Костлявость Фриды видно через ткань
ее тюрьмы с искусственной лисицей,
обнявшей плечи.
- Рыжая, отстань!
Не видишь - я пытаюсь не влюбиться
в простую смерть в затасканных чулках,
что пьёт неженсвенно, икает громко.
Ребенок спит. Похож на мотылька
в страницах книги для прочтений только
пред алтарями лиц святых мамаш,
одетых подобающе прогулкам.
Она - сточёный серый карандаш,
она - младенец, тот, что найден в сумке
сержантом Ивановым.
Прячет ткань
ее тюрьмы с искусственной лисицей
сухую кожу полумотылька.
Сухие крылья в тесных рукавицах.