Взять в руки том, где «ять» и «ер» в заглавии,
где слово «лесъ» дремучестью пьянит.
Как в райских кущах, в старой орфографии –
дыхание корней и аонид.
Форзаца золото – как солнце на ресницах.
Тому назад лет сто – нет, больше ста! -
жеманница, шалунья, баловница
водила пальчиком по кожице листа.
Ревнивица, болтушка, хохотунья,
прабабушка, прапращур милый наш,
вздыхала трепетно над книгой этой, втуне
косясь в окошко на промчавший экипаж.
О, эти книги, о, душевнейшие строки!
Ушедших драм и грез оживший "лесъ".
В конце внеисторической эпохи
я киноварный трогаю обрез.
Ласкаю пожелтевшие страницы.
Вот все, что выплыло из волн, из бурь былых.
Капризница, богачка, баловница,
я, право, не достоин этих книг.
Я, непредвиденный потомок, грубый, робкий,
от тех высот живущий вдалеке…
как будто ту далекую красотку
я глажу по бесценнейшей руке.
1991