. Утонуть. Проскользнуть неудачливой самой
По листьям слезливым в имбирный загробный дурман.
Горшочек, вари мне под ноги мерцающий войлок.
Бессмертный, стучится поспевшая кровь. Отвори.
Малютки плюют в медовуху. Завидное пойло -
Не гаже, чем жизнь, чем дрянные её буквари,
Где чёрные кошки трёхцветных целуют носами,
Бессмертные сходят раз в год из страны Тир на Ног.
Из патины ливнями платья им шились на Самайн
И спать ему волком ручным у промоченных ног.
Отведай хлебов и вино подогретое пей с ним.
Последний угар. Для земных впереди холода.
Я чую, что вьет из травы стародавние песни
Тот голос, которым во тьме обладала вода.
В болоте болтает камыш несуразною гривой,
Дощатое небо скрывает серебряный дым.
В ребре седина. Время жать. Время тонко и криво,
Бессмертный, а я и не помню тебя молодым.
Ты снова нащупал в холмах обомшелую дверцу.
Мы были огнём коронованы в дикую ночь.
И боуран лунный гремел, уподобившись сердцу.
И звёздами небо линяло, пытаясь помочь.