Угрюмые странники бродят по кругу,
как серые тени безвольно скользят,
не различая, не видя друг друга,
ниц отводя свой рассеянный взгляд.
Не слыша ни вздоха, ни вопля, ни крика,
упорно идут проторённой тропой -
так легче, так проще, они так привыкли,
хранить только собственный мир и покой.
Зачем им чужая беда и страданье?
Лишь их не касайся ни горе ни боль.
Влюблённые в самость до обожанья
гордятся, любуются только собой.
Их мысли всегда и умны и значительны,
(да разве ж кто может понять, оценить?)
Они - непорочны, они - исключительны,
за то их лелеять должны и любить...
Смотрю я на странников, жгучая жалость
мне сердце сжимает железной рукой:
- неужто души в них совсем не осталось?
ни капли тепла, лишь расчёт и покой?
Кричу им: - "Постойте, остановитесь!
Нельзя же всю жизнь по течению плыть!
Внимательно в лица друг друга всмотритесь -
бесцветней, печальнее нет в мире лиц!
Суровые брови, холодные взгляды,
кривая усмешка брошена в след -
уймись, мол, подумай, кому это надо,
своих недостаточно хлОпот и бед?
Всего мне хватает. И радость и горе,
всё есть у меня, и забот "полон рот",
но не умею жить с совестью в ссоре,
не слышать, как кто-то на помощь зовёт.
Нет! Лучше пусть будет и трудно и больно,
всю жизнь босиком по осколкам идти.
Бездушия, чёрствости в мире довольно,-
так должен же кто-то из круга уйти!
1992