***
Старелой шерсти грязный клок -
Лежали долго в книге пряди;
Большой и серый потолок
И сериалы. Всё в поряде.
О этот дивный новый мир!
До октября в квартире стужа,
И мой возлюбленный кумир
Завел уже, наверно, мужа.
И путь её исповедим.
А на моем пути ухабы.
И раз мы - то, что мы едим -
Тогда я съел кусок стиха бы.
Своим уставом монастырь
Не удивите - копипаста.
И мир - задрипанный пустырь,
Хотя поверхность и цветаста.
Бывал обычай испокон -
Навечно любишь - режешь локон:
Не нужно прыгать из окон
И в земляной стремиться кокон.
Но сколько волка не корми,
А лес призывно манит зверя.
И вот, тамбовский, он в Перми,
Сбежал, в грядущее поверя.
И так же те идут искать
Своей звезды, светя мостами,
Кого охота отпускать
Не дальше, чем достать устами.
Оставив в отблеске огней
Свою калеченную тушку,
Я шел вперед за каждой Ней,
Но приходил почти в психушку.
И старой шерсти грязный клок,
Мои поддерживал печали.
Любовь, Ахматова и Блок...
Такое помнится. В начале.
Потом пошла сплошная нудь,
Записки злобного изгоя.
Пора смахнуть, пора шагнуть,
Пора направиться в благое.
А серой шерсти грязный клок
Колол. Тревожно ёрзал, ёкал,
Меня осознанно волок
Путем шипов и битых стекол.
И меланхолии балласт
Уже нисколько не печалил.
Долой уныний, скорби пласт -
Спасибо, вовсе не "отчалил"!
Середнячковый хэппи энд,
Итог паршивого расклада.
И, дорогой реципиент,
Довольно скучная баллада.
А мир, раскинувшись вокруг,
Окутан дымкою туманной.
Надежда, выскочив из рук,
Была довольно негуманной.
Она летела, словно клок -
Как будто тот заветный локон.
А я свою тоску толок,
Тянувшись мыслями из окон.
октябрь-декабрь 14