Гудела с вечера Центральная Поляна,
Спешили звери на Большой Совет.
По донесениям безрогого Барана
Бездарный червь пролез в закрытый свет.
Глотнув для храбрости из фляги медовухи,
Медведь ощерился в охотничьем порыве:
" По лесу нашему упорно ходят слухи,
Что некто графоманит на стихире.
Чтоб обличить в позоре неумеху,
И вытащить посредственность на суд,
Я думаю, соратники по цеху,
Нам стоит каждому раскрыться прямо тут.
Начнем с лисы. Она призёрша года.
Её конек - природа и погода".
Плутовка рыжая подёрнувши хвостом
Тотчас озвучила божественный экспромт:
"Зимой поля укрыты снегом
Но быстро тает он весной.
Под серебристым оберегом
Родился ландыш озорной".
"Восторг!" Медведь погладил флягу.
"Каков подход, какой порыв души!
Попросим зайца - ловеласа и стилягу
Нас лирикой своею оглушить".
Ушастый встал. Повел картинно ухом
И выдал перл: "Кипит и стынет кровь!
Я поцелуями тебя как пухом
Укрою ночью вновь, моя любовь!"
Слезу смахнув и еле слышно, грустно
Медведь шептал: "По сердцу как задело.
Как глубоко, как тонко, как искусно
Как режет душу и как плачет тело!"
Но патриоту надо молвить слово,
Енот откашлялся и рубанул с плеча:
"Покуда не падут наши оковы
Мы будем бить мздоимца и рвача!
Задавим логикой и зашибем глаголом
И гимн свободе пропоем все хором!"
"Силен! Покажет правду миру.
Пора философу представить свою лиру".
Осел вздохнул и начал издалёка:
"Когда я был туманностью порочной,
Во мне гремели струи водостока
Прикинувшись водой земной, проточной...
Я был никем, и всей Вселенной был".
Медведь, страдая от похмелья и изжоги
Изрек лишь только: "Мастера посыл!
Но подводить пора итоги".
Медведь продолжил: "Братья по стихиру,
Здесь каждый гений, а не графоман.
А потому, терзайте дальше лиру.
И бейте словом Музы в барабан!"