Петров, прими к себе под Бологое,
не спрашивай зачем и почему.
Прими меня, ни князем, ни изгоем,
в своем над озером поставленном дому.
Петров, неси меня на цеппелине
над серыми полотнами полей,
где на мгновение меня опять заклинит,
потом отпустит, лей, в меня не лей.
Петров, скрипи в мансарде половицей,
спускайся вниз, готов извечный чай.
К нам возвращается, как водится, сторицей
тяжелых слов озимый урожай.
Петров, я здесь лежу под одеялом
и думаю остаться до весны,
но мне являются с восходом ярко алым
какие-то пленительные сны.