У ночи холода железные объятья,
Пусть даже в форточке рыдает лета тень.
Не сняв коротенькое ситцевое платье,
К груди, засохшую, прижала ты сирень.
А тени длинные шевелятся над полом,
Язык уродливый ущербистой луны.
Как рваный стяг над изувеченным престолом,
И чьи-то вдребезги оболганные сны.
А ты – невежества порочная рабыня,
И разум вспененный, заложник старых ран.
Скорежит пальцы твои немощность и иней,
А сердце взорванное – призрачный тиран.
И ты, скукожившись, уткнувшись в одеяло,
Коленки мокрые, от слез, под животом…
В болоте горечи, барахтаясь, рыдала,
Все тело худенькое выпластав крестом…