Идя домой, вчера я намолчал
на пол строки, а может, и на строчку.
И не скажу, что голос мне звучал.
Скорее шум, пришедший в одиночку.
Или, точнее, скрип иных дверей.
А может, звук растущего гороха,
стон одичавших за ночь фонарей,
смешок росы в кустах чертополоха.
Такая ночь, что это мироздание
лишь маскарад для вычурных витрин,
в них подворотни прячутся и здания,
как прячется под коркой мандарин.
На небо можно вовсе не смотреть.
Оно уснуло. Больше петь не хочет.
Я подарил себе безмолвия на треть
и на две трети шорохов из ночи.