Отрывки из статьи об образовании

Olga Kardash Gorelik
 Немного истории: всё началось с вечерних кружков при сионистском форуме. Помогла в организации этих кружков Зоя Гамбург, вели их Яков Мозганов и его бывшая ученица Таня Соколовская. А потом была физмат школа для 5-11 классов. Организацию и руководство взял на себя Яков Мозганов, физик, бывший руководитель физмат школы в г. Москве. Педагогический коллектив составляли преподаватели-энтузиасты, которые с первых дней в Израиле искали способ заняться любимым делом. Летняя трёхнедельная школа прошла с необыкновенным успехом и потом переросла в вечернюю школу по просьбе родителей. В ней преподавались следующие дисциплины: математика, физика, русский язык и литература, английский язык, история и традиции еврейского народа.
После полугода деятельности нашей школы, бессменным директором которой был Яков Мозганов, 60-летний новый репатриант, работавший одновременно "шомером" (сторожем), нас пригласили в стены тель-авивской школы "Шевах". Это была профессиональная школа, обучающая подростков из "Шхунат hатиква" и окрестных районов, а также тех, кто не смог учиться в более престижных школах. Школа в это время стояла перед угрозой закрытия. Преподаватель физики д-р Инна Левинов, узнав о нас, убедила директора школы Ривку Цук пригласить в школу нашу команду. 
  Приближалось лето. Вечерняя школа разрослась. Директор дневной школы "Шевах" Ривка Цук, вдохновлённая увиденным чудом педагогики (желание детей учиться вечером,после обычных дневных занятий, её удивляло и восхищало) и лично Яковым Мозгановым, договорилась в муниципалитете Тель-Авива об открытии дневных классов, начиная с 7-го. (До того в "Шевах" была только старшая школа - "тихон")  . Название "МОФЕТ" было изобретено Зеевом Гейзелем, в прошлом учеником московской спецшколы, и Яковом. Кроме своего первоначального значения, это была и аббревиатура: математика + физика + культура ("тарбут"). Мы начали с 250 учеников. Это был сентябрь 1993 года.
  Сейчас в школе "Шевах Мофет" учатся одновременно около 1500 учеников. Вместо специальностей "Слесарное дело", "Обработка дерева", "Воспитатели детских садов" и т.п. у нас два направления - естественное и гуманитарное: математика и программирование, электроника, компьютерная графика, делопроизводство; гуманитарные классы с изучением психологии, философии, истории и других предметов гуманитарного цикла. В школе действует культурный центр, в котором около 25 кружков и порядка 800 участников. Музыка, танцы, хор, драма, рисование, спорт, в том числе шахматы, поэзия и художественная литература и т.п.
Как это произошло?
  Аксиома: Школа стоит на учителе. «Главная задача директора - пригласить хороших учителей и не мешать им работать».(В.И. Овчинников, директор московской физмат школы №2 г. Москвы).
Это и было главным принципом нашей школы под руководством Якова Мозганова (в своё время он вёл физику во 2-й физ-мат школе в Москве и был там "завучем"). Все наши учителя проходили своеобразное собеседование, которое начиналось с общения с Яковом, а продолжалось беседами с ведущими учителями. В итоге наш коллектив в большой степени состоит из людей, прошедших этот экзамен. Так мы начинали, под руководством Якова, при поддержке администрации школы, которая через некоторое время получила имя "Шевах-Мофет", колледж науки и культуры.
  В школе под руководством разносторонне одарённого физика, д-ра физ-мат наук Владимира Дацковского была создана уникальная лаборатория-музей. В нём представлены и археология, и история, и география, и действующие модели различных природных явлений (торнадо, гейзеры и т. п.).
Здесь и кабинеты биологии, химии, физики с практическими занятиями. Здесь и фотографии наших безвременно ушедших учителей и детей, погибших в Дольфи...
  А всей олимпиадной деятельностью у нас руководит д-р физмат наук Анатолий Шульман. Раньше вместе с ним работал ушедший из жизни незабываемый д-р физмат наук Арнольд Блох (память его благословенна). Олимпиадами занимаются учитель математики Михаил Розенберг, работавший в Москве в одной школе с Яковом, а также д-р физмат наук Борис Коневский из Иерусалима. Работу этих людей трудно переоценить.
Как мы объясняем метаморфозу школы?
  Когда школа нас приняла, она стояла перед угрозой закрытия; уровень обучения был низок. Но коллектив школы во главе с директором Ривкой Цук не побоялся попытаться освоить новый путь.
  Учителя-репатрианты, пришедшие в школу, готовы были на любых условиях заниматься своим любимым и избранным делом - учить детей. Они стремились влиться в существующую систему израильской государственной школы и изменить её, по возможности, к лучшему. При этом необходимо понимать, что без высокого профессионального уровня педагогического коллектива в целом, ничего бы не вышло.
  В нашей школе удалось создать атмосферу сотрудничества учеников и учителей, атмосферу открытости и демократичности. К нам приходят учёные, чтобы почитать нашим детям лекции. Часть наших выпускников - начинающие учёные; другие -работают в области высоких технологий. Третьи служат в армии. Все они при случае приходят к нам. Все они говорят, что скучают по школе. Большинство наших выросших учеников признаются, что они состоялись как личности, студенты, специалисты, благодаря благотворному влиянию школы и учителей.
Наших выпускников не исключают из университетов (так как они научены учиться и имеют прочные основы знаний), в то время ,как отсев с первых курсов многих факультетов составляет 40-50% от количества студентов.
  В школе за это время менялись директора. Ривка Цук, первый директор школы, никогда не забывала сказать учителю спасибо за проделанную работу. Она умела поддержать инициативу учителей, платила ставкой за факультативы и кружки, сотрудничала с нами по всем вопросам, несмотря на неоднократные споры. Это было истинное сотрудничество, а не показуха и красивые слова. Через два года после начала Ривка оставила школу. Её сменил новый директор - доктор социологии Ави Бенвиништи. Через девять лет работы ушёл и он, и в настоящее время директором  школы является Дов Урбах, тоже доктор социологии.
 В начале нашего пути  количество детей было ещё небольшим, при этом  большая часть детей обладала чувством учебной мотивации.
Но по мере разрастания школы число таких детей уменьшалось, а количество желающих попасть к нам в школу росло. Почему же количество детей, приходящих к нам на экзамены, практически не уменьшается? При этом процент тель-авивских детей относительно мал, и дети едут к нам из разных городов (от Ариэля до Ашкелона).    Попробуем разобраться.
Отметим ещё раз, что только небольшая часть учеников приходит в школу с учебной мотивацией. Основная часть детей приходит в школу по другим причинам:
Их родители сами учились в математических школах  или видели что-то подобное в детстве, и они хотят дать то же своим детям.
Их пугает другая система обучения, непривычная и непонятная.
Многим родителям, недостаточно освоившим иврит, легче общаться с нашими учителями (в школе около 30% русскоязычных учителей).
Часть родителей старается перевести к нам своих детей тогда, когда у них выявляются специфические трудности обучения, на которые в школах бывшего СССР смотрели иначе (или не обращали внимания, или считали это признаком лени и не знали, как с этим справиться).
Между тем в мире, в т.ч. и в израильских школах, этим явлением занимаются специально подготовленные учителя и психологи. Родители же, как правило, боятся вмешательства психолога в жизнь ребёнка, и вместо этого переводят его к нам, считая, что это проблема школы, а не ученика. Но и в нашей школе у детей те же трудности (с тех пор, как школа разрослась), и мы решаем их теми же методами. К сожалению, с некоторых пор количество таких детей всё растёт, и мы не можем помочь всем. При этом надо понимать, что, как правило, родители именно таких детей рассчитывают на школу, не умея и не пытаясь помочь своему ребёнку и школе в этой тяжелейшей работе. Из всего вышеизложенного вытекает, что перед педагогами школы стоит задача повышения учебной мотивации у детей, чтобы они с удовольствием шли в школу.
Мы стараемся создать такие условия, очень часто не считаясь ни с личным временем, ни с личными проблемами.

VI. О системе вечерних школ "Мапат" .
Наша школа не случайно получила приз Министерства просвещения. С алией 90-х приехало большое количество уникальных специалистов, которые собрались в одном месте (учителя спецшкол, выпускники спецшкол, научные сотрудники, учёные) и стали учить детей.
Всё это время продолжает существовать и развиваться система вечерних школ, которой бессменно руководит Яков Мозганов.  Филиалы работают по всей стране. В частности, при нашей школе "Шевах Мофет" продолжает работать вечерняя школа.  Дети от 4-х и старше учатся по программе гармоничного развития: ритмика, лепка, рисование, музыка, танцы, английский, русский. Затем прибавляются математика и физика.   Ежегодно в дневную школу поступают около 20 выпускников вечернего отделения. Большинство из них попадает в наиболее продвинутые классы и успешно учится.
При грамотном администрировании можно сдвинуть горы.
Мы знаем, что есть огромная разница между обучением и натаскиванием.
При правильном обучении детей в школе (и при поддержке администрации школы) повышаются требования учеников к себе, доверие и уважение к учителю, создаётся коллегиальная, творческая атмосфера в учительском и ученическом коллективе.

КРУПНЫМ ПЛАНОМ.
Необыкновенная, заразительная уверенность нашего коллектива в необходимости нового подхода (вернее, хорошо забытого старого) к образованию и очевидные его преимущества сыграли свою роль.
Все неформальные объединения, которые сейчас занимаются образованием, основаны на идее серьёзного отношения к обучению детей, начиная с раннего возраста.
Всё это движение началось с кружков при сионистском форуме в 91 году, организованным Яковым при участии Тани Соколовской, с помощью Зои Гамбург, при одобрении и заинтересованности Зеэва Гейзеля, Натана Щаранского, учёных-математиков Владимира Мацаева, Евгения Горелика, Леонида Полтеровича, Сергея Яковенко и других.
Позже директор школы "Шевах" Ривка Цук, увидев действие “нового образования", начала задавать вопросы: "какие вы знаете волшебные слова, что ваши дети не носятся на переменах, как сумасшедшие, а окружают учителя и требуют продолжить начатое на уроке? И почему они вообще приходят сюда два раза в неделю, уже отсидев в обычной школе? Что их тянет?"
Примерно через полгода длительности нашей неформальной школы открылись дневные классы в рамках школы "Шевах". Нам дали подписать что-то. Потом мы узнали, что там были два прелестных пункта:
1) мы не претендуем на "квиют" (постоянство)
2) нас могут уволить в любую минуту.
В школу, которая раньше была "тихоном", пришли младшие дети - с 7-го класса.
И Ривка, с тревогой и умилением глядя на них, говорила: "Да как же они могут учиться, да что же я буду с ними делать? Это же "тинокот" (младенцы)!
Сама Ривка - маленькая женщина, невероятно энергичная, уверенная в себе и обаятельная, ухитрялась присутствовать сразу в нескольких местах - такое создавалось впечатление. Это была хозяйка школы, которой касалось всё абсолютно. О каждом учителе вечерней школы Ривка решала отдельно, побывав на его уроке.
Помню такой урок математики Жени Минаева, на котором мы не столько слушали его объяснения, сколько пытались понять реакцию Ривки. Ведь она была не математик. Это был прекрасный урок! И вот, мы все ждём, смотрим на Ривку. Все наши взгляды выражают одно - "ну что?" И она сказала: "hu more(он - учитель!)". И мы поняли, что он принят в дневную школу. На этом уроке был старый учитель школы "Шевах" Арье Биковицкий; он сказал, что первый раз в жизни видит такой выстроенный урок.
Уже когда мы работали в школе, в учительской, Ривка пыталась рассадить нас между местными учителями, чтобы мы общались. Как она хотела, чтобы мы все подружились!
Она была очень заинтересована в научном потенциале детей и учителей. Она относилась - и это было видно - с непритворным уважением к каждому из нас. Она не требовала, чтобы мы сразу преподавали на иврите. Она мечтала тогда об этом, и мы старались изо всех сил, не стесняясь учиться у детей. Мы тогда начали вести разные факультативы. Ривка очень серьёзно относилась к этим занятиям и платила за них ставкой, понимая, что это более высокий уровень работы.
Сегодня, оглядываясь назад, легче анализировать все произошедшие в школе перемены. Среди учителей, работающих в школе сегодня, немало ярких, одарённых людей. Именно такие должны работать в школе. Они и создают особую атмосферу уважения к личности каждого члена школьного коллектива, будь то учитель или ученик. Это атмосфера, где учатся все, взаимно обогащая друг друга: ученики и учителя.
Это началось в сентябре 1993 года. Тогда в учительской, всегда со стопкой книг, сидел математик Арнольд Блох, ушедший из жизни в 2001 году. Он работал, строил программы, создавал учебники для факультативных занятий. И всегда был готов ответить на любой вопрос. Вокруг него всегда как будто светилось что-то. Как будто бы он был погружён в себя, но стоило подойти с вопросом, как он выглядывал из-под очков своим неповторимым, мгновенным взглядом, и ты тут же был вовлечён в увлекательную беседу, или слышал реплику, которую потом долго можно было обдумывать, так она могла быть содержательна.
А Лёня Хейфец? Он ушёл от нас в 35 лет - сгорел от лейкемии. Какое счастье, что он был с нами, и как непоправимо, что его так быстро не стало! Когда он болел, дети прислали ему в больницу ведро цветов с запиской: "Лёня! Мы уже устали скучать!" А когда надо было сдавать для него кровь, то добровольцев среди детей и учителей было столько, что не было отбоя. Последние свои дни он писал учебник для детей. Он уже не мог держать карандаш, он диктовал... Это человек, который мог бы стать крупным учёным, но он предпочёл учить детей. Мне посчастливилось работать с ним в одном классе. Это невозможно забыть: дети становились другими, когда он входил в класс, какими-то невидимыми нитями он соединял их всех и притягивал к себе. Я часто оставалась сидеть на его уроках. Передать словами это ощущение невозможно! Он излучал необыкновенный свет, вокруг него всегда всё кипело!
Таких людей, как Лёня и Арнольд, заменить невозможно, и они оставили след в нашей судьбе.
Я всё пытаюсь ответить на вопрос, что нам удалось, а также что не удалось.
Пожалуй, удалось создать особую, коллегиальную атмосферу между учителями и учениками, переориентировать ребят в их отношении к учебному процессу. Это началось при Ривке, которая так старалась передружить нас всех. Например, в перемену она придёт в учительскую и спросит нас, учителей-олим: "Что же вы отдельно сидите? Надо всем вместе быть". И пересадит нас к старожилам.
Вот и беседуем на своём ещё скудном иврите. Или идёт она по коридору, встретит ученика с тетрадкой и просит: "покажи тетрадь". И серьёзно так просматривает, похваливает его, замечания делает, успехов ему желает. Это нас глубоко трогало.
Вот так потихоньку создавалось то, что сегодня называется "мишпахат шевах-мофет" (семья "Шевах Мофет").
В школе царит академический дух, несмотря на то, что здесь учатся ребята всех уровней развития, от самого низкого и до самого высокого. Опираемся на лучших, и постепенно удаётся вытащить многих и многих, которые без нас, кажется, вообще бы не вырулили, может быть, бросили бы школу. Всё достигалось собственным опытом, ценой проб и ошибок. Дети менялись на глазах и превращались в коллектив. Родители тогда очень нам доверяли и готовы были помогать во всём.
Сейчас это не так. Это одна из тяжёлых проблем школы. Я не знаю, что творится с сегодняшними родителями, которые научились жаловаться, обвинять и требовать, не разобравшись ни в чём для начала... И прежде всего винят учителя. Это понятно, он ведь близко...
Потом Ривку сменил доктор социологии Ави Бенвиништи. Помню, как он пришёл в школу, зашёл в учительскую. Было уже не рано, уроки кончились. Мы сидели – д-р математики Арнольд Блох, Таня Соколовская, я, ещё кто-то, и обсуждали насущные проблемы. Он вошёл, познакомился с каждым из нас. Он, кажется, удивился, что мы ещё не убежали по домам.
Кстати, это одна из прекрасных привычек в нашей школе: учителя частенько засиживаются в учительской, чтобы разработать новые программы, обсудить проблемы тех или иных учеников и т.п. Думаю, что цель, которая даже не формулировалась нами, была и есть следующая: создать элитную школу для всех, как это ни парадоксально звучит, школу, в которой самое главное - это образование и культура, в том числе и культура общения.
Ведь не секрет, - и это быстро понимают те учителя, которые приходят работать в нашу школу, что у нас - особый, не типичный для других израильских школ, контингент. Я поясню: это дети всех уровней, всех слоёв (социальных) от самого низкого (то, что в Израиле называется "тат рама") и до тех, которые прекрасно воспитаны и  достаточно образованы для того, чтобы их учить всерьёз. И всё это перемешано у нас... Это дети из бывшего Советского Союза из России, Украины, Сибири, из всех этих уголков, где понятия никто не имел о еврействе. И нельзя закрывать глаза на то, что у нас много детей вообще не еврейской национальности. Это проблема не простая... Я говорила с детьми. Многие из них не понимают и не чувствуют, куда они приехали. Иногда болит душа, когда слышишь их разговоры: "вот я подучусь и уеду в Штаты или в Канаду..." Это больно. И об этом надо думать, как сделать, чтобы они почувствовали здесь свой дом. Но делать это надо осторожно, "не насильно"...