Просыпайся, моё чудо, – говорила мама, ласково гладя меня ладонью по голове, когда будила ранним утром и отправляла к бабуле с дедом на другой край хутора. Самой, надо было спешить в станицу на работу, которая находилась далеко, больше километра идти пешком. Потом я ходил туда в школу по гати - длиннющему деревянному настилу через болото, даже уставал, пока добирался. На обратном пути частенько получал тумаки от взрослых пацанов, шедших на вторую смену - не было у меня старшего брата, как у других хлопцев, который мог бы заступиться.
На нашем большом хуторе все почему-то называли меня «чудом». Я не обижался, мама давно сказала, ещё совсем маленькому, что это... как будто солнышко. Но если этими словами встречал дед, было почему-то неприятно.
- «Проснулся ужо, чудо в перьях»? - говорил он с усмешкой.
Я спросил у бабули:
- Почему в перьях?
- Когда вырастешь, я тебе все расскажу, а сейчас не обращай внимания на старого дурня. Ему бы только посмеяться. Не расстраивайся – любит он тебя.- ответила она.
Учился я на «отлично», учителя ко мне относились хорошо, особенно математичка. Прижимала, бывало, к себе, гладила по голове, улыбаясь, и приговаривала:
- Какое же ты умное чудо у нас!
Когда призвали в армию, там надо мной никто не подшучивал. Отец с детства готовил меня: закалял, заставлял обтираться снегом, речку мы переплывали туда и обратно, я мог подтянуться больше десяти раз на турнике, легко делал подъём с переворотом.
И в батальоне уважали. Я бегал быстрее всех, помогал на марш-бросках с тяжестями слабакам, никогда не ныл и не жаловался на тяготы службы.
Родители приехали ко мне на присягу с дедом, а тот долго о чём-то разговаривал с лейтенантом, командиром взвода. Дед рассказал родителям, что офицер хвалил меня, что достойного бойца вырастили и воспитали. Я был доволен - самые родные люди могли гордиться мной.
После их отъезда лейтенант стал меня называть, как и наши хуторские, «чудо ты наше». Опять ко мне приклеилось это прозвище, и я догадался, что это деда сболтнул, но куда деваться - приходилось улыбаться в ответ, чтобы никто не видел, что мне это не очень-то нравится.
Перед армией я познакомился в станице с одной девчонкой, курносой симпатичной хохотушкой. И погуляли-то совсем немного, а прикипел всей душой и понял, что влюбился. Когда за нами приехала военная машина, из-за неё выскочила Галинка, повисла у меня на шее и пообещала:
- Буду ждать тебя, «чудо» моё. Смотри там, не влюбись в кого-нибудь, все глаза выцарапаю.
Я и не смотрел ни на кого, когда стали отпускать в увольнения, так мне нравился мой тоненький Галчонок. Именно такую себе жену и хотел - весёлую и добрую, чтобы счастливо жилось.
- Как вернусь, сразу сватов зашлю, женюсь на тебе, детей нарожаем, чтобы дом звенел от их голосов, – с улыбкой пообещал я ей на прощанье.
И видя, как друзья ухаживают за городскими девчонками, даже не завидовал. Мне нужна была моя, которая и корову сможет подоить, и пирогов настряпать, и ночью согреть со счастливым смехом.
Когда демобилизовался, сразу с поезда пошел в станицу к ней, моей Галинке. Что-то она писать мне перестала под конец службы... Залетел в хату, увидел её и не узнал – передо мной стояла округлившаяся женщина. Я не сразу понял, что она беременна, а когда дошло, хотел развернуться и уйти, да не смог. Вышли во двор, опустилась она прямо на траву и разрыдалась. Рассказала, как она сильно меня ждала, но однажды подружки уговорили пойти на танцы в соседнюю станицу. - «Чего ты все дома сидишь? Твой-то, наверняка в увольнительные по девчонкам бегает, а ты на корню сохнешь». - говорили они.
А там приехали парни городские, пошли провожать, да один её и взял силою по дороге. Отстали за разговорами, заткнул он ей рот, поволок в кусты и сделал своё дело. Больше его никто не видел.
У девчонок всё обошлось, а она... понесла, неизвестно от кого. Мать и отец её проклинали, а Галинка и на улицу не выходила.
Решение у меня созрело быстро.
- Собирайся! Скажем, что ты ко мне в гости приезжала пол года назад, вот там мы и согрешили. Мой это будет ребенок! Надо чтобы он родился после свадьбы, нельзя по-другому.
Поднял её на ноги, упала она ко мне на грудь, разрыдалась навзрыд, хотя и так слёзы текли ручьём.
- Я знала, я знала, что ты поверишь и простишь, родненький мой... Как я тебя люблю! Сколько ночей бессонных проревела... думала, что потеряла навсегда...
И так мне её жалко стало, стоял, чуть сам не ревел. Как камень с души свалился, и самому показалось, что все так и было. Побросала Галинка в чемоданчик свои нехитрые пожитки, и пошагали мы на хутор.
По дороге в лесочке она стала моей. Так что, мой это будет ребенок, мой!
Мать сразу всё поняла, стала родню и соседей созывать на встречу сына из армии и на помолвку. Отца послала за Галинкиными родителями, они пришли с испуганными лицами.
Отец сказал им:
- Чего грустите? Была у вас дочь, а теперь и сын будет, а в скорости у них, похоже, наш внук намечается. Знали, поди, и помалкивали...
А вечерком, когда уже все гости разошлись, остались мы с мамой вдвоём, она обняла меня и сказала:
- Правильно ты поступил, сынок, всё я знаю, «шила в мешке не утаишь». А девка она хорошая, не пожалеешь, всякое в жизни случается. Всю жизнь любить будет только тебя, как я твоего отца. Ты ведь тоже ему не родной, так вышло, что погиб у меня жених в армии. Ездила я к нему, как у вас всё было, будто бы. А как отец полюбил тебя!
Тяжелая я тобой осталась, пришла пора рожать, приехала колымага-скорая помощь. А какие они раньше были – это видеть надо. А я уже без терпежу, рожать в дороге начала. Остановились в степи, а осень поздняя, конец октября, снег летает... Родила-то я быстро, а врач-акушер спрашивает:
- Мамаша, кого укрывать-то, тебя или сына?
- Совсем ошалел? Сына, конечно, - говорю.
А отец распорол подушку, что в дорогу мне под голову взяли, и положил тебя в пух с перьями и ешё в моё пальтецо закутал, одна головушка торчала. А с себя снял телогрейку и меня укрыл. Когда мы приехали в роддом, хохотал весь персонал. Вынули тебя из подушки, а ты... весь в пуху и перьях, вот и сказал врач:
- Первый раз такое чудо в перьях вижу.
- С тех пор тебя все и звали - «чудо». Бывает, что младенец родится в рубашке, а ты... вот так... И детей нам Бог больше не дал, видно, застудилась я тогда.
Подошла Галинка, она конец слышала и, улыбаясь от счастья, обняла нас с мамкой и проговорила сквозь слёзы:
- Спасибо Вам за наше ЧУДО!
И только сейчас, когда у нас уже внуки с Галинкой, нашел я в интернете «родственника» - настоящее чудо в перьях. Живет в Перу, в Мачу Пикчу.
Конец.
P.S.
Этот рассказ о моём друге, ПЕТРЕ ПЕТРИЧЕНКО, с которым всё и произошло. Всё-таки простудили его в дороге. Долго у него текли слезы из одного глаза - воспалились слезные мешочки, пока его не призвали в армию и не сделали там операцию. Нашлись читатели, на Прозе.ру, которые не поверили в это и обсмеяли мой рассказ. Пусть это будет на их совести. А Петя мне благодарен, что увековечила память о его появлении на свет Божий. Читайте, друзья мои.
Добавить замечания:
«Спасибо Таня за рассказ, основой которого послужил сюжет обо мне.
Всё прекрасно получилось! Творческих успехов тебе!»
Пётр Петриченко 06.04.2013 09:53 Заявить о нарушении правил / Удалить