Наш курень стоял на краю станицы , рядом с выгоном. Каждый вечер, на закате дня пастух пригонял туда коров. Худое,обветренное и изъеденное морщинами лицо не позволяло даже приблизительно определить его возраст. Но он был очень старым. Настолько, что с трудом передвигался пешком. " Николай Васильевич - давнишний. Ещё с германцем в первую войну сражался,"- рассказывала о нём бабушка. И добавляла, что два его сына погибли в Отечественную, а "жана уж лет десять, как преставилась." "Никого у него, Лёнюшка, нет и никому он не нужОн."
Трезвым Николая Васильевича редко кто видел.Однако,скотина не терялась и станичники смотрели "сквозь пальцы" на эту пагубную страсть.
Распрощавшись со стадом, пастух спешивался и под уздцы вёл кобылу до ближайшего магазина. Покупал пол литра водки, нехитрую закуску и быстро с ней управлялся на скамейке поблизости. Пил прямо из горлышка. После чего с трудом взбирался на гнедую и бросал поводья . Лошадь сама осторожно везла на ночлег,вцепившегося в седло человека.
Я был свидетелем, когда сильный порыв ветра сорвал с него фуражку. Проехав метров пятьдесят,всадник встрепенулся, взял в руки поводья, развернул лошадь и... вонзил шпоры в бока. От неожиданности гнедая рванула с места в карьер. На полном скаку, казак резко нагнулся и рукой подхватил головной убор с земли. Чётким движением надел на голову и ...,вновь ссутулившись,отпустил поводья.