у меня ведь бессоница, друг, уже пятые сутки,
и сознание шутит со мной злые шутки,
и душа что-то хочет, из угла в угол мечется:
то ли в Питер поехать, то ли повеситься.
друг, почему ты пытливо так смотришь, дуя на чай ?
если хочешь ругать, то прошу, начинай.
а вообще, с каких это пор ты стал линчевать ?
я же вижу, как сам горишь, так не надо другим мешать.
осуждаешь, мол, один гей, другой дагестанец;
я молчу, какой ты иногда мерзавец.
даже мне самой шепчет из зеркала я:
"все насквозь тебя видят, дорогая моя;
ты за ними покорно ползком, как дворняжка,
а они никто и не любят тебя, бедняжка;
посмотри сама: пожила так мало,
что ты в тридцать-то будешь делать, раз уже устала ?
не любить никого ? ну, давай поглядим,
как ты будешь страдать одна, доживя до седин.
помнишь, был один: глаза, что зеленый яд -
год отмучилась, до сих пор он тебе не рад.
дорогой, но далекий тебе был второй,
до сих пор ночных кошмаров главный герой.
третий был - излюбил, измучал и изстрадал,
отношения - то похоронный марш, то карнавал,
ты ему - то надежда, то кара, а сама им словно болела,
через год такой желчи и страсти нестерпела, ушла, надоело.
и внутри опять опустело, только с возрастом это страшнее,
и неделя длится, как год, и друзья будто все взрослее.
ночью воешь, днем напиваешься - может, внутри что-то да оживет.
вдруг: смотри какой милый мальчик, даже ластится, словно кот.
он красивый, как бог, только ты рождена на три года раньше,
не люби его, глупая, ведь твердят тебе все: "поищи постарше !
вдруг узнают отец и мать ? да и мы тебе чем не судьи ?"
не люби его, глупая, стерегись того, что подумают люди.
пусть они и решают, как тебе жить, все равно живешь, не как нравится,
прислужи и не спорь, будь хоть умницей, раз не красавица.
и в конце-концов друзья разлетятся все кто куда,
у тебя-то одно, а у них по два крыла.
но не бойся, у тебя же всегда остаешься ты:
покорись своим демонам да пиши стихи."
затыкаю уши руками, слова так жутки.
у меня ведь бессоница, друг, уже пятые сутки.