Рисую натюрморт. Бокал на блюде.
В окне туман. В тумане ходят люди.
И желтым натрием расплылись фонари.
Спрячь карандаш и, молча, посмотри
что с этим миром послезавтра будет.
Здесь не нужна ни оторопь, ни жалость.
Возьми всю жизнь и раздели на три.
Вот это все, что у тебя осталось.
Все будет хорошо. Но это враки.
Туман густеет. Бегают собаки,
лишившись ориентиров и мослов.
Себе признайся, избегая слов,
а так — штрихами на листе бумаги.
И ты увидишь — рушится ограда
когда листает время часослов.
Живи. Не важно для чего, но надо.
Не важно с кем целуешься протяжно.
Не важно где. Да и зачем, не важно.
По сути важным остается лишь одно;
бокал на блюде, полутемное окно,
в которое ползет легко и влажно
туман. Так выглядит предвечность.
Рисуй как есть. Снует веретено.
А впереди всезнания беспечность.