Тумана туша серо-рыхлая тоски
Плелась по улицам, таща с собой возки,
И в них укладывались, плача, сны людей,
Как трупы загнанных породистых коней.
Штыри антенн на крышах склеповых домов
Ей брюхо вспарывали, и кишки из слов
«Могилой кончат все» свисали вниз,
и это звалось на земле «людская жизнь».
А одуревшие от мути окна-рты,
За занавесками которых гнили сны,
Шептали злостно: «Легион таких, как мы!
И все дороги – только к нам и все мосты!»
А с неба, ставшего обвисшим потолком,
Уже обмазанным прокисшим молоком,
Какая-то Яга косилась – баба-дрянь
И ухмылялась, изрыгая дождь и брань.
И словно змии-искусители – слова
Твои, лишённые с рожденья костяка,
Елейно-сладко призывали бросить всё
И возратиться в стадо сдавшихся – в гнильё...