*
Двадцать первый… Москва.
Осень в самом разгаре.
Встреча. Нежность и страсть.
Неуклюжесть речей.
А потом загудит вся столица о паре:
«Его молодость так эту женщину старит,
Но стихи, что он пишет в любовном угаре,
Приведут его к вечной замызганной славе!»
Алый отблеск зари…
Алый шарф на плече…
Вздрогнет мир, корабли поплывут,
Континенты,
Обронив её танцы
В замесы стихов,
Пьёт он чёрную водку под комплименты.
…Над туникой порхают атласные ленты,
Мчится поездом жизнь — годы, дни и моменты!
По «Астории» слухи снуют, vip-клиенты.
Шнур от шторы оконной
Стать смертью готов…
Двадцать третий…Москва.
Осень так безрассудно
Посрывала с себя всё - от чувств до одёжек…
Вновь судила Москва то, что ей неподсудно,
На базарах, приёмах и в лавках посудных!
…У вагона, при свете фонарном и скудном
Пара фраз прозвучала простудно и трудно:
- Изидора, прощай!
- Не прощаюсь, Серёжа.
Ранней осенью в Ницце,
Тревожной зарёй,
Алый шарфик танцовщицы
Станет петлёй…
Снова осень в Москве.
Загалдела (по ним ли?)
Сотня первых оставшихся в зиму грачей.
На подошвы бульварные листья налипли,
Шевелюры теряют высокие липы.
…Сливки общества пачкают чистые слитки,
Что отныне в анналах истории слитны.
Алый отблеск зари…
Алый шарф на плече…