В семье по счёту пятым малышом,
Сполна коврижек бабкиных отведав,
Я рос, опеки взрослых не лишён,
Но обделённый напрочь лаской дедов.
Иван Климентьич - дед был из крестьян.
Никто в селе его не видел пьяным.
Да был ли в нём хотя б один изъян,
Когда вся Русь была сплошным изъяном?..
Косая сажень, добр, чернобород,
На хитрость не способен и на злобу,
Бывало, лошадь в гору не везёт -
Одной рукой сажал её на попу
И сам, впрягшись, на взгорок фуру вёз
Не хуже подкачавшей "сивки-бурки".
Он делал всё добротно и всерьёз,
Хотя из букв знал только "аз" да "буки".
Но конь однажды деда не простил
И стал в его пути последней вехой.
Просёлочной дорогой он трусил,
А дед, задумавшись, в телеге ехал.
Жара сморила: тяжко как-никак
Трястись весь день по колеям избитым.
Телега опрокинулась в овраг.
Конь припечатал деда в лоб копытом.
Когда его встречали на крыльце
И шли за гробом молчаливо тупы,
Сияли свято на его лице
Не знающие кариеса зубы...
Иван Семёныч, дедушка другой, -
Служитель культа в церкви захолустной.
Вот с фотоснимка лик его благой
На мир взирает с недомолвкой грустной,
Так, словно бы предчувствуя беду
И свой нелёгкий жребий христианский.
Но, коль о нём сейчас я речь веду,
То не за тем, чтоб приукрасить сказкой.
Он в лихолетье пал от стукача,
Став жертвой оговора и навета.
Быть может, что-то ляпнул сгоряча
По поводу всевластья сельсовета,
Тем предрешив логический финал
(Об этом ныне толковать так модно!).
И знает только Беломорканал,
Где прах его покоится сегодня.
В архивах тонут дедовы дела.
По нём звонит колоколами Китеж:
На водной глади церкви купола,
Каналом проплывая, вдруг увидишь...
Когда беда вставала в полный рост,
То хлеба, то металла не хватало,
Им, осуждённым, было не до звёзд.
Да и легендой их судьба не стала.
О том узнал я лишь спустя года:
О дедушке помалкивали дома.
Ну а отцу в ту пору навсегда
Путь перекрыли к корочкам диплома.
И звёзд потом он тоже не хватал,
Хоть генерала и возил на фронте,
И в облаках особо не витал,
А предан был своей простой работе
И, с головою уходя в дела,
Не сетовал на жизнь свою, как видно...
Но мысль сжигает душу мне дотла
О мужиках, загубленных невинно.