Я люблю лупоглазых барышень,
и чтоб глазки – поголубей!
Мне до них далеко (куда уж мне?),
будто утке – до голубей.
Мне до них два размера в талии,
частоколы из каблуков.
Как из Владика до Италии,
до тюльпанов от сорняков.
Мне до них два размера в лифчике,
в губы ботекс и даже в лоб.
Как монахине до мальчишника
мне до важных этих особ.
Мне до них тона два в беседе и
все четыре – когда смеюсь.
Мне до них, как Обаме до Кеннеди.
Мне до них далеко.
И пусть.
Потому что и им не коротко,
даже – долго в пути ко мне:
чтобы стоить хотя бы ворота
или бляшечки на ремне.
Потому что им тоже боязно
(а не боязно – значит, зря),
что храню у себя за поясом
три обоймы отборных язв.
Потому что – полдела фантики,
если фантики без конфет,
если губы хоть дважды бантиком,
а слов умных меж ними нет.
Потому что всем им без стульчика
или лесенки приставной
(или очень удачного случая)
не стоять наравне со мной.
До меня им, как до Манхеттена,
да и мне к ним не ближний свет.
Я люблю их, так беззаветно, но
они меня, кажется, нет.