Кадилом туман, словно в храме вечерня.
Крылом облака, словно белая стая.
И тает душа, и сердце взлетает,
И эта весна и свята и священна.
Промчались за миг рождество и крещение.
Ты в белых одеждах с зажженной свечой.
А я еще слаб, опершись на плечо,
Я вышел на свет и молюсь о прощении.
Прекрасная жизнь. Ты держи ее крепче,
Чтоб ветер, играя, шутя не задул.
Где новое счастье отпело беду
И мудрость взрослее и горести легче.
А видел ли кто необычнее счастье?
А знал ли вообще о тебе спящий космос?
Так мир, от зимы побледневший и постный,
Бредет по садам после снов и причастий.
И мысли – к прекрасному, к вечности – сердце.
И к небу – дорога, а небо – к надеждам.
На улицах праздник в расшитых одеждах.
И живы и Блок, и Пикассо, и Верди.
И город в весну, как мальчишка, влюбленный.
И в каменном сердце его горячо.
А я еще слаб, опершись на плечо,
Я вышел на свет и смотрю удивлено.
Ты в белых одеждах над уличным шумом.
Среди чужих лиц ты ищешь меня.
А я в теплом сердце летящего дня
Нашел себе место – приют от безумий.
Вздох, стук, снова вздох, снова стук…
И вот она верность, и вот она вера.
Ты можешь меня не увидеть, наверное,
Но ты мне теперь и невеста и друг.
Прекрасная жизнь, обо мне только помни.
Позволь мне за руку тебя робко взять.
Пусть будут шуметь, и дышать, и сиять
Сады, небеса и церквей колокольни.
Пусть станет завидно далеким мирам,
Что выпало мне в этом мире родиться.
Пусть я еще слаб, я вхожу, словно в храм,
В его бытие, чтобы им исцелиться.
Стрелой новый день, словно где-то есть цель.
Тайфуном минуты – святое ненастье.
А эта весна – золотая купель,
Крестившая тихо безумное счастье.