Повести и рассказы

Александр Сигачёв
     Малое жанровое искусство.


    П о в е с т ь - (англ. tale, франц. nouvelle, histoire, нем. Geschichte, Erzahlung), одна из эпических жанровых форм художественной литературы; её понимание исторически изменилось. Первоначально в истории древней русской литературы, термин «Повесть» применяли для обозначения прозаических (а иногда и стихотворных) произведений, не обладающих ярко выраженной экспрессивностью художественной речи («Повесть о разорении Рязани Батыем» и другие древнерусские повести) и вне зависимости от их жанрового содержания; все они невелики по объёму.
    В середине XVIII века, когда русскими писателями был усвоен термин «роман», жанровые обозначения прозаических произведений потеряли чёткость: произведения близкие по объёму называли по-разному (романом или повестью). Белинский этому различию дал общее определение: он называл повестью («распавшийся на части роман»).
   Позже, с появлением совсем небольших по объёму прозаических произведений – рассказов (часто «очеркового» склада), понятие  «рассказ» заняло своё особое место в той же шкале обозначений. Постепенно сложилось устойчивое теоретическое представление: «рассказ» - малая форма эпической прозы, «повесть» - её средняя форма, «роман» - большая. Эти понятия прозаических произведений преобладает и доныне.
    В «повести», в отличие от «рассказа», обычно изображается не одно, а ряд событий, освещающий целый период жизни человека, главного действующего лица повествования. В «повести» выступает обычно несколько персонажей, совместно с главным героем. «Повесть» отражает жизнь в большей её сложности, чем она отражена в «рассказе», но с меньшим многообразием характеров и событий, чем в «романе».
    Форма «повести» может вместить в себя и лёгкий очерк. Таким образом, в прозаических произведений одного и того же объёма, может быть раскрыто различное жанровое содержание. Есть «повести», которые по существу являются небольшими (средними по объёму текста) романами.
    Здесь стоит оговориться, иногда даже и большие сюжетные стихотворные произведения – эпические «поэмы», не имеющие возвышенной направленности, называют «повестями». Очевидно, существующая жанровая терминология нуждается в уточнении, быть может, и в её пересмотре.

Литература:
Белинский В.Г., О русской повести и повестях Гоголя. Полн. собр. соч., т. 1, М., 1953;
Тимофеев Л.И. Основы теории литературы, 4 изд., М., 1971
Кожевников В.В. Повесть. Краткая литературная энциклопедия, т.5, М., 1968;   
Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы, М., 1972

              АРХИТЕКТОРЫ РУССКОЙ ТРАГЕДИИ

   - Hello, Sir Alan, it seems that the estate of the Russian Baltic Sea itself up to the Sakhalin itself gives us a hand! .. I tell you beforehand that if I say that your starter, entitled "Plan of Dulles, had not yet risen to the proper level, then you tell me no longer friend, but I'm not your friend and brother ... Give, in which case my dolls, take their masks, and butterflies on the neck, because I do not play with you in the theater of the absurd in Russia ... Come, sir, location was convenient to moiem luxurious armchair, wide, with an American chic and tell me, tell me, tell me ... I love to listen to your passions unbridled , an amazing imagination, which then, most inexplicably become true story!..  [1]
     Такими словами, от души смеясь, встретил весной 1954 года президент США Эйзенхауэр в своих апартаментах в Белом доме в Вашингтоне директора ЦРУ Алена Даллеса.
    - If possible, I would like to keep one very important condition, sir, let's talk about Russian Russian words because English words into the American way, bad pass Russian flavor. Russia does not mind to comprehend, especially when thinking about it in English...  [2]  Отвечал, сдержанно улыбаясь Ален Даллес, непринуждённо усаживаясь в широком, роскошном кресле несколько наискось, эффектно заложив нога на ногу, несколько раз постучав по своему колену ладонью, как бы настраиваясь на нужный лад в предстоящем важном диалоге.
     - Я готов поддержать тебя в нашей беседе, излагаясь по-русски, тем более что мне необходимо, хоть немного подточить мою русскую речь, слишком она у меня шероховата, -  ответил Эйзенхауэр, - давай будем говорить сегодня только по-русски. У меня имеется неплохая русская водка, так уж мы скрасим нашу беседу любимым огненным напитком русских. С этими словами, Дуайт Девид достал из бара бутылку русской водки, разлил в маленькие рюмочки, чокнулись…
     - Предлагаю выпить за наши успехи на невидимом русском фронте, - предложил президент.
     -  Согласен с Вашим тостом, сэр, но хочу добавить: пусть на невидимом русском фронте, успехи будут видимы более чем…
     Собеседники отведали по глотку из своих рюмок русской водки, не закусывая и не сморщившись, показываю друг другу, что они настоящие джентльмены…
     - Мой проект по скрытой войне на уничтожение русского народа, на бескровный захват их огромных территорий и неисчерпаемых природных ресурсов, успешно проходит точку невозвращения, - сообщил Ален Даллес, расплываясь в широкой американской улыбке, полностью обнажив все свои зубы…
     - И что же? Неужели они всё ещё не догадываются об этом? – спросил не без искреннего удивления Эйзенхауэр, - с каким-то необычным любопытством разглядывая, Алена Даллеса…
     - Видите ли, господин президент, после ухода Сталина, у меня начинает возрастать обаяние к царству Серпа и Молота. Чувствую, что наступает наш звёздный час. Пора взнуздать Россию …
     - Думаешь, что от этого одного человека так много зависело в этой странной стране?
     - Сталин был не просто вождём, но олицетворением всех ветвей власти в СССР. Посудите сами, господин президент: в 1946 году, когда Индия, этот   самый лучший из алмазов в Британской короне, вдруг выпала из неё, обретая свою независимость, то Сталин был первым, кто осмелился признать независимость Индии, несмотря на то, что СССР была очень ослаблена в войне с нацистской Германией. И представьте себе, накануне церемонии аккредитации, из Советского МИДа сообщили будущему первому Чрезвычайному и Полномочному послу Индии в СССР, женщине В. Л. Пандит, о том, что в верительную грамоту, составленную в Дели «вкралась ошибка». Пандит была потрясена, что Советская сторона обнаружила ошибку в столь важном документе, изложенном на хинди. Вы понимаете, господин Президент?..
     - Да, знаете ли, это впечатляет.
     - Так вот за тот короткий период, пока не стало Сталина, в СССР очень многое изменилось. Нам самое время прибрать к рукам брильянт Серпа и Молота. Это будет весьма хорошим украшением короны Великой Америки. Мы должны, как следует позаботиться о том, чтобы брильянт этот не выпал из нашей короны, как это произошло с прекрасным алмазом в Британской короне.
     - Что же вы конкретно мыслите предпринять по скрытой войне на уничтожение русского народа и  бескровный захват их огромных территорий с неисчерпаемыми природными богатствами, да ещё и так, чтобы они не догадывались об этом?
     - Тем, кто будет догадываться об этом, мы должны научиться ловко, закрывать рты.  Пока ещё многие обитатели этой странной страны наивно считают эту нашу доктрину фальшивкой. Прошло уже шесть лет, с тех пор, как был 18 августа 1948 года  запушен в работу наш проект по уничтожению  русских до сухого остатка в качестве рабов - не более 15 миллионов человек. Но им, как видно, и горя мало. Пусть русский мужик работает до полусмерти и пьёт до смерти!..
     - Но всё же, мне думается, нам не стоит недооценивать русского мужика…
     - Господин президент, взяли мы Америку у индейцев, споив их огненной водой, возьмём и Россию, - опыта в этом деле нам не занимать. Думаю, что это теперь дело времени. Доктрина нового мирового порядка в наших руках, мы и только мы, будем вершить судьбами мира. Тем более что вот уже почти год минул, с тех пор как не стало джентльмена Сталина, нам теперь в священной борьбе с СССР все карты в руки… 
      - Так что же всё-таки случились с джентльменом Сталиным?  Ведь не прошло и десяти лет с Ялтинской конференции, где он выглядел орлом, и вдруг.
      Эйзенхауэр, молча, поднял обе руки кверху, как бы показывая, что Сталин вознёсся к небесам.   
     - История со смертью Сталина держится в строжайшем секрете, но кое-что мне стало доподлинно известно…
      - Прошу рассказать в возможной полноте об этой загадочной истории; мне это крайне интересно знать.
      - В послевоенные годы, - начал было вести свой рассказ Ален Даллес, но на минуту задумался, собираясь с мыслями… - В последние годы, - продолжил Даллес, - у Сталина обострилась болезнь подозрительности, в результате чего страна пережила новый виток репрессий. И если бы не его неожиданная, загадочная смерть, многим бы из Сталинского кремлёвского окружения жизнь не показалась бы малиной. Вот уже и над Молотовым и другими «Сталинскими соратниками по репрессиям» висел Дамоклов меч. В России об этой истории с его кончиной, пошла молва, как легенда: «Как мыши кота хоронили».
     «Вечером четвёртого марта 1953 года Сталин был здоров и весел. К себе на подмосковную дачу уехал в хорошем настроении. В обычное для него время лёг спать, а утром из спальни не выходит. Надо сказать, что он всячески старался подчёркивать свою пунктуальность, и подобных задержек в последнее время за ним не замечалось. Бывшие при нём на даче сотрудники взволновались, - время к полудню, а за дверью у Сталина ни малейшего шума. Дверь заперта изнутри стальной задвижкой, - Сталин не доверял свою жизнь никаким замкам. Открыть дверь было невозможно, а постучать - никто не осмеливался. Позвонили в кремль Маленкову, и тот созвал всех членов ЦК КПСС, и они всем кагалом явились к Сталину на дачу.
     По очереди, на цыпочках все подходили к двери и прикладывали ухо... Ни малейшего звука и шороха не было слышно за дверью. Совещались шёпотом долго и упорно, но никакого решения не принимали. Так прошло несколько мучительных часов для ответственных соратников ЦК КПСС. Вдруг, за дверью что-то сильно грохнулось... Ясно, это, конечно, товарищ Сталин свалился с высокой кровати, и дальше снова тишина, не было слышно никаких звуков. Наконец, было принято коллегиальное решение: надо взламывать дверь. Позвали, соответствующих специалистов. Они взломали дверь и увидели, что Сталин лежит на полу, на ковре в неловкой позе вверх лицом, с закрытыми глазами и тяжело дышал. Врач, ощупал Сталина, проверил пульс и сказал с большим прискорбием в голосе: «Очень тяжёлый случай...», при этом он широко развёл руками и опустил их, молча, покачал головой, слово говорил: «Конец, мол, никакой нет надежды на спасение нашего дорогого вождя мирового пролетариата».
     Тут, к лежачему на ковре Сталину, словно коршун подлетел Берия. Во всём его облике было начертано, что настал его звёздный час. Окинув всех собравшихся высокопоставленных членов ЦК КПСС победным взглядом, он громко провозгласил: «Пал тиран, сдох!»
     От этих громких слов Сталин очнулся. Он открыл свой левый глаз, на мгновение задержал свой зоркий, обвинительный взгляд на Берии, затем оглядел всех обступивших своих соратников и вновь вернулся взглядом к Берии. Взгляд Сталина был вполне нормальный, осмысленный, разоблачающий. Каждый из присутствующих для себя решил, что это всем им наступил конец. Ведь Берию никто не одёрнул за его подлые слова...
     Берия упал перед Сталиным на колени и заплакал навзрыд: «Дорогой товарищ Сталин, прости ты меня, дурака, пожалей».
     Молотов оттащил Берию от Сталина за шиворот в сторону. Сталин закрыл глаза и больше уже не проявлял никаких признаков жизни».
      - Да-а-а, - тихо произнёс Эйзенхауэр, - много всякого разного бывает на матушке Руси.
      - Немало, немало, - прибавил в тон Ален Даллес, - и то ли ещё будет?
      - Что ж, на сегодня, пожалуй, достаточно об СССР. Поговорим о делах не менее важных для нас с тобой.
      - Ален Даллес переменил позу, весь словно встрепенулся, зная по личному опыту, что такое начало президента обещает нечто неординарное и очень важное.  Даллес даже несколько наклонился, чтобы приблизится к Эйзенхауэру, хоть и хорошо понимал, что для американца нерушим принцип сохранения необходимой дистанции для собеседников.
     - Поговорим об очень важных для нас делах, - повторил президент после небольшой паузы. – Важных и абсолютно секретных, - добавил он, заметно понизив голос.
     - Я случаю Вас очень внимательно, господин президент.
      - За время твоего достаточно длительного отсутствия по делам службу, у нас совершилось нечто необычное. Реально появилась уникальная возможность, буквально перевернуть мир. Мы теперь способны претворить в жизнь фантастическую идею: реально сделать Америку Великой Владычицей Мира… (Эйзенхауэр снова на минуту задумался.)
       - До вас, господин президент, ещё никому и никогда не удавалось претворить этот замысел в жизнь.
      - А для нас это стало реальностью. Слушай внимательно, сейчас я скажу тебе нечто очень, очень важное. Мне удалось этой весной 1954 года вступить в договорные отношения с внеземной цивилизацией пришельцев с планеты Бетельгейзе (из созвездия Орион).
      Ален Даллес очень внимательно посмотрел на Эйзенхауэра, но ничем не выдал своего удивления, будто речь шла о чём-то вполне обычном. Но президент уловил его проницательный взгляд и улыбнулся, словно смягчая психологическую реакцию своего слушателя.
      - Они прибыли к нам на больших летательных аппаратах, которые наши астрономы поначалу восприняли за астероиды. Наши гости из космоса «братья по разуму» высадились на нашей военно-воздушной базе Холломан, а чуть позже – на базе Эдварда. Я не стану сейчас вдаваться в подробности, скажу только, что согласно нашему с ними договору, мы получили новые,  столь передовые технологии, что это позволит нам бескровно завладеть миром, избавиться от лишних людей Земли.
      - Пришельцы приземлились на базах ВВС – Холломан и Эдварда и не произошло с ними никаких эксцессов, словно они приземлились у себя на родине?
      - Как же так, чтобы не быть эксцессов? Были и ещё какие. Хлопот с ними было немало. Инопланетяне захватили в заложники группу американских учёных астрономов. Мы вынуждены были послать для их освобождения элитную группу спецназа «Альфа», они уничтожили её, а затем потребовали свидания лично со мной. С большим трудом нам кое-как удалось наладить с ними деловой контакт для благоприятного сотрудничества. Мы не в шутку были встревожены тем, что за их «Шахом» мог последовать «Мат» планете Земля; они недвусмысленно давали нам это понять. Мы привлекли огромные финансовые ресурсы для запуска в работу четырёх подземных баз для осуществления совместного с ними гигантского исследовательского проекта. Кроме того, они поделились своими секретными технологиями, которые позволят нам успешно управлять миром, превращая людей в послушных биороботов, с помощью вживления микрочипов.
     - Они поставили нам какие-либо предварительные условия?
     - К сожалению, пока я больше ничего не могу добавить к тому, что уже сказал тебе. Это пока всё.
     Эйзенхауэр решил быстро сменить тему разговора и по возможности быстрее «закруглить» эту деловую встречу.
      - Ты ничего не сообщил мне о своём самочувствии после этой длительной и изнурительной поездки на Ближний Восток и в страны Северной Африки, - сказал президент тоном, в котором прозвучало больше из-за приличия, чем участия, и проглядывалось равнодушие к перспективе дальнейшего разговора, - всё ли у тебя благополучно?
      Даллес сразу почувствовал эту перемену и поспешил отделаться общими фразами, о том, что у него всё в порядке. Они очень хорошо и легко понимали друг друга, что дела уже не терпят ни малейшего отлагательства.
Поэтому, почти одновременно собеседники быстро поднялись с места, чтобы пожать друг другу руки, и сказать на прощанье до новой встречи.
 
                ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ПРИШЕЛЕЦ

     В мастерской художника Николая  Белоножкин на полу и настенных полках беспорядочно лежат рулоны полотен картин, картины на подрамниках; на стенах висят различные картины в рамках большие и малые, на столе лежат краски и кисти. На мольберте установлена довольно большая картина, изображающая  начало потопа современной, сексуально озабоченной цивилизации. Изображён музыкант, идущий по волнам потопа, играющий на скрипке. Волны, рождённые  его музыкой, наполовину затопили обитателей утерянного рая с их любовными утехами с надкусанными райскими яблоками и недопитыми рюмками вина. Всеобщее наводнение освещается грозовыми вспышками молний.
     Николай Белоножкин делает последние мазки на полотне, отходит от картины, рассматривает её с разных позиций на расстоянии, рассуждает вслух.
     - Недурно, недурно. Больше ни единого мазка. Лучшее - враг хорошего, в этом я уже не раз и не два убеждался, Во всём должна быть мера, а что сверх того, то от лукавого.
     Берёт скрипку, рассматривает картину, играет отрывок из оперного произведения Моцарта «Волшебная флейта», где жестокое разделение высокого и низкого, трагического и комического; равноправно существуют в одном сочинении разнонаправленные тенденции. Минорные «наплывы» в мажорных частях сочинения и неожиданные мажорные «всплески» - в минорных – этим было пронизано всё сочинение великого Моцарта. 3)
     В какой-то момент Николай Белоножкин почувствовал на себе чей-то проницательный взгляд со стороны и, невольно оглянувшись, увидел странного человека, одетого во всё тёмное который сидел в кресле, внимательно слушая музыку. Чёрная долгополая шляпа его была надвинута до самых бровей, Николай был крайне удивлён появлением странного незнакомца в его мастерской, однако постарался не выказать своего удивления.
     - С космическим приветом, маэстро! - сказал незнакомец, слегка приподнимая свою шляпу над головой, - пожалуйста, не беспокойтесь, я не причиню вам никакого вреда.
     - Кто вы такой, гражданин?
     - Я – Орион. Впрочем, моё имя вам всё равно ни  о чём не говорит.
     - Но каким образом вы проникли сюда? Дверь была заперта на замок.
     - У меня имеется универсальная отмычка.
     Орион достаёт из своего внутреннего кармана отмычку, показывает Николаю Белоножкин и снова кладёт её на прежнее место.
     - Так что вы меня решили ограбить или убить? – спросил Николай Белоножкин взволнованным голосом.
     - Нет, нет, пожалуйста, не волнуйтесь. Я не причиню вам никакого вреда. Мы с вами немного поговорим и потом я уйду.
     - Так вы меня не тронете?
     - Я же сказал вам только что, - не беспокойтесь. Ни кто вас не тронет и не причинит никакого вреда…
     - Это, по крайней мере, очень странно. Просто так не проникают в чужую квартиру. Что-то вы от меня хотите?  Но уверяю вас, у меня нечего взять. Я живу лишь тем, что продаю мои картины, почти за бесценок, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Сейчас, вы же сами знаете, время какое: глобальный кризис, безработица, нищета. У нас в России это особенно сильно проявлено: с одной стороны, кучка дорвавшихся до власти Демон Кратов, а с другой – народ, ограбленный до последней нитки, униженный и оскорблённый.
     - Я понимаю ваше многословие. Это от волнения. Прошу ещё, не беспокойтесь…
     - Скажите же мне, наконец, чего вы от меня хотите?
     - Я пришёл к вам за картиной, которую заказывал вам некоторое время назад, - помните?
     - Гражданин Орион, здесь произошла какая-то ошибка. Мне никто не заказывал картины, уверяю вас. Здесь произошло, какое-то недоразумение.
     - Вы просто забыли, Николай Белоножкин. Я действительно заказывал вам написать картину по заданному сюжету: «Начало потопа современной, сексуально озабоченной цивилизации. Изображён музыкант, идущий по волнам потопа, играющий на скрипке. Волны, рождённые  его музыкой, наполовину затопили обитателей утерянного рая с их любовными утехами с надкусанными райскими яблоками и недопитыми рюмками вина. Всеобщее наводнение освещается грозовыми вспышками молний». Ну что вспоминаете? Вот я вижу на мольберте, что картина по моему заказу закончена.
     - Всё это так странно. Откуда вам известно моё имя и фамилия? Уверяю вас, гражданин Орион, это просто какое-то совпадение. Я впервые вижу вас. Сами посудите, к чему бы я стал отпираться, если бы это действительно так было? Вижу, что вы необычная личность, но ведь даже боги ошибались.
     - Но вспоминайте, вспоминайте, Николай Белоножкин; напрягите чуточку свою память: что явилось вам толчком для написания картины по этому сюжету?.. Ну, что вспоминаете?
     - Да, кажется, я что-то припоминаю. Мне приснился сон, что человек просил меня написать картину на сюжет о потопе. Помню, долго меня потом преследовала мысль, чтобы не терял времени и приступил к написанию картины. Да, по-моему, действительно, мне тогда приснился человек в долгополой шляпе. Так, значит, это были вы?..
     - Пожалуйста, успокойтесь, нет причины так сильно волноваться, уверяю вас. Очень хорошо, что вы сами вспомнили о моей просьбе. Вот теперь я пришёл за картиной. Я хорошо вам заплачу. Вы сами назначьте мне цену, я торговаться с вами не стану…
     - Мне думается, что я смог бы лучше живописать эту картину. Могу её чуточку доработать.
     - Нет, нет! Ничего не надо дорабатывать, это будет уже ремесло сверх вдохновения. Вы меня понимаете? Ваше вдохновение по данной картине закончилось, дальше начнётся чистое ремесло. Кроме того, оригинал вашей картины находится уже на борту Ноевого  Ковчега, а у вас на мольберте осталась точная копия вашей картины.
     - Я решительно ничего не понимаю: зачем вам понадобилось всё это странной действо?
     - Чтобы после потопа, вместе другими немногими картинами, вернуть её на землю невредимой.
     - Так вы считаете, что скоро будет большой потоп?
     - Да, совсем скоро. И началом потопа послужит ваше исполнение волшебной флейты Моцарта по глобальной сети телевещания и в интернет. Не ломайте голову о том, - как и когда всё это произойдёт? Это находится уже вне  вашей компетенции. А теперь, прощайте! Необходимую сумму для безбедного существования, я оставляю вам на вашем столе. Буде скромно тратить, вам их надолго хватит, а для роскошной жизни никаких денег не хватит. Прощайте!
    - Но мне хотелось бы ещё побеседовать с вами. У меня к вам масса вопросов.
     - Я пришлю к Вам своего мастера. Он способен  дать вам исчерпывающий ответ на все ваши вопросы.  Прощайте!

                ПРИСЯДЕМ, ДРУЗЬЯ, ПЕРЕД ДАЛЬНЕЙ ДОРОГОЙ.

     Перед поездкой на другой берег существования, где Светлым Богом заключён брачный союз Неба и Земли, Николай Белоножкин посетил скромный московский уголок, на Старом Арбате, где собирались его друзья – художники, литераторы и музыканты на свои «Пречистенкие Субботы». Нельзя сказать, что был им целый мир – чужбина, отнюдь. Скорее можно было признать, что целый мир им служил питательной средой для сотворения Нового Мира. Это можно было сравнить с лотосами или лилиями, произрастающими в болоте: болото может быть, сколь угодно нечистым, но лотосы и лилии, уходящие своими корнями глубоко в его недра, не соприкасаются своими цветами с этой нечистой средой.
    В  кругу его друзей преобладал индифферентный, полностью безучастный взгляд на жизнь, несмотря на то, что со стороны их деятельность могла показаться активной: участие в выставках, в концертах, в интернет. Они придавали всему этому, как освоение поля для новой грядущей жизни. Лишь в самую последнюю очередь их можно было бы считать оппозицией ко всему окружающему. Нет, это вовсе не так. Они чётко осознавали неразрывность своей живой связи со старым «болотом существующего мира», и не представляли своего развития в полном вакууме, без каких либо контактов с этим миром.
     Однажды, они решили совершить у себя в душе маленькую личную революцию. Какую? Они просто решили: пусть активные обитатели уродливого, отживающего свой век мира – серого, холодного, враждебного ко всему, печального, обречённого на полный нигилизм, замыкается на своей единой идее – добывание денег, любыми средствами; пусть они в этом своём безумии, продолжают содержать свою душу в этом жутком, как тюремная камера мирке чистогана. Пусть и дальше у них развивается патологическая  боязнь человеколюбия. Мы не станем жить по навязанным законам – вечным поиском выбивания денег и заточением себе в неволю, в рабство. Мы начнём с очищения самих себя от этой бесовщины, и поиска новых человеческих отношений. После внутренней революции в душе человека, обязательно произойдёт и внешнее преобразование. Подобное устремиться к подобному, постепенно создавая новое сообщество людей в недрах отжившего, обветшалого мира.
     Было решено начать своё совершенствование на земле древних Ариев, хранительнице забытой древнейшей мудрости.
     - Это ничего, что двуногие динозавры у нас всё отняли, - сказал Николай Белоножкин, успокаивая своих друзей, - они даже национальность у нас из паспортов вытравили и ввели чипы, желая сделать нас полностью подконтрольными. Но им не удастся  завладеть нашей душой. Мы покинем эту душную, зловонную берлогу: страну рабов, страну господ. Наша отчизна – свобода! Друзья, мы уезжаем в страну Ариев, очистим наши души и сердца для восхождения к новой жизни!
     - Но у нас всё отнято, мы, к нашему сожалению, стали нищими для таких путешествий, - возразила поэтесса Фаина Замуруева.
     Из-за слишком маленького роста и изящности, друзья называли Фаину с необыкновенной нежностью Дюймовочка, и относились к ней очень бережно. Она была душой общества, хорошо пела и танцевала.
     - Я согласен с тобой, Дюймовочка, но ведь сказано же: «У того, к кому Господь особенно благосклонен, он постепенно отнимает, всё, чем человек владеет. Тогда друзья и родственники отворачиваются от него, нищего и убогого - у него не остаётся никого, кроме Господа».
     - Но согласись, Николай, что это утешение не скрашивает нашей безысходности. Ведь для путешествия нужны средства немалые. А их у нас с вами нет.
     - Но ведь сказано же, - стоял на своём Николай Белоножкин, - сказано ведь, что всё необходимое Господь посылает в нужное время, в нужном месте и в необходимом количестве.
     - Ну, хорошо, допустим, сказано так. А дальше то что? Средств-то необходимых у нас с вами для путешествия в древнюю Бхарату Варшу, как не было прежде, так и теперь нет.
     - А вот и не угадала ты, милая Дюймовочка! Есть-таки необходимые средства у нас на первый случай, а дальше сама жизнь нам подскажет: как нам быть и что делать?
     Друзья все сразу заволновались. Они знали, что Николай слова на ветер никогда не бросает. Если он сказал что-то, значит, так оно и есть, на самом деле. Николай заметил волнение друзей и не стал их более томить в неведении. Он открыл свою сумку и показал друзьям деньги, было видно, что денег действительно немало, вполне достаточно всем для поездки и проживания. Кроме того, у каждого из присутствующих тоже было отложено немного денег на чёрный день.
    - Аргумент стоящий, - произнёс Анатолий С., поворошив купюры в сумке Николая Белоножкина. Взял кредит?
    - Нет, Толя, я в такие азартные игры с банкирами не играю.
    - Но я же, знаю, что у тебя всегда с деньгами было туговато.
    - Нет, не скажи, дружище, это у меня без денег было туговато, а с деньгами было не так туго.
    - Николай, я не поверю, что тебе кто-то взял вот так и подарил эти деньги просто так.
    - Знаешь, Толя, в жизни всё-таки бывают исключительные моменты, что дарят деньги, причём в самое нужное время и в необходимом количестве. Бог с ними, с деньгами, слишком много о них говорить нам не подобает. Деньги они и есть деньги, а у нас есть вопросы поважнее. - Теперь у нас есть, средства, друзья, нам нужно получить заграничные паспорта и визы.
     - Мне даже не верится в такой поворот дела, заговорил Александр Садков, любивший больше слушать, чем говорить, -  честно говорю, - мне не верится, что так вот это дело у нас оживёт. Конечно, твои затраты, Николай, мы тебе со временем компенсируем. Немного разбогатеем и вернём всё сполна. Нам вед важен первый финансовый толчок, а остальное всё приложится, хочется в это верить.
     - Друзья мои, - заговорил Николай Белоножкин, немного взволнованно, но окрылённый добрым дружеским союзом, - Я знаю, что многим другим трудно поверить, что мы созидатели нового мира, новых отношений, дети природы, дети-цветы. У нас нашлось смелости проникнуть глубоко внутрь себя в поисках ответов о цели жизни. После внутренней революции, в наши душах, обязательно произойдут и внешние преобразования. Говорят, что многие, побывавшие в земле древних Ариев, встретили там духовных учителей, мастеров, хранителей забытой древнеарийской мудрости. Что касается меня, то я надеюсь повстречаться там с художником, рисующим картины замысловатыми узорами, содержащие послания, как изменить существующий мир.
     - Мне хотелось бы повстречать такого знатока жизни, - заговорила, как-то загадочно, - Фаина Замуруева, - такого настоящего мастера-режиссёра, для которого  жизнь, есть спектакль, и он отыскивал бы подходящий сюжет для нашей пьесы. В такой пьесе могли бы принять участие вы все, мои друзья! Пусть театр, который постоянно происходит вокруг него, это было бы действо-призыв к обновлённой жизни, без нынешних «заморочек». Возможно это ребячество, но я уверена, что все, кто сохранят детство, будут достойны обновлённого мира. Вот цель жизни: поиск подлинного смысла существования. Нам стоит делать над собой усилия, чтобы не закончить жизнь, превратившись всего-навсего в богатое животное, у которого всего-то и счастья, что наличие материальных вещей, став, в конце концов, несчастным, жадным и крайне подозрительным ко всему окружающему.
     - Нам необходимо, здесь и сейчас обсудить планы наших предстоящих путешествий, - включился в разговор Александр Садков. Как можно быстрее освободиться от удушливой атмосферы большого города, кладбища живых мертвецов. Город переполнен людьми, которые не любят друг друга и готовы бежать друг от друга, спрятаться подальше, если было бы куда бежать; всё труднее найти приятное зелёное местечко. Люди уже  не верят, что возможна неподдельная, бескорыстная любовь друг к другу. Но мы стараемся жить по-новому, более творчески подходить к жизни, освобождаться от ежедневной рутины, помогаем друг другу, как только можем. Мы не заботимся об изысканных одеждах. Но всё же, у нас не было по-настоящему свежих идей, способных в корне изменить окружающий мир.
     - А я вот ещё что хотел бы сказать, - решил заговорить и Анатолий С., - нам необходимо изменить качество любви друг к другу в стремлении к идеалу жизни. Особенно актуально это в больших городах, средоточии стресса и депрессии. Над нами довлеет телевизор и пресса, Электронные игрушки для взрослых меняются так быстро, что люди, как малые беспокойные дети ни в чём не могут найти удовлетворение. Ради денег, люди  делают землю пустыней; обманывают друг друга, фальсифицируют продукты питания, отравляя друг друга и самих себя. Люди уже не ведают, что творят. Одни люди с жиру бесятся, а другие умирают от голода, и никакой гуманности, никакой пощады друг к другу, только нажива, только чистоган.
     - Друзья, безусловно, все вы правы, - решил обобщить всё сказанное Николай Белоножкин, - начинать надо с революции в сознании и в душах людей. Безграничные желания являются источником безграничных страданий. Все политические группы изжили себя полностью, принявших насильственную тактику. Подлинная сила – духовная. Если мы желаем добиться истинных успехов в жизни, мы должны стать на истинно духовный путь, начиная с самих себя. Жить в Истине и явить её миру, - вот подлинный революционный дух. Пусть обыватели считают нас сумасшедшими. На самом деле, мы сами предпочитаем не смешиваться с оболваненными зомби. Лучше рискнуть закончить жизнь тюрьмой, нежели стать рабами телевизора и рекламы, стать подопытными кроликами. Пусть это общество не желает принимать нас, так ведь нам туда, к ним и не надо ни за какие ковриги. Возможен другой мир, вдали от шумных городов, где можно вести простой образ жизни, близкий к природе. Оставим им их ментальную ригидность и узость. Наша жизнь – космический фильм божественных энергий, к существованию которых мы были столь слепы и глухи.
     Экран телевизора, это сильнодействующий наркотик, разрушающий человеческую  психику всякой глупостью, кривляниями, фантазиями, бессмысленными играми ни во что, глупыми спорами, убийствами, порнографией. Существующее «нормальное» общество серьёзно больно. Лучше выйти на дорогу, как паломник, в поисках истины и настоящей любви. По крайней мере, наша теперешняя жизнь полна радости, тепла, дружбы, общения и приключений. Мы желаем донести до людей послание свободы, сознание новой жизни, новой надежды по созданию альтернативных поселений, объединённых идеей вселенской любви и конкретных действий, не только великой страсти. Разумеется, нельзя быть ленивым, паразитом, уходить от ответственности в жизни. Но истинно
нуждающимся следует помогать, делиться всем: деньгами, жильём, работой друзьями, любовью. Должно быть много-много любви. Это должна быть новая  солидарность, новая человеческая кооперация.          
     Будем питаться только фруктами, зерновыми и бобовыми продуктами, воздухом и солнечной энергией. Кто из нас испытает опыт светом, ослепительно белым, лучистым светом, окутывающим всю реальность, тело, душу и Вселенную,  появится постоянное ощущение зова в страну древних Ариев. Пусть это нас не пугает. Трудно будет устоять от соблазна покинуть всё ради поддержания обретённого этого нового, незнакомого, духовного опыта, нового эксперимента со своей душой. Среди вас, друзья, мне уже виделось нечто серьёзное, сосредоточенное, что отсутствует у окружающих нас других людей и это прекрасно, это особенная глубина и чистота души. И это ещё только начало нового пути познания себя. Судьба говорит нам: вот путь, но идти по нему надо своим собственным ходом. Вот смотрю на вас и вижу друзей сидящих вместе. Вы так прекрасны, как древние Арии в поисках новой земли, глаза ваши светятся счастьем и любовью.
     Мы поедем в землю наших предков Ариев – Бхарату Варшу, теперешнюю Индию, Пакистан, Шри-Ланку, Непал, Гималаи, отыщем там хранителей древней мудрости. Очистим ум, чтобы можно было воспринимать истину; хватит с нас хождения по кругу; мы чувствуем, что внутреннее путешествие уже началась, оно не ведает границ, не знает преград. Нам нельзя уже быть такими, какими мы были прежде. Это напоминает старую, забытую театральную пьесу, слишком зарепетированную, ведущую никуда. Достичь любви через связь с другими людьми, это опустошающая и безнадёжная иллюзия. Надо нам попытаться укрыться в убежище, сделать небольшую передышку, побыть одному, заглянуть внутрь себя, как можно глубже. Бросить всё: дом, привычные связи, купить билет, окунуться с головой  в предстоящее. Есть интуитивное предчувствие, что там, в земле древних Ариев нас поджидает другая, настоящая, истинная  реальность, что находится на «другом берегу реки жизни», обретём нечто, что откроет тайну смысла жизни. Иначе, зачем жить? Кто наблюдал за полётом чаек над волнами моря, знает, что это напоминает о свободе, которую мы забыли, а возможно, что и не знали её никогда прежде.

                НА ПОРОГЕ ГИМАЛАЕВ

   -  Мы доберёмся до заветных мест, фактически недоступных для туристов, - говорил Ананга, - Николаю Белоножкину, - ты познаешь радость духовную, которую невозможно испытать где-либо в другом месте на земле;  даже, если нам доведётся оставаться без пищи мы всегда тем или иным путем получим её во время. Гималаи для меня - мои духовные родители, и жизнь там была подобна жизни на коленях у матери. Каждое твое дыхание обогатиться непередаваемыми  переживаниями, которые трудно постижимы для многих других людей. В твоей душе будет звучать только одна пленительная  тема любви - любви к природе, любви к живым существам, любви ко всему сущему. Ты научишься прислушиваться к музыке, исходящей от цветов, пения птиц и даже мельчайших травинок и колючек кустарника. Когда ты научишься слушать музыку природы и ценить ее красоту, ты начнёшь искать источник небесной всеобщей любви, источник счастья, поэзии, блаженства и красоты и душа твоя будет жить в гармонии с окружающим миром. Знаешь ли ты, сколь пленительны звуки от ледниковых потоков, от долин, утопающих в цветах, от озер, покрытых лилиями, лесов, заполненных цветами, от света луны и звезд?  Оно раскрывает человеку то эмфатическое знание, через которое он узнает истину и видит добро во всем его величии и красоте.
    Николай Белоножкин слушал речи Ананги, но всё ещё не представлял себе всего величия и красоты Гималайских гор, воспетых в молитвенных шлоках Арийцев. - Способна ли будет душа моя воспринять эту девственную красоту Гималайских гор, - думал Николай Зажигаев, - ведь зеркало моей души сильно закопчёно урановым веком. Сумеет ли Ананга удалить эту копоть очистить мою душу?
  - Напрасно, Николай, ты казнишь себя сомнениями, - сказал вдруг Ананга, - поверь мне, что душа твоя не столь уж безнадёжно закопчёна железным веком Кали Юги, - я никогда не ошибался в людях. Скажу откровенно, это большая редкость, кому удалось в этот  наш ужасный век сохранить зеркало своей души  в достойной чистоте. Только не возгордись от моих слов, это я решился сказать тебе в качестве аванса. Я открою для тебя беспроцентный кредит святого имени, который на рынке святых имён имеет непревзойдённый золотой эквивалент.
   - Но к чему тебе такие хлопоты со мной? – хотелось бы мне узнать у тебя, ведь я взамен ничего подобного не смогу дать тебе.
  - Николай, пожалуйста, не сомневайся в искренности моих намерений; хоть корысть моя и велика, но она имеет такую же основу, - получить беспроцентный кредит, аналогичный тому, который я хочу дать тебе. То знание, которое я получил от моего учителя в качестве кредита Святого имени, я обязан передать дальше по цепи ученической преемственности. Особенность в том, что передать её мне предстоит не тому, кто приходит за подобным кредитом, а исключительно тому, кого  я приглашаю сам в банк своих духовных возможностей. Немало времени я потратил на поиски надёжного  клиента для  получения подобного необычного кредита.
   - Но, как я понимаю, для приятия подобного кредита мне потребуется немало времени, ведь так?
   - Да это так. Но нам не надо торопиться. Даже служенье обычных муз не терпит суеты, что же говорить о музе духовной.
   -  Ананга, но у меня виза в Индию всего лишь на полгода и ту мне удалось заполучить с большими трудностями.
    - Вот что, друг мой, не думай об этом. Отныне, я твой учитель, я твоя виза, твоя Индия и Гималаи, и банковский беспроцентный кредит на такую сумму о которой на земле и лишь немногие имеют представление.
    - А как же мои друзья, которые остались во Вриндаване?
    - У них свой путь, о них не беспокойся…
    - А мои родные в Москве. Я когда-нибудь увижу их?
    - Если ты знаком с «Махабхаратой», то в ней, в одном из главных эпизодов, Господь пропел Своему другу и преданному слуге Арджуне песнь, в которой содержаться такие слова:
(2.38)
Судха-духкме саме критва
Лабхалабхау джаяджаяу
Тато юддхая юджьясва
Найва папам авапсьяси.

Сражайся, долг свой исполняя,
Ничто тебя пусть не смущает, -
Ни пораженья, ни победы,
Ни обретенья, ни потери.

(4.3)
Са эваям майа те адья               
Йогах практах пуратанах               
Бхато аси ме сакха чети               
Кахасьям хй этад утамам.

Сегодня Я, Мой друг Арджуна,
Тебе о знании древнейшем
Поведаю и сокровенных
Взаимосвязях со Всевышним.

(18.68)
Я идам парамам гухьям
Мад-бхактешв абхидхасьяти
Бхактим майи парам критва
Мам эвайшьятй асамшаях.

Сокровеннейшую тайну,
Кто другим раскроет эту,
Тот Меня приобретает,
И духовную планету.
    Вот перед изумлённым взором Николая Белоножкина начали открываться потрясающие живописные картины Гималаев. Цепь Гималайских гор тянется почти на 2500 километров. Гора Эверест, находящаяся на границе Непала и Тибета, является высочайшей вершиной мира. Слово "Гималаи" происходит от санскритских слов "хима" (снег) и "алаи" – (обитель), означая таким образом "обитель снегов". Здесь царит йогическая мудрость и духовность для миллионов людей независимо от их религиозных убеждений. Ананга заверил меня в возможности путешествий из Гималаев Пенджаба в Гималаи Кумаона и Гархвала, из Непала в Ассам и из Сиккима в Бутан и Тибет.
  - Смотри Николай, - говорил иногда Ананга, улавливая восторги души своего спутника, - впитывай в себя все эти красоты, как губка.  Пусть будет внешний мир мал внутри тебя, когда ты шаг за шагом станешь вступать на путь духовности". Пусть любовь, подаренная тебе небесами, будет подобна вечным снегам, которые формируют серебристые ледники Гималаев, а затем тают, превращаясь в тысячи сбегающих вниз потоков. Пусть любовь сделается Владычицей всей твоей жизни; ты станешь абсолютно бесстрашным в странствиях от одной пещеры к другой, преодолевая горные реки и перевалы, окруженные покрытыми снегом вершинами. Ни при каких обстоятельствах не теряй бодрости и, отдавая предпочтение оставаться неизвестным.  В твоём уме должна быть развита способность любить природу, прежде чем начнёшь в полной мере ориентироваться в пространстве и во времени жизни. И ты понемногу, понемногу начнёшь ощущать проблески откровения в предрассветные ранние часы. Страдания и горести жизни исчезают вместе с темнотой и мглой при восходе солнца; ты научишься сливаться воедино с вечным и бесконечным миром. Ты будешь в состоянии оценивать всю глубину природы в ее простоте. Твои мысли начнут самопроизвольно откликаться на призывы тонких чувств, при соприкосновении с природой. Это ощущение душевного трепета, в полной гармонии с совершенным оркестром мелодий и эхо, является отражением плеска волн в Ганге, порывов ветра, шуршания листвы и грохота грозовых туч. Тебе станет видимым свет божественный, и все препятствия расступятся перед тобой и будут исчезать, как по мановению волшебной палочки.
   Николай и Ананга поднялись на одну из бесчисленный вершин Гималаев, и перед ними открылся широкий голубой горизонт. Николай почувствовал в глубине безмолвия скрытый источник любви, и подумалось ему: «Одно лишь око веры способно проникнуть за покров и увидеть сияние этой любви. Что за чудесная музыка звучит у меня в ушах, чувствую, что она станет песней моей жизни. О, Господь! Помоги мне снять покровы с души, с тем, чтобы я мог узреть Истину". Проповедь любви, которой учат гималайские мудрецы, приводит всю     Вселенную к осознанию источника света, жизни и красоты».
    - Вот уже и зазвучала музыка вечности в твоем сердце, - улыбнулся Ананга, - настанет время, когда мы сможем сесть у подножия горы Кайласа и будем пить талую ледниковую воду из озера Манасаровар. Будем готовить себе в пищу овощи и коренья, выращенные Матерью Природой в Ганготри и Кедарнатхе. Вот увидишь, как прекрасна будет жизнь в гималайских пещерах; она будет очень приятной, и во время нашего пребывания там, ты выработаешь привычку бродить по горам весь день, делая заметки в своем дневнике, возвращаясь обратно в пещеру перед тем, как стемнеет. Ты станешь встречаться с мудрецами, йогами и другими духовными учителями Гималаев. Здесь ты узнаешь, как прекрасна и удивительна страна. Ты познаешь чисто йогический язык, счастье, говорить на котором доступно лишь некоторым йогам, мудрецам и адептам. В философском и идеалистическом смысле их язык на санскрит, поскольку каждое слово в нем вытекает полным значения из своего корневого звука. Этот язык предназначен для обсуждения лишь духовных вопросов, его словарный запас не дает возможности обсуждения деловых вопросов этого мира. Когда солнце сочетается браком с луной, когда день сочетается браком с ночью. Во время этих общений йоги испытывает величайшую радость, какая только доступна человеку в сознательном состоянии. Когда такой йог разговаривает с другими адептами, они используют для общения этот язык, малопонятный для других людей.  Это подобно тому, как композиторы, пишущие классическую музыку, могут составлять ноты из звуков и высоты их тона, также можно составлять ноты и из звуков, используемых йогами, говорящими на языке девов, лучезарных существ.
    Ананга умолк и мечтательно вокруг себя, обозревая ещё более высокие горные вершины, выступающие, словно великаны.
    - Да, действительно, красота неописуемая, - произнёс Николай, всматриваясь в живописную даль.
    - Можешь ты себе представить, Николай, насколько прибавиться красот, если видеть всё это ранним утром или вечером? На горных вершинах, становится видна вся красота вокруг. Если человек развит духовно, он может понять, что эта красота является неотъемлемым аспектом Истины, вечности и красоты. Это страна девов. В Гималаях рассвет (уша) и сумерки (сандхья, когда день соединяется с ночью) - это не только периоды времени, обусловленные вращением Земли, это  имеет более глубокое символическое значение. Утру, полудню, вечеру и ночи, каждому времени суток, присуща своя собственная красота, которую нельзя описать никакими словами. Много раз в течение дня горы меняют свой цвет, потому что солнце прислуживает этим горам. Утром они выглядят серебристыми, днем - золотыми, а вечером - красными. Это подобно тому, как невеста одевается в различные, разноцветные сари, чтобы доставить своему возлюбленному  удовольствие. Разве есть у меня слова, способные описать эту красоту на языке губ? Лишь с помощью языка сердца я могу передать её, но эти слова не срываются с губ. Я могу дать вам лишь слабое представление об этих прекрасных горах. Их красота ослепительна и не поддается описанию. Утром все вокруг в Гималаях дышит таким спокойствием и безмятежностью, что невольно входишь в состояние безмолвия.
    Вот почему жители Гималаев становятся созерцателями. Когда живёшь здесь в пещере, рассвет, словно волшебник в своих ладонях держит восходящее солнце. Этот волшебник Рассвет, будит по утрам, словно ласковая мать. Лучи  солнца нежно и ласково проникают в пещеру через вход.  А вечером, когда небо проясняется и через тучи начинает пробиваться солнце, кажется, будто могучий Живописец разливает миллионы цветовых гамм по заснеженным вершинам, создавая полотна, которым никогда не суждено быть воспроизведенными крошечными руками художников с помощью кисти и красок. Я пробовал писать картины в Гималаях, но всякий раз откладывал кисть, потому что написанное казалось мне детской мазнёй. Красота, остается скрытой за ограничениями человеческих привязанностей, если не находит отклика в сердце. Когда человек приходит к осознанию высшего уровня красоты, проявляющегося через природу, он становится истинным художником. Когда художник приходит к осознанию истока, из которого берет начало все прекрасное, тогда вместо того, чтобы рисовать, он начинает слагать стихи. Кисть и краски не в силах проложить себе путь к этому тончайшему уровню сознания. Духовная красота требует выражения на все более и более глубоких и тонких уровнях.
     Самые древние путешественники по Гималаям  это тучи, плывущие по небу со стороны Бенгальского залива. Возникая из океана, эти муссонные тучи движутся к заснеженным вершинам Гималайских гор, окутывают их и затем с ветром возвращаются обратно на равнины в виде потоков чистой талой воды. Они изливают свой благословенный дар на землю Индии. Тучи в Гималаях подобны посланникам, несущими весть  возлюбленной, томящейся в плену в Гималаях. Музыка потоков вод с горных вершин Гималаев подобна мелодичным песням девушек. Не случайно, полные волшебства и тайн для поэтов, художников, композиторов и путешественников, Гималаи раскрывают свое самое важное послание лишь для тех, кто способен воспринять небесную красоту и тайны этих удивительных гор.
     Отсутствие контактов с людьми приносит глубокий покой и безмятежность. Я понял, что природа очень миролюбива и спокойна. Она нарушает душевный покой лишь тех, кто сам его нарушает, но тех, кто восхищается и ценит ее красоту, она учит мудрости. В горах Гималаев растет много различных цветов, это подобно огромной великолепной вазе с цветами. Если располагаться поблизости от этих естественных цветочных ковров, то невольно взгляд устремляется в небо в поисках Садовника. Самые прекрасные из всех цветов, растущих в долинах Гималаев - лилии и орхидеи. С уходом зимы и иногда еще до таяния снега распускаются сотни различных видов лилий, многие из них до сих пор все еще остаются неизвестными для ученых-садоводов. В период цветения орхидей их бутоны в силу своих природных свойств не спешат раскрываться, и на это уходит иногда шесть-семь дней. Цветки орхидей удивительно прекрасны, а сезон их цветения длится не менее двух с половиной месяцев. Горные кактусы расцветают внезапно в ночи при лунном свете. Они боятся солнечных лучей, и еще до восхода солнца их лепестки прячутся, для того чтобы никогда более не показывать своей цветущей красоты. Среди огромного разнообразия цветов в Гималаях насчитывается свыше 150 разновидностей рододендронов. Наиболее поразительны те из них, которые имеют голубой и белый цвет. Большинство же разновидностей окрашены в розовые и красные тона, а у некоторых видов разноцветные лепестки. Есть долины, которые летом сплошь покрываются цветущими рододендронами. Королевскими цветами в Гималаях можно считать цветы химкамал (снежный лотос), очень  редкий цветок.
     Однажды, скитаясь по горам, я натолкнулся на огромный голубой химкамал величиной с чайное блюдце, росший между двух камней и наполовину запорошенный снегом. Я стал рассматривать его, и мой ум вступил в диалог с этим прекрасным снежным лотосом. Я спросил: "Почему ты растешь здесь совсем один? Твоей красотой должны восхищаться. Ты должен отдать себя в чьи-то руки, прежде чем твои лепестки опадут и превратятся в прах. Порыв ветра коснулся стебля цветка, он задрожал, а затем наклонился в мою сторону, словно говорил мне: "Если я в здешних местах один, это совсем не значит, что я одинок. Нет, напротив того, - это все окрестные цветы во мне одном. Мне хотелось выкопать этот цветок и посадить  его рядом со своей пещерой, но я не осмелился дотронуться до этой красоты, возросшей на коленях Метери-Природы. Мне стало совестно за свои дерзкие мысли и с тех пор я никогда не позволяю себе подобных мыслей.
   Красота предназначена для того, чтобы ею восхищались, но не для использования, обладания или разрушения. В человеке, который начинает ценить природу, развивается эстетическое чувство. Стремясь удовлетворить свое желание полного уединения, я бродил по разным местам и восхищался природой, просто находясь рядом с ней. Иногда я спускался вниз к потокам талой воды и смотрел на волны, набегающие одна на другую, несясь вперед. Реки и потоки, сбегающие с горных ледников, выглядят подобно множеству длинных прядей волос. Музыка, создаваемая этими потоками, бодрит и освежает. Бывало я сравнивал поток жизни с этими вечно текущими струями и наблюдал, как масса воды прокладывает себе путь к океану, не оставляя ни одного не залитого водой места на своем пути. Эти потоки подобны вечному потоку жизни. Часами я наблюдал за этими сбегающими с ледников реками и водопадами. Ночью при лунном свете берега их отливали серебром.
    Живя в той части Гималаев, по которой протекает Ганг, я, бывало, имел привычку усаживаться на его каменистых берегах и смотреть на голубое небо или серп луны, тускло освещающий песчаные отмели. Мерцающими огоньками светились окна домов дальних селений, а когда расходились тучи, моему взору открывалось небо, усеянное мириадами светящихся звезд. Красота и величие этого сонма небесных светил превосходили человеческое воображение. Внизу на земле вершины Гималаев в безмолвии наслаждались этим зрелищем. Некоторые звезды выглядели так, словно играли в прятки и искали убежища среди горных вершин. Повсюду вокруг юры и сбегающие с них водяные потоки были освещены молочным, памятным доныне светом, исходящим от мириадов звезд. Вечерами над Гангом между двумя грядами заснеженных горных вершин возникала тонкая полоса тумана, которая перед восходом солнца опускалась на реку, как бы покрывая ее белым одеялом. Казалось, словно спящий змей похрапывает под этим одеялом. Как только первые лучи солнца касались священных вод Ганга, я бежал купаться. Горная вода была кристально чистой, она успокаивала глаза и обостряла чувства. Много рек вытекает из великого озера Манасаровар у подножия горы Кайласа, но среди всех рек, берущих свое начало в Гималайских горах, Ганг отличается уникальными особенностями.
    Общины, живущие в индийской части Гималаев, называют Хамса, и люди этих общин являются вегетарианцами. Хамса означает "лебедь". В индийской мифологии этой птице часто придается символическое значение. Считается, что лебедь способен отделить и выпить одно лишь молоко из смеси молока с водой. Подобным образом этот мир является смесью двух вещей: хорошего и дурного. Мудрый отбирает только хорошее и оставляет нетронутым дурное. Мудрецы, путешествуя в Гималаях не создают таких поселений, как местные жители. Мудрецы приходят из различных культур и частей страны (и мира) и селятся в пещерах, под деревьями или в крошечных соломенных хижинах. Такие места обитания считаются храмами и располагаются вне селений.
    В окрестностях селения обычно всегда живет один или несколько мудрых людей, скромные жизненные потребности которых удовлетворяются жителями селения. Когда в селении появляется какой-нибудь странствующий садху, йог или мудрец, жители с радостью предлагают ему всю ту пищу, которая имеется в их распоряжении. Им доставляет удовольствие оказание гостеприимства, и они легко заключают дружбу со своими гостями.
    Путешествуя по Гималаям, я не любил останавливаться у местных жителей, предпочитая жить в уединенных жилищах, пещерах и хижинах.  Июль самый лучший месяц для путешествий по Гималаям. Снег и ледники в это время тают, и повсюду сбегают вниз тысячи водяных потоков. В воздухе царит приятная прохлада, и люди, знакомые с природой ледников, снежных обвалов и оползней, могут с комфортом путешествовать при условии соблюдения осторожности. Извлеките из этих духовных историй то, что может оказаться полезным для вашего духовного роста, и перейдите к практике, а то, что окажется выше вашего понимания, оставьте рассказчику. Даже сегодня воспоминания о тех событиях вызывают прилив вдохновения в моей душе, и я почувствовал, что Гималаи позвали меня снова в свои объятья.

                ПО ТУ СТОРОНУ ИЛЛЮЗИЙ

    Ранним утром, искупавшись в прохладной воде небольшого озера и отведав немного фруктов, Николай Белоножкин осторожно спросил у Ананги Даса о том, долго ли ещё идти к заветной пещере или она уже где-то неподалёку?
    - Если ты устал, то мы можем побыть здесь некоторое время, среди этих удивительных цветов, - сказал Ананга и пристально заглянул Николаю в самые глаза…
    - Нет, нет, Ананга, - немного смутился Николай, - я совсем не устал, мне было просто интересно узнать, далеко ли нам ещё идти. Откровенно сказать, здесь мне всё очень нравится: эти удивительные цветы и птицы, эти живописные горы и долины. Кажется, что лучшего места для созерцания просто не существует на земле.
    - К сожалению, это место кишит иллюзионистами и иллюзиями, - сказал в ответ Ананга Дас, - уверяю тебя, что это самый настоящий проходной двор иллюзий…
    - Тебе, конечно виднее, Ананга, как ты скажешь, так оно и будет. Но о каких иллюзионистах и иллюзиях ты говоришь?
    - Здесь просто не будет отбоя от западных искателей приключений и сенсаций. Они слышали много истоpий о существовании йети, снежного человека, и стpаны Шангpила, хотя в их поисках не ничего разумного кроме иллюзорности. Все их устремления основаны на выдумках и заблуждениях, на торговле сенсациями. Эти люди одержимые попытками pаскpытий таких тайны в Гималаях, которых здесь и в помине не бывали.
     Здесь можно искать только одну тайну – духовного самосовершенствования. В Индии находятся обманщики-проводники, потакающие страстям этих заблудших людей. Они  помогают этим горе путешественникам, в качестве носильщиков и проводников по трудным тропам Гималайских гор, обучают по ходу дела навыкам вскарабкиваться по гоpам и всем этим неплохо зарабатывают себе на жизнь. Они нанимаются сопровождать иностранных путешественников в различных высокогорных экспедициях, неплохо ориентируясь в здешних местностях,  Но они проводники ничего не знают о духовных традициях.
    Многие иностpанцы отправляются в Гималаи в поисках чудесной страны Шангрила, страны несметных сокровищ, но этой сказочной страны здесь не существует, это несбыточная иллюзия.  Люди несyт на себе тяжёлые грузы: кинокамеры, палатки, дыхательные аппараты, консеpвиpованные пpодyкты, одеяла, надувные матрацы и ещё бог знает чего. Но всё их путешествие, в конце концов, заканчивается тем, что они находят какое-либо экзотическое место, разводят костры, раскупоривают бутылки, открывают банки консервов, пьют, едят и поют песни, а через какое-то время снова возвращаются к себе на Запад. К восторгу таких же мечтателей и искателей иллюзий показывают слайды и киноленты, обещая, что в следующий раз они привезут материалы удивительной  стpаны Шангрила, затерянной в Гималаях, о снежных людях и йети, что они уже напали на след и теперь всё дело только во времени. 
    Иногда приезжают в Гималаи очень богатые люди с Запада, в сопровождении большой группы индусов, все они не на шутку заняты поисками снежного человека, йети. Их невозможно убедить в тщетности их поисков, ибо не существует в природе того, что они ищут, но легче верблюда протащить через игольное ушко, нежели разубедить людей, крайне озабоченных иллюзиями, что они занимаются откровенной глупостью, тратят на это большие средства и силы.  Но, в конце концов, всё заканчивается, как всегда возвращением восвояси, несолоно хлебавши.
    - Нет, нам не надо никаких сенсаций, - заключил, - Николай, - самое чудесное, что можно извлечь из этой страны поднебесья, очищение души, обновление себя…
    - Поэтому, мы с тобой пойдём по другому пути, где сможем обосноваться в небольшой пещере. Это ничего, что в ней нет многих yдобств, но для жизни там есть всё необходимое. Для освещения пещеры я приспособился использовать специальные кypительные палочки, называемых дхоп, которые делаются из трав. Когда гоpят, эти палочки дают свет, а погаснув, они испускают аромат. Они хорошо горят, излучая успокаивающий свет, пpи котором, можно читать pyкописи. Когда палочка гаснет, она испускает аромат, который действует, как фимиам. Хорошие факелы можно также делать из некоторых видов сосен и деревьев девдаpy, которые содержат смолу, позволяющую зажигать их без каких-либо затpyднений. Для того чтобы в пещере было тепло, использyется дхоони, никогда не гаснущий костер. Гоpение костра поддерживается огромными поленьями, и кто-нибудь внимательно следит за тем, чтобы их pегyляpно подбрасывали. Летом делают запасы топлива, которых должно хватить на всю зиму.
    - Чем мы будем питаться в этой пещере?
    - Летом  выващиваю питательные овощи на берегу небольшой речушки в долине. Кроме этого, в пищу yпотpебляю грибы различных видов и два широко pаспpостpаненных вида овощей: лингоpy и огал, pастyщие в диком виде. Сyществyет несколько разновидностей съедобных коpней; две из них называются таpyp и гентхи; остальные по виду и вкyсy напоминают батат. В  пещере я живу безбедно, питаясь ячменем, картофелем, пшеницей, тypецким горохом и кyкypyзой, выращенными на высоте 6500 футов в горных деревнях. Особая гордость, что прямо из моей пещеры вытекает поток воды, который и жарким летом не пересыхает.
    - Если ты живёшь уже много лет в одиночестве, это не угнетает тебя, хотя бы иногда, в какие-то моменты нахлынувшей грусти?
    - Нет, я никогда не ощущаю себя одиноким. Чувство одиночества свойственно тем, кто не осознает полноты бытия в себе самом. Когда вы попадаете в зависимость от чего-то внешнего, не осознавая при этом реальности у себя внутри, тогда вы, действительно, становитесь одиноким. Важно всегда помнить про своего вечного друга внутри. Когда мы сумеем постигнуть свое истинное Я, мы перестанем зависеть, от чего бы то ни было внешнего. Зависимость от внешних взаимоотношений есть результат невежества, которое должно быть искоренено. Нельзя себе представить жизнь без взаимоотношений. Но те, кто познали друга в самом себе, любят все и, ни от чего не зависят. Они никогда не бывают одиноки. Одиночество - это болезнь. Находиться в счастливом уединении с самим собой, значит пребывать в постоянном общении.
    - Как я понимаю, тебя, Ананга, ты постоянно счастлив?
    - Мало того, что я счастлив сам, я стараюсь делиться этим счастьем с теми, кто искренне хочет быть постоянно счастливым.
    - Но разве это возможно, ведь с человеком всякое может произойти, что сможет хотя бы на время отверну4ть его от счастливого состояния. Разве не так?
    - Твои сомнения справедливы только от части, в первое время, когда человек только начинает овладевать мантрой счастья.
    - Ананга Дас, разве существует такая мантра овладения счастьем?
    - Да, Николай, есть такая мантра. Как и всякая другая мантра, мантpа счастья тоже звуки, для обретения состояния глубокой медитации. Это не слова, котоpыми изъясняются люди между собой. Эти звyки, полyченные из сверхсознательного состояния, ведут человека все выше и выше, пока он не достигает совершенного безмолвия. Мантpа - это краткая, но могyщественная.  фоpма молитвы. Если постоянно помнить о ней, она становится пyтеводной нитью.
     - Ананга, если я попрошу у тебя дать мне такую мантру, чтобы я начал её практиковать, ты дашь её мне?
    - Да, может быть, это будет выглядеть несколько преждевременно, но всё же я, пожалуй, дам тебе одну простую, но могущественную мантру. Обещай мне, что ты её не позабудешь и начнёшь практиковать её, уже прямо здесь и сейчас.
    - Да, я обещаю, что приложу все свои усилия, чтобы не позабыть эту мантру и начать практиковать её уже сейчас и здесь.
    - Хорошо, я надеюсь, что ты бyдешь помнить её все вpемя. Так вот тебе моя первая мантра: Николай: "Где бы ты ни жил, всегда сохpаняй бодpое состояние дyха». Это и есть мантpа. Hикогда не yнывай, даже если окажешься в неволе. Везде и всюду сохpаняй бодpость дyха в любой обстановке, и, если тебе пpидется отпpавиться в какое-нибyдь адское место, создай там свой рай. Бодpость дyха зависит только от тебя самого. Она лишь тpебyет yсилия со стоpоны человека. Ты должен быть хозяином своего настpоения. Запомни этy мантpy, котоpyю я тебе даю".
     - Спасибо, Ананга, я просто  счастлив, что получил мантру от тебя. Но признаться, я ожидал полyчить от тебя необычный звyк для повтоpения.
     - Будет время я дам тебе и такую мантру, но для начала прими эту, как моё первое благословение.  Что касается меня, то я пpименяю этy "мантpy" в своей жизни всегда, где бы я не находился и убедился не раз, что она неизменно приносила мне пpекpасные pезyльтаты. Она послужила мне тем золотым ключом к исцелению самого себя.

                НЕБЕСНАЯ КНИГА.
 
    Осенним вечером, когда подул освежающей прохладой ветерок в одной из сказочных долин Гималаев,  и начали зажигаться первые звёзды, Ананга, сидевший на охапке травы Кушу у самого входа в пещеру, обращая внимание своего ученика Николая на звёзды, спросил его: «Николай, ты, как учёный человек, наверное, немало в своей жизни прочёл книг?»
    - Да, я люблю книги, - ответил Николай, - у меня в Москве приличная домашняя библиотека.
    - А умеешь ли ты читать книгу звёздного неба?
    - Люблю астрономию с детства, вот, пожалуй, всё, что я могу сказать о звёздном небе…
    - Любишь астрономию, - это здорово! Что тебе подсказала астрономия о любви?
    - Что всё в этом мире живёт по законам любви: и планеты вращаются вокруг светил по непреложному закону любви, и электроны вращаются вокруг ядра, и все живые существа не могут жить без любви.
    - Послушай внимательно, Николай, я хочу сказать тебе сейчас что-то важное для тебя:  пора тебе оставить все книги и научиться читать только великую книгу звёздного неба. Не откладывая это на потом. Эта удивительная книга, о которой известно в миру, как о Голубиной Книге, спущенной на землю. Она научит тебя правильно трудиться, верить и любить. Жизнь, знание, любовь, иначе можно сказать, - существование, знание, блаженство, – это три аспекта Единого. Где есть одно, там находятся и два других. Мы имеем право лишь на труд, но плоды труда принадлежат Вечности. Не стоит думать о плодах своих трудов, не занимать свои мысли ими. Смысл труда состоит в том, чтобы использовать энергию, заключённую в уме, для пробуждения души. Энергия ума, как и накопленное знание – внутри нас и умелые действия способны пробудить могучие силы, подобно кремнию, высекающему огонь.
    Это не так, что человек ничего не получает от бескорыстного труда. Бескорыстие, правдивость, любовь – это высочайшие идеалы, через них проявляется огромная энергия. Каждый человек в глубине души знает, как это ценно. Вся внешняя энергия, затрачиваемая на корыстное действие, уходит впустую безвозвратно, энергия же бескорыстного труда увеличивается, придавая новые силы, вырабатывает могучую волю, характер. Глупцы не знают этой тайны, потому и стремятся управлять человечеством из чисто корыстных побуждений. Однако, как необходима нам постоянная деятельность, жизненная борьба, труд, который нас захватывает, так же необходим и покой: всё вокруг в природе дышит покоем. По отдельности, ни та, ни другая сторона по отдельности не даёт совершенной картины жизни. Человек, привыкший к одиночеству, не выдерживает жизненной суеты, человек, привыкший к шумной жизни, не может спокойно жить в уединении. Но идеальный человек тот, кто интенсивно активен в тиши одиночества и кто в напряжённой деятельности способен ощутить тишину и пустынного одиночества. И среди шума больших городов, ум его также спокоен, как, если бы его окружало безмолвие горной пещеры. Это тебе понятно, Николай?
    - Да я это, кажется, понимаю. Скажи мне, с чего лучше всего начать?
    - Велика беда начало. Важно осознать, что вся природа - для духа, но не дух - для природы. Совершая поступки, лишь в силу необходимости, постепенно день ото дня человек делает себя всё более бескорыстным. Важно правильно находить мотивы своих побуждений трудиться, поскольку будут поначалу неизбежными корыстные мотивы, которые следует постоянно преодолевать, пока не научимся бескорыстному труду, и вдруг обнаружится концентрация в нас мощной энергии, и в душе раскроются все знания сокрытые от нас.
    - Ананга, наверное, эти духовные и трудовые подвиги под силу только великим людям.
    - Великими людьми не нарождаются. Всякий человек велик на своём месте.
    - Ананга, вот Иисус Христос, так я думаю, был велик с самого начала.
    - Николай, надо иметь в виду, что все люди могучей воли, которых знал мир, были людьми великого труда; их гигантские души, были наделены волей, достаточной, чтобы перевернуть весь мир. Такую волю, как, например, у Иисуса или Будды невозможно наработать за одну жизнь. Возьми в пример отца Иисуса, плотника Иосифа, сколько было на свете простых плотников, подобных ему. Но Иисусу миллионы людей поклоняются, как Богу? Откуда взялась колоссальная воля, которую излучали в мир Иисус и Будда? Как образовалась в них такая колоссальная духовная энергия? Она накапливалась веками, чтобы потом излиться на человечество таким мощным потоком… Невозможно обладать тем, чего не заработано. Таков вечный закон природы. Нередко человек стремиться разбогатеть, обманывая ради этого тысячи и миллионы людей, но, в конце концов, он обнаруживает, что богатства этого он не заслужил и это начинает терзать его душу. По-настоящему нам принадлежит лишь то, что мы заработали, Мы сами делаем себя такими, какие мы есть. Существует опасность распыления энергии. Умелая работа – это наука; зная её можно достичь наивысших результатов. Смысл труда в том, чтобы использовать энергию ума для пробуждения души. 
    - Другими словами, трудиться – это наш моральный долг, я  правильно понимаю, Ананга?
    - В этом тоже надо разобраться.
    - Разве мораль и долг - это не общепринятые Истины?
    - Вот смотри Николай. Мы все знаем о морали и о долге, но во всех странах они имеют разное значение. Где-то, к примеру, многожёнство – это норма морали, у нас же это порицается. Не однозначно обстоят дела и с долгом. Существуют различные толкования долга и морали, зависящие от склада ума и образа жизни. Существует градация долга и морали. Взять, к примеру,  моральный идеал – не противиться злу. Но, если на жизнь смотреть с такой позиции, если многие люди поймут и примут это высказывание буквально и на практике откажутся противиться злу, то не трудно себе представить, что произойдёт в обществе, не то, чтобы через месяц или через неделю, но через день? Всё закончится такой катастрофой, что и представить себе невозможно. И всё же многие чувствуют, что приемлют истинность этого морального принципа – не противиться злу. Это представляется многим идеалом, но все понимают, что эта доктрина для человечества в целом, равносильна смертному приговору. Следует признать, что долг и мораль могут разниться в зависимости от обстоятельств; не следует считать так, что человек, противящейся злу, всегда не прав, но возможны такие обстоятельства, при которых сопротивление злу может быть моральным долгом. Например, если воин сбежит с поля боя ещё до начала сраженья, оправдывая это доктриной непротивления злу, то, что это, как не трусость. Кто не оказывает сопротивление из малодушия, для него непротивление не будет благотворным, однако в другом случае совершается грех тем человеком, кто оказал сопротивление. Следует проявлять осторожность, когда говорим о непротивлении и идеальной любви. Например, если мы достаточно сильны, но не оказываем сопротивления, то в этом случае мы совершаем великий акт любви, но когда мы не в силах противиться, а выдаём это, как непротивление злу, то этот жест приобретает совсем иную окраску.
    Помогать другим – едва ли не единственная наша привилегия, но помогая другим, мы помогаем себе. Надо быть благодарным, что нам дают такую замечательную возможность помогать другим бескорыстно, не ожидая благодарности. Надо быть уверенным, что мир обойдётся без нашей помощи и без нас. Мы все являемся должниками мира, мир же нам ничего не задолжал. Добро и зло, перемешаны в мире, и так будет всегда.
    Всякое действие возвращается к нам в виде противодействия. Человек, совершивший дурной поступок, становится всё хуже и хуже, но начавший творить добро начинает привыкать к хорошим поступкам. Всякая причина имеет следствие, это непреложный закон природы. Нет действия, которое не приносило бы одновременно и хорошие и плохие плоды. В дурных поступках людей можно обнаружить и нечто хорошее. Нет действий совершенно чистых или действий полностью лишённых чистоты, если под чистотой понимать причинение или не причинение кому-то вреда. Добро и зло, суть лишь разных сторон одной и той же медали. Жизнь - это непрекращающееся противоборство между нами и внешним миром. Мы в каждый миг ведём борьбу с природой вне нас, как только эта борьба прекращается, наступает конец нашей жизни, мы погибаем. Мы постоянно ведём борьбу за пищу, воду и воздух, это сложное борение между тем, что внутри нас и внешним миром. Прекращение этой борьбы есть конец нашей жизни.
    - Так стоит ли искать счастья в жизни, если оно, как сказано, переплетается с несчастьем. Если мы находим в чём-то сладость счастья, то с неизбежностью, к нему примешана токая же доли горечи несчастья?
    - А сам ты как считаешь, Николай, надо ли искать птицу счастья, или, сложа руки, оставить свои поиски?
    - Думаю, что привкус горечи, только усилит вкус сладости счастья…
    - Прежде всего, надо разобраться с самим понятием счастье. Думаю, что это мы обсудим в следующий раз, а теперь можно сказать только то, что идеал счастья -   есть прекращение борьбы, но тогда мы перестаём жить, поскольку борьба прекращается только вместе с нашей жизнью. Таким образом, помогая другим, мы в действительности помогаем самим себе. Главный результат труда на благо других заключается в том, что он очищает нас. Подлинное счастье состоит в том, чтобы избавиться от эгоизма и этого счастья можно достичь только своими собственными усилиями. Каждый милосердный поступок, каждая сочувственная мысль, каждое доброе дело очищает нас от ложной гордыни. Человечество во все времена преклонялось перед теми, кто жертвует собой ради других. Суть истинно свободного человека в том, чтобы, делать своё  дело, не ожидая воздаяния за него. Не собственное удовольствие должно быть целью жизни. Следует воспринимать целый мир, как часть себя. Мир сотворён для нас, и мы сотворены для мира. Во всей вселенной никто от нас не зависит, ни один нищий не зависит от нашего подаяния. Всем в этом мире помогает природа и будет помогать всегда. Природа вещей в мире не изменится. Наша привилегия в этом мире состоит в том, чтобы совершенствоваться, помогая друг другу. Мир не остановится из-за того, что кто-то умирает. Не застынет течение жизни на земле, жизнь будет продолжаться. Ничто во вселенной не властно над нами, пока мы сами не допустим власти над собой, пока мы по своей глупости не утратим независимости. Человек, владеющий собой, не допускающий манипуляций над собой, не отягощающейся воздействиями извне, более не раб в этом мире. Его ум свободен, ему хорошо живётся в этом мире. Ничто ему более не кажется ни хорошим, ни дурным, он видит гармонию во всём. Научившись контролировать себя, он целый мир, казавшийся ему адом, теперь считает раем и видит Бога в лице каждого человека. Вот истинная свобода!               
         
                ИСТИННЫЙ БРИЛЛИАНТ

    Странствуя по Индии, Ананга посетил небольшую,  небогатую деревню на берегу озера. Был уже поздний вечер и он попросился заночевать в бедном домике, сам того не осознавая, что останется жить здесь надолго, если не сказать, - навсегда.
    Ананга для себя сразу отметил, что деревня эта самым непостижимым образом была отгорожена от всего мира какой-то невидимой, но непреодолимой стеной. Позднее старейший житель этой деревни Вьяса, объяснил Ананге эту загадку так: интеллект  созрел для обретения истинного учителя, поэтому Бог посылает то, что ему стало необходимо для дальнейшего совершенствования.
    В деревне было несколько кривых улочек, вдоль которых беспорядочно ютились небольшие дома. Вокруг деревни были леса, и поля с множеством диких хищных зверей, скорпионов и змей; с одной стороны от деревни было небольшой озеро – вот картина, которую ежедневно видели перед собой жители деревни. Плодов цивилизации здесь не было никаких, но никто из жителей этой маленькой деревни не жалел об этом. Красота здешних мест была обворожительна: круглый год цвели, благоухали и плодоносили удивительные деревья, здесь свободно прогуливались павлины, обезьяны и нарядные, красочно раскрашенные коровы; было множество красивых, певчих птиц. Деревня была самодостаточна во всех отношениях.
    С утра до вечера большинство жителей деревни работали в поле, а по вечерам они собирались возле дома Брахмана Вьясы все, - от мала - до велика. Вьяса знал наизусть все сто тысяч шлок (двустиший) великой древнеиндийской поэмы эпоса «Махабхараты» и  около двадцати пяти тысяч шлок «Рамаяны». «Махабхарата» - это самое большое поэтическое произведение всех времён и народов земли.
    Когда к вечеру, после трудового дня, собиралось достаточно людей, и они удобно располагались на земле перед домом Вьясы, на веранде появлялся его ученик, выносил изображение божества Вишну, устанавливал его на столике таким образом, чтобы всем жителям было хорошо его видно; украшал божество цветами, зажигал светильники и воскуривал благовония. Вскоре на веранде появлялся сам Вьяса, голова которого была полностью выбрита наголо, только на макушке его оставался небольшой пучок волос, который он мог продеть через серебряное кольцо, надетое у него на пальце правой руки. На лбу брахмана Вьясы были проведены три продольные белые полоски, и поставлена красная точка (тилака) между его бровей. Брахман устраивался на веранде, произносил несколько мантр (молитв), и принимался читать напевно тексты «Махабхараты» или «Рамаяны». Перед мысленными взорами слушателей проходили вереницы храбрых героев и обольстительных красавиц. Пелось о подвигах великих воинов и духовных подвижников, добродетелей и злодеев, о трогательной и нежной любви и о коварных предательствах злодеев. Перед мысленным взором слушателей проплывали картины, красочно рассказывающие обо всех сторонах жизни индийского общества, преданьях старины глубокой. В этих двух эпических поэмах, живо описаны все мысли, чувства, жизненные ситуации, и каждый слушатель нередко чувствовал, что поэтические шлоки этих эпических поэм обращены именно к нему.
    «Махабхарата» и «Рамаяна» и по сей день остаются в деревнях Индии главных средством массового образования и религиозного воспитания, источником мудрости и эстетического наслаждения, вдохновения и нравственного руководства. Они являются утешением и светочем надежды, как для неграмотного сельского жителя, так
 и для умудрённого опытом государственного мужа. Животворное, жизнеутверждающее начало этого великого эпоса поистине не имеет границ. Индийский народ испокон веков мыслит и действует в духе «Махабхараты» и «Рамаяна», и считает эти книги священными, наряду с Ведами (как пятая Веда). Подобно Новому Завету в христианстве, рукописи этих эпическим поэм хранятся в храмах на алтарях;  к ним относятся с почтеньем, подносят им цветы, благовония, огонь, воду и звуки раковины, возносят им молитвы. Считается, что они обладают очистительной сакральной силой.
    В «Махабхарате» рассказывается о том, как на царский трон взошёл недостойный царь Кауравов Дхритараштра, будучи слепым отроду (разумеется, его духовная слепота). Благородные праведные Пандавы вынуждены были двенадцать лет скитаться в изгнании. В конце концов, они собрались с силами и разгромили ненавистных, нечестивых,  кровожадных Кауравов в знаменитой битве на поле боя Курукшетры.
    В легендарной поэме «Рамаяна» повествуется о похищении демоном Раваном добродетельной красавицы Ситы, любимой супруги царевича Рамы. Рама, долго искал Ситу по всему свету, и когда, наконец, нашёл её на острове Шри-Ланки, во дворце демона Равана, вступил в сражение с ним, убил злодея и освободил Ситу из плена.
    Житель Индии, оказавшись в сложной жизненной ситуации, вспомнит соответствующее место из «Махабхараты» или «Рамаяны» и  действует так, как действовал герой поэмы. «Махабхарата» для каждого жителя Индии является добрым наставником  и добрым другом на всю жизнь.
    Через несколько дней браман Вьяса признался Ананге, что пребывание его в доме в качестве гостя, напоминает притчу о том, как один отшельник пришёл в кочегарку за огоньком, и через несколько дней стал хозяином кочегарки. «Ты был  желанным  гостем в моём доме, - заключил Вьяса, - а теперь прошу тебя, стань здесь хозяином!..»
    - Как это возможно  – удивился Ананга, - стать мне хозяином в твоём доме?
    - Пусть тебя это не смущает, -  сказал Вьяса, - мне скоро надо будет отправиться в дальнее путешествие, и я хочу передать тебе все бразды правления моим хозяйством в умные, надёжные руки…
     - Да, это никак невозможно, - совершенно смутился Ананга, - разве я смогу заменить тебя достойным образом? Это просто нереально? У меня нет ни соответствующих знаний, ни должного признания прекрасных жителей этой деревни. Пожалуйста, не подвергай меня испытанию, которого я не в состоянии вынести.
     - Друг мой! Вот также и я думал когда-то, но мой учитель Вивекан ответил мне на мои сомнения так: «Наши роли в игре жизни, даются нам свыше и ничего невозможно изменить. Это наша судьба!»
    - Но, ведь, может произойти ошибка?
    - Нет, ошибки в этом быть не может, и ты скоро сам в этом убедишься. Скоро ты заговоришь языком души, в которой сокрыты все знания мира. Только стоит пробудить твою заснувшую душу. Не позже, как сегодня к закату солнца, твоя душа пробудится от спячки и заговорит совершенным языком. Я уйду отсюда также незаметно, как и появился здесь много лет тому назад. Взойди на этот холм, поклонись заходящему солнцу и возвращайся в этот дом полноправным хозяином, ничего не бойся, отбрось сомнения и будь счастлив! 
     Вьяса протянул Ананге небольшую шкатулку. – В этой шкатулке находится бриллиант, - почти шёпотом произнёс Вьяса, - после поклонения Солнцу на холме, отправляйся к озеру, закинь, как можно дальше этот бриллиант в воду со словами: «Озеро, прими в своё лоно этот ложный бриллиант, верни мне в разум – истинный бриллиант Знаний, Красоты, Гармонии и Силы Духа». После этого, возвращайся в дом, и начинай петь «Махабхарату» и «Рамаяну» для жителей этой деревни. Ничего не бойся, ни в чём не сомневайся и будь счастлив! 

                БОГ – ЕСТЬ СЕМЯ

       Когда Ананга вернулся в дом Вьясы, после жертвенного метания бриллианта в озеро, то хозяина в доме уже не было, и жители деревни, собравшиеся слушать «Рамаяну» и «Махабхарату», стали просить Анангу поведать им о сокровенном учении Вед. Ананга не заставил себя долго упрашивать, и сразу же приступил к изложению своего понимания Истины изложенных в Ведах. Он сам себе удивлялся, откуда появлялись в сознании эти сведения, словно неведомая сила вкладывала в него готовые сакральные. Ананга довольно хорошо мог говорить на хинди и санскрите, нередко излагая свои мысли в шлоках-сутрах (двустишиях). Разумеется, при переводе этих шлок на русский язык, теряется не только красота изложения и аромат букета Арийской поэзии, но, в значительной степени, искажается смысл. Тем не менее, основной смысл остаётся сохранным, насколько это возможно при переводе.   
      - Освобождение от страданий этого мира, - начал своё выступление Ананга, - конечная цель истинной науки, философии, религий. Нет никакого первородного греха и нет наказания свыше. Есть непререкаемая уверенность в том, что путь к прекращению страдания существует, и человек имеет неоспоримое преимущество по сравнению со всеми живыми существами. Разум позволяет ему превзойти свое бытие и избавиться от страданий. Речь идёт не о невежестве, а о неведении относительно подлинной природы духа и абсолютной реальности чистого бытия. Поиск истины и жажда спасения сами по себе не имеют большой ценности, но именно достижение освобождения, обретение другого статуса бытия усилием воли и внутренней самодисциплине.
     Немного помолчав, Ананга продолжал: «Непрерывная молитва или созерцательная медитация в приятной атмосфере, в покое можно сравнить со свободным парением в чистом, прохладном воздухе. Человек невольно приходит к выводу, что он никогда не был создан и не покинет этот мир, но пребывает в вечном блаженстве, красоте и гармонии. Кажется, что весь поток космоса льётся, струясь,   сквозь тело и является ему всё, что было и есть на земле и что могло быть на небе. Человек при этом испытывает блаженство, едва переносимое человеческим сердцем. Чувствуется такое, что стройные сферы, медленно вращаясь, плывут во всемирном хороводе сквозь всё человеческое существо. Душа ликует от единства всего сущего с ним и его со всем. Это поэтическое видение мира, непосредственный контакт с  истиной сущностью мира, в слиянии с ним… Невозможно обрести это состояние религиозными, моральными или интеллектуальными заслугами, ритуальным почитанием человекоподобного божества в храмах. Невозможно уловить природу этой ускользающей, невыразимой высшей реальности. Но возможно эта реализация, когда сброшены все оковы или пелены. Истинное знание получается изнутри; оно хранится в самом человеке. Главная задача человека в восстановлении единосущности, для освобождения пленённого светлого начала, за счёт своих собственных внутренних усилий с помощью обретения настоящего сокровенного знания.
    Ананга на некоторое время умолк, казалось, что он про себя повторяет какие-то молитвы, затем запел громко и выразительно:

Семя даёт росток, росток превращается в дерево,
Дерево проходит цикл жизни и вновь возвращается к семени.

Горы рассыпаются в песок, пересыхают реки,
Дожди поднимаются из водоёмов и стекают в водоёмы вновь.

Всё в природе едино, всё в природе циклично;
Есть в ней закон эволюции, но есть и закон инволюции.

Откуда взялось первое семя с потенциалом новой жизни?
Всё сущее во вселенной произошло из семени.

Ничто не может появиться на свет, что не проявлено было раньше;
Закон сохранения энергии и жизни виден и верен во всём.

Ничего во вселенной невозможно убавить или прибавить;
Эволюция не может начаться с нуля, к нулю не приходит инволюция.

Семя – это инволюция живой природы, - людей, животных и растительности,
Эволюция живой природы – завершается семенем.

В семени содержится вес потенциал жизни,
В семени таится вся жизнь, включая детей Бога.

Инволюция и эволюция всей космической жизни
Сходны в начале и в конце цикла жизни.

Жизнь из семени выходят, в семя жизнь возвращается, -
В этом – единение космического сознания во всём от семени до человека.

Бесконечное проявление форм жизни не зависит от обстоятельств,
Они всегда наличествуют во вселенной, ничто не исчезает и не появляется извне.

Жизнь инволюционирует до тонкой формы,
Затем из этой причины жизнь эволюционирует до грубых форм.

Нет в мире и не будет, в её бесконечности, ничего нового,
Колесо жизни вращается циклично, следствие меняется местами  с причиной.

Причина изменения со временем становится следствием,
Жизнь во всех проявлениях становится идентичной космической жизни.

Волны жизни то поднимаются, то спадают,
Их тонкой формы всё развивается и снова возвращается к причине.

Формы распадаются в волнах жизни и затем снова вызываются к жизни,
Подобно морским волнам, которые поднимаются и падают, чтобы подняться.

Всякая форма в бесконечности повторяется бесконечное множество раз,
Поэтому и сбываются предсказания регулируемые временем.

У природы нет ни начала, ни конца, она находится в вечном движении,
Всё повторяется и будет повторяться бесконечное множество раз.

Энергия и материя в мире не исчезают и не появляются,
Всё циклично возвращается к началу, к своему источнику.

Наша жизнь, сознание, ум и разум инволюционизируют к космическому сознанию.
Всё, что составлено из частей, распадается на части.

Внешние инструменты: глаза и уши, улавливают впечатление и передают их органам,
Нервные центры мозга, ум и разум передают их душе, для принятия решения.

Только душа без причины и следствия, она не делима и свободна,
Душа подчиняет себе всё в рамках закона причинности.

Душа вне мира материи, энергии и мысли; она бессмертна;
Душа находится вне смерти и вне жизни, она не умирает и не живёт.

Душа, часть космической энергии, она никогда не рождается и не умирает,
Душа существует во всём, но она одновременно и едина.

Душа подобна облаку, плывущему по небу, обманчиво кажется, что плывёт луна.
Так и душа не появляется на свет, она вечна, свободна, беспричинна.

Душа постоянно испытывает блаженство, вездесущая суть вселенной;
За ограниченной природой и миром, есть безграничная и вечная душа.

Волей Вселенской Души простирается небо, волей души дышит воздух,
Солей души сияет Солнце, волей Души всё в природе живёт.

Души едины с Всевышней душой. Могут погаснуть Солнце и звёзды,
Могут рассыпаться в прах Земли и Луны, но души несокрушимы.

Мы – есть душа Вселенной, Солнце и звёзды; сиянием наших душ озаряется мир.
В душах заключены сила тяготения, сила мысли и ощущений.

Природа есть бесконечное скопление атомов,
Воля Бога воздействует на атомы – это акт творения.

И зло и добро в мире человек творит сам, душа приходит к спасению,
Заканчиваются муки и радости, всё приходит к освобождению.

Сотворение, это проявление того, что существовало ранее,
Это подобно тому, как паук ткёт паутину из своего тела.

Как человек, так и вся Вселенная обладает телом и душой,
Вселенная проявляется в виде различных форм жизни.

Душа по своей природе чиста, но загрязняется поступками,
Чистота и совершенство души сокращается, потом снова проявляется.

Дурные поступки ущемляют природу души, добрые развивают душу,
Все души являются частичками Бога за пределами жизни и смерти.

Это прекрасный цветок философии всех времён и народов.
Счастливы те, кто отваживается взглянуть в лицо Истине!

Душа не умирает и не возрождается, она вездесуща и вечна,
Перед ней листается книга, как всеобъемлющий смысл жизни.

Всякая поддержка и помощь внутри самого человека,
Бог царствует внутри нас, Бог – это душа человека.

Человек живёт жизнью всей вселенной, познавая себя, рассеивая мрак,
Это единственный путь к Истинному знанию, - во множестве видеть единое.

Бог, это единая суть многообразных душ Вселенной,
Отсюда закон жизни: помогая другим, помогаешь себе.

Человек, зовущий мир злом, принимает адский облик,
Стремящемуся к радости, мир представляется раем.

Для совершенного человека всё исчезает и превращает его в душу,
Искоренивший все желания сердца, становится бессмертным, становится Богом.

Освободившаяся душа светозарна, соединяется с универсальной душой,
И пожинает добрые плоды своих добрых дел!

С глаз спадает завеса, очищается видение,
Прозревший живёт во времени, а время – в нём.

Душа обретает свободу от страха и забвения,
Восторжествует великий идеал Любовь!
   
                КАРАБЛЕКРУШЕНИЕ

    Океан и называется Тихим, но он доставил немало беспокойств казакам-путешественникам, особенно в акватории Индийского океана, который швырял в путников солёной пеной, бурлил, обуянный неистовой злобой.
    Вот отступили знакомые берега в тумане моря, казаков неотвратимо обуревала какая-то смутная тоска. Казакам не чужда стихия воды, немало казаков было среди отважных морских путешественников, но всё же, сердцу казака испокон веков были более дорогими бескрайние степи. Вот берега, синея, исчезали из виду, они постепенно словно растаивали в дымке тумана и только волны и облака провожали вольнолюбивых людей в дальние скитания.
   Николай Белоножкин стоял на палубе. До его слуха доносилась ругань моряков, скрипели реи, выл ветер, постепенно исчезли очертания прибрежных высоких строений, только чернели ещё небольшим пятнышком. Николай печальный стоял на палубе, исполненный необъяснимой тревоги. «Был здесь, хоть какой-то временный приют,- думал он,- была смутная надежда на возвращение к родному Дону, к своей милой Отчизне. Кто покидал свою Отчизну, блуждая по временным пристанищам, тому знакома такая боль, когда душа и сердце трепещут от мысли, что жизнь пропадает в безвестности и всё вокруг чужое.
    Он на какое-то время забыл все лица знакомых ему людей, забыл о повседневных делах и глядел вдаль исступлённым взором. Всякий, кто увидел бы его в эти минуты, неизбежно должны были бы посочувствовать ему. И мне, испившему горестную чашу жизни семьи казаков-изгнанников, часы прощанья, с местом, где провёл хоть какое-то время, всегда исполнены неизъяснимой грусти и печали. И даже теперь, когда и чувства мои давно охладели, я представляю себе его, стоящего на палубе, и слёзы текли из его глаз, и стоял один вопрос: «За что такие посланы испытания с юных лет?» Так плакали изгнанники всех времён и народов, мечтающих о счастливых днях возвращения на родную землю. Может быть, и я плакал бы сейчас вместе с ним, но жизнь моя и творческий путь мой, с годами закалили моё сердце и душу. Я знаю наверняка, что не пропадают напрасно годы странствий. Путешествия нужны и даже необходимы, особенно для творчества. Если честно сказать, то лучше погибнуть, упав в какую-нибудь пропасть, чем медленно угасать от болячек за печкой, докучая всем и каждому в отдельности. Мне нужнее всего в пути бывает бумага и чернила, а всё остальное – как-нибудь. И ничего, если солёная и горькая слеза выкатиться из глаз и упадёт в солёный горький океан. Это только ещё раз доказывает нам о том, что действует в природе закон круговорота слёз.  В горе, томимые раскаяньями и тоской, дают люди обет исправиться к лучшему.
    - Прощай, мой временный приют, - с грустью произнёс мой герой, - может быть, так судьбой мне предназначено - умереть в изгнании. Может быть, на это я  обречён изначально, и чтобы не обострять далее своих страданий, он решил опуститься в трюм. Где может быть будет легче с горем своим примириться. Однако сердцем он понимал, что скорее весь океан испарится в туман, чем с изгнанием примирится свободолюбивое сердце.
   Поднялся ветер и с каждою минутою крепчал, вскоре разыгралась настоящая буря, и неожиданно налетел шквал и со всего  размаху, швырнуло корабль, как простое корыто. Корабль весь затрещал, открылась течь и в трюм хлынула вода. Всё случилось так быстро, что никто не успел и опомниться, царила растерянность. Ураган набирал силу. Очередным ударом волн накренило корабль, и ничто не могло помочь несчастным пассажирам – ни стоны, ни молитвы, ни проклятья. Всех обуял ужас. Помпы не справлялись с откачкой воды, и вода неумолимо всё пребывала в трюмы. Матросы, привыкшие встречать бури смело и стойко, сверх меры напились спиртного, чтобы хоть немного ободриться, а волны не унимались и продолжали бушевать с неистовой силой. Тучи клубились в мутном сером небе, освещаемые беспрерывными вспышками молний. Раскаты грома оглушали, людей. Многие в эти жуткие минуты приготовились умирать. Хоть смерть приходит только раз в жизни, но как её достойно встретить, знают только совсем немногие.
    Корабль стал тонуть, все пассажиры начали кричать, иные спешили спускать шлюпки на море, иные словно остолбенели, не могли сдвинуться с места. Кто-то тянул тюки с провизией, кто-то плакал и молился. Всем лодок для спасения не хватало. Люди бросали в море всё что могли: бочки, доски, тюки... Николай Белоножкин прыгнул с борта корабля в баркас, где уже и без того было людей слишком много.
    Баркас, в котором оказался Николай Белоножкин, отчаливал от корабля, как можно скорее и как можно дальше. Вокруг доносились крики утопающих, которые заглушались рёвом бури. Всю ночь бушевала буря, вокруг стеной вставали со всех сторон громады волн, и обрушивался валом на баркас. Люди не слышали друг друга, смертельно устали в борьбе со стихией. Баркас, как это ни странно, долго держался на волнах. Хотя многих уже снесло в море. Николай окончательно понял, что надежды на спасения своими силами нет никакой, и оставалась лишь одна надежда спастись – горячая к Богу молитва. И вспомнилась ему молитва «Живые помощи», которой научила его бабуленька сызмальства. И он стал горячо молиться, хотя от холода и сырости у него зуб на зуб не попадал, трепала лихорадка, и непобедимый ужас вселился в его сердце.
    Говорят, что большое желание жить, помогает человеку продлить его существование, а собранная воля и горячая, искренняя молитва побеждает любую болезнь, предохраняет жизненную нить от ножниц неумолимой смерти. Робкие безбожные люди самой своей робостью укорачивают свой век. У Николая появилась необыкновенная жажда жить, не ради себя только, но главным образом ради своего потерянного Отечества, в которое он так горячо мечтал, в конце концов, вернуться. Сердце его в горячей молитве стало упорным, как скала. Это одно лишь фанатичное упорство, эта невероятная жажда жить спасала его.
    В баркасе уцелело лишь несколько человек людей, когда ветер стал утихать и из-за туч начало пробиваться солнце. Всматриваясь вдаль, один из несчастных увидел вдали очертания берега.  Он закричал словно одичалый, показывая рукой: «Берег вон там, люди, я вижу берег!..» Все вскочили, и в едином порыве кинулись к борту. Баркас был на половину заполнен водой и от такого дружного порыва пловцов он перевернулся. Ослабленные люди хватались за лодку, как за последнюю надежду, оставаясь в холодной воде без движения к берегу. Николай Белоножкин ухватился за весло и, напрягая последние силы, медленно плыл к берегу. Долго он барахтался и бился, пока выполз на берег и силы окончательно покинули его, он потерял сознание. Океан, словно прокашливаясь, выплёскивал его на берег. Ветер стихал.
    Николай долго не приходил в себя, он лежал неподвижно, распластанный, исхудалый несколько часов, лицо было бескровным, как у умирающего лебедя и отражало недавние нечеловеческие страдания. Наконец он начал постепенно приходить в себя, чуть приподнялся, опираясь на локоть, он увидел, что  находится около костра, который развёл на берегу какой-то добрый человек, чтобы обсушить его одежду и обогреть его. Николай огляделся вокруг себя и увидел, что  рядом с ним стоял кувшин с молоком. Испив из кувшина молока, он снова заснул под песни моря: тихого шума прибоя, крики чаек, щебетанье птиц и далёкое кукование кукушки... Неведомая сила валила его в сон, и была у него лишь одна мысль: «Если усну, проснусь ли? Увижу ли новый рассвет? Запах здесь такой удивительный и от цветения и от моря...» (Николай Белоножкин непроизвольно начал разговаривать сам с собою, словно в бреду, хотя он всегда относился с чувством неприязни к людям, разговаривающим с самими собою.) - Почему у меня так сильно дрожат руки, как осиновые листья? Может это и есть тропическая лихорадка? Сильно кровоточит и болит рана на ноге. Боже, Боже, за что я так страдаю? Неужели моим страданием не будет конца, и не улыбнётся мне хоть маленький лучик Солнца радости?.. Неужели я родился на свет только лишь для испытаний, бедствий и страданий? Боже мой! Боже мой! Где вы мои грёзы о будущем счастье, о котором я с детства мечтал? Видно моя несчастная звезда только и способна на то, чтобы возбуждать против меня всех моих покровителей. Кукуй, моя кукушечка, много ли мне ещё жить на свете остаётся? (В мыслях его ожили стихи, которые он сочинил по памяти на баркасе во время бури.)
Пусть безумствует море, волны хлещут,
Поднимаясь к самим небесам,
Моё сердце не затрепещет -
Не сверну паруса.

У меня не слабые руки,
Я не трус, уверенный взгляд,
Боже, за что эти муки?
Перед кем я в жизни виноват?

Тихий Дон теперь мне был бы раем:
Двери все открыты для меня.
Господи, за что я так страдаю? -
Я не спал четыре дня.

Я не ел, не пил; теперь вот снова,
Не предвидится всё это для меня.
Что ж, утешусь тихим Божьим словом,
И надежду буду сохранять.

Моё сердце не затрепещет,
На пути к небесам.
Пусть безумствует море, волны хлещут, -
Не сверну паруса.
    Тут ему показалось странным шелест и шуршанье в кустах, украшенных удивительными разноцветными цветами, которые гирляндами свешивались у него над самой головой. То ему казалось, что это вечерний, тёплый ветерок шевелит зелёными листочками, то чудилось, что это маленькие красивые пташки порхали туда-сюда, задевая за веточки своими чудесными крылышками, то раздавался какое-то лепетанье цветов на кустах, и они звенели, словно хрустальные колокольчики и, казалось, что они произносили, чуть слышные слова, словно напевая:
Здесь и там, веж ветвей,
Мы качаемся.
По цветам, по кустам -
Распеваемся.

Цветочки-сестрицы,
Качайтесь в сиянье –
Казаку на радость.
Облегчим страданья.

Пусть шуршит ветерок,
Шелестит листами,
Будет, будет наш дружок -
Веселиться с нами!

Пусть спадает роса,
Пусть цветочки поют,
Наши пусть голоса -
В сердце друга живут!

Шевелите язычками,
Цветики-цветочки,
Скоро звёздочки заблещут
В царстве дивной ночи.

Вейтесь, сплетайтесь,
В веночки свивайтесь.
Кружитесь, не бойтесь, -
Качайтесь, распевайтесь!   
   - Конечно, это не что иное, как ласковый, тёплый ветер нежно шелестит листьями, но всё же странно, что он, словно изъясняется со мной в такой ясной стихотворной форме, которые мне запомнились с первого раза, как я их услыхал. Странно это, очень странно. Вот заходящее солнце заиграло необыкновенными красками в кустах, и снова зазвенели  эти хрустальные колокольчики и искрящиеся изумруды сыплются на меня удивительными огоньками, словно шепчут: «Ты раньше не понимал аромата цветов, речи ветерка и ласкового тепла от лучей заходящего солнца, а теперь тебе не чужды эти таинственные чувства...» И с новой силой всё зашевелилось и задвигалось, словно природа просыпалась к радостной новой жизни. Необыкновенно благоухали цветы, шелестели листья пением сотен нежных флейт и свирелей и, позолочённые закатным солнцем облака, уносили эту удивительную музыку на родину, на тихий Дон... А когда солнце скрылось за морем, Николаю словно почудился густой голос: «Эй, вы, там, в кустах, слышите, слышите меня? Хватит шептаться, хватит кружиться и качаться на веточках, не шуршите, не шелестите, не звените, не пойте. Довольно напелись, назвенелись, а теперь всем спать, спать, спать».   

                ПРИОБЩЕНИЕ К ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛЕ АРИЕВ

   Николай Белоножкин пришёл в себя от забытья после всех потрясений при кораблекрушении в Индийском океане. Он почувствовал себя так, будто только что вновь на свет народился. И грёзы, посетившие его на берегу у костра, оставили в его сердце печать благих воспоминаний. Он даже не решался высказать самому себе о тех неведомых ранее новых чувствах, посетивших его душу. Что-то неведомое, как благоухающая грёза носилось над ним, в прозрачных образах волновало и манило его. От этих воспоминаний он впал в мечтательную апатию, не чувствуя внешних признаков жизни. В глубине всего его существа шевельнулось что-то неведомое и причиняло ему блаженную, но печальную мысль о том, что невозможно вернуть того другого высшего бытия, которое коснулось его своим волшебным крылом и словно испарилось. Он невольно только и повторял: потерял, потерял; что-то настоящее потерял безвозвратно. А как бы хотелось вновь обрести это состояние души и бродить с этим чувством по лугам и рощам, оторвавшись ото всего, что привязывало его к этой жалкой привычке, называемой жизнью. Только в том утерянном состоянии можно было ощущать, что нашёл себя в созерцании образов вечности, поднимавшихся из самых глубин души.
    Он почувствовал удивительное влечение к этому местечку под цветущими душистыми кустами, где ему виделось, слышалось и чувствовалось там много чудесного. И, боже мой! какое чудо! Он чувствовал, что вновь зарождается где-то в глубине и накатывается, словно волна к сердцу, так что на глазах навернулись счастливые слёзы и всё его тело трепещет от невыразимого счастья. И всё окружающее его, кажется таким бесконечно дорогим, родным и близким: и эта зелёная трава, на которой он сидел, все многоцветные краски и звуки. Он обнимал цветущие кусты и шептал в духовном упоении: только не исчезайте, не уходите, побудьте, побудьте подольше со мной... Я погибну от печали, если вы покинете меня... Я дальше жить не смогу, если потеряю вас.
     Читателю наверняка знакомо состояние души в минуты, когда появлялось мучительное неудовольствие собой, когда всё то, что раньше он считал очень важным и стоящим для своих чувств и мыслей, вдруг начало казаться пустяковым, никчемным, глупым. Что существует на свете что-то действительно достойное восхищения и оно где-то очень близко, но только это выразить невозможно. Но как можно выразить истинное благоухание грёзы? Вот оно, кажется, витает вокруг, но, ни понять, ни выразить его словами невозможно. Оно словно расплывается в образах, и ты остаёшься нем и глух ко всему, что окружат, но именно в такие минуты и ощущаешь полноту настоящей жизни.
   Ясно одно, что только из борьбы возникает настоящее счастье в высшей жизни. Враждебные внешние вихри нападают и только внутренняя, противостоящая им сила может спасти от гибели и позора. Храня эту силу в душе, веря ей, будешь счастлив. Всякая нужда, мелкие заботы и жалкое существование опадут под ливнем блаженства, как весенние отцветшие цветы.
    Неожиданно Николай увидел, что перед ним стоит мальчик; он держал в своих худеньких руках горшочек с молоком и приветливо ему улыбался. Грёзы Николая исчезли, как исчезают сновиденья после пробуждения. Мальчик поставил горшочек перед незнакомцем, морским пришельцем и заговорил с Николаем на ломанном английском языке: «Я принёс тебе молока, выпей!.. много раз я подходил к тебе, но ты не отзывался на мои слова».
    - Кто ты? Где живёшь? Кто твои родители? – словно очнувшись от оцепенения, произнёс Николай.
    - О, господин, - ответил мальчик, - я пастушок из деревни, одного из многих островов Навадвипы. У нас никто не голодает. В каждом доме можно попросить что-нибудь попить и поесть. Если путешественники, потерпевшие кораблекрушение, не заходят к нам в деревню, то я приношу им еду. Такая у нас в деревне традиция: не интересоваться: кто, да откуда, но помочь людям, попавшим в беду.   Здесь тебя заметила моя мама, ходившая на берег моря собирать сухой хворост для растопки печи. Она дала мне этот горшочек с молоком и просила отнести тебе. Пей молоко, а позже я принесу тебе другую еду, вегетарианскую, вкусную и питательную. А сейчас мне уже пора идти к стаду коров, чтобы забрать у мамы молоко, которое она надоила, и отнести домой. Но я скоро вернусь за этим горшочком. Пастушок быстро ушёл, а перед Николаем остался горшочек с молоком.
    Изумлённый мореплаватель взял в руки это угощение, и медленно выпил сладкое на вкус молоко. Отставив в сторону пустой горшочек, он стал вглядываться вдаль океана и ожидать мальчика, который вскоре появился перед ним. Добродушно улыбаясь, он сказал: «Вон там я живу». Он показал рукой на густые заросли, усыпанные цветами.  Если ты можешь сам идти, то, пожалуйста, пойдём к нам в гости. Отец вернулся домой с промысла. Он искатель морского жемчуга. Отец приглашает тебя к нам в жилище. Мой отец добрый человек, он прямой потомок Чайтаньи, а мы, всё наше семейство - Чайтаниты.
    - Как называется это место, где мы находимся? – тихо спросил Николай.
    - Это небольшая деревня Джхаматапура на одном из островов Навадвипы в Бенгальском заливе. Это святое место в Индии, где родился святой Чайтанья более пятисот лет тому назад...
    Николаю было странно слышать всё это.  «Эти милые люди живут здесь, как в раю, - подумал он, - во всём мире лилась и продолжает течь кровь реками, они даже не подозревают об этом. Господи, как счастливы эти люди, живущие в этой сказочной стране, которая с севера защищена от безумного мира самыми высокими Гималайскими горами, а с трёх других сторон она омывается океанами и морями. Я буду, счастлив, узнать, как можно больше о жизни этих людей. Рассуждая про себя об этом удивительном, сказочном мире, Николай и не заметил, как оказался на пороге небольшой простой крестьянской хижины, крытой тростником. Хозяин дома Ананга встретил русского гостя-путешественника необыкновенно приветливо с большим чувством. Он плохо говорил по-английски, но его можно было понять. Ананга сказал, что когда приходит гость в дом, то это равносильно тому, что это жилище посетил сам Господь и встречать его следует, как самого Всевышнего Бога.
    Встретить гостя из далёкой России собралась вся небольшая деревенька. Хозяин дома Ананга и его жена Анандини оделись по-праздничному, и все гости были также в нарядных одеждах, все они пришли с дарами. Гости понимали, что русский путешественник мореплаватель, очень ослабленный и истощённый; они видели, что одежды на нем висели лохмотьями. Нищета в этих местах высоко ценилась и путники в ветхих одеждах почитались, как святые люди. Сцена встречи с нищим незнакомцем была настолько трогательной, что не было ни одного из присутствующих, по щекам которого не текли бы слёзы возвышенного счастья. С Николая Белоножкина сняли все ветхие одежды, его омыли пахучими водами, молоком, растёрли всё его тело сандаловыми маслами, одели в нарядные индийские одежды, надели ему на шею гирлянды из цветов и стали громко воспевать святые имена, почитаемые в Индии:
Джая,  Джаганат! Джая,  Джаганат!
Джая,  Джаганат! Джая,  Джаганат!
Джая,  Баладев! Джая,  Субадра!
Джая, джая, джая,  Джаганат!..
   Все жители этой маленькой деревни пели и плясали с таким восторгом, щедро осыпая гостя лепестками цветов, что во всё время такого необыкновенного, чудесного гостеприимства Николай не верил, что это происходит наяву. Ему казалось, что это удивительный сон, и ему хотелось только одного, чтобы эта необыкновенная,  сказка никогда не кончалась.
    Жители гостю подробно рассказали о своей живописной небольшой деревне Джхаматапуре на западе Бенгали, в провинции Катвы, где  более пятисот лет тому назад – восемнадцатого марта 1486 года в семье доктора Кавираджа родился великий святой Индии Чайтанья Кавирадж. Он рано отрёкся от мира, ходил по Индии и проповедовал о любви к Богу. Место, где родился Чайтанья удивительно и полно очарования. В Бенгальском заливе  восемь малых островов вокруг большого центрального острова Антардвин (Шри Маяпур) удивительным образом напоминают лепестки лотоса Навадвипы. Во всей Индии люди уверены, что во время Вселенского потопа, этот вечный лотос становится прибежищем мудрецов. Здесь всё неописуемо красиво: и улицы, и ручьи, и рощи – ни с чем несравнимы. Навадвипа раскинулась на слиянии двух священных рек – Ганги  и Джаланги. Навадвипа омывается со всех сторон Гангой, впадаемой в Бенгальский залив Индийского океана. Навадвипа занимает площадь в тридцать две квадратных мили. Издревле Навадвипа была столицей Бенгали. Она состояла из множества малых деревень, теснившихся на её островах и связанных между собой узами соседства и родства. На всю Индию гремела слава Навадвипы, как центра образования и мудрости.
    Позднее Николай Белоножкин узнал, что жители этой деревни гарантированы от эпидемий, неведомы им болезни и печали. 
    Узнав от северного гостя о цели его прибытия в Индию, Ананга очень удивился, что мир страдает от войн  и тяжёлых заболеваний больших городов. Население этого острова словно живёт совсем в другом мире, навсегда освободившемся от болезней. Поражает великолепное здоровье жителей и старых и малых, доживать до глубокой старости здесь стало качеством наследственности. Они достаточно активны и в свои девяносто лет. Ключ к долголетию можно отчасти найти в том, что каждый грудной ребёнок вскармливается молоком матери нередко до шестнадцати месяцев. Поражает великолепие телосложение мужчин, женщин и детей. Мужчины довольно высокие, мускулистые и крепкие. Почти у всех женщин до конца жизни хорошая фигура и изящная походка. Здесь очень приятно жить, вся земля засажена фруктовыми деревьями и полезными растениями. Весь остров, словно большой ухоженный сад. Длинными рядами тянуться деревья с лимонами, апельсинами, гранатами, финиками и манго; одни деревья утопают в цветенье, на других висят зеленые плоды, третьи увешаны зрелыми фруктами.
    Жители Навадвипы удивлялись рассказам Николая Белоножкина о том, столько пролито крови за последние десятилетия в России и в Европе, столько жестокости сосредоточено в сердцах людей.  «Люди созданы для любви и счастья, - говорил они, - зачем же они убивают друг друга? Какая вера учит этому безумию неразумных людей мучить и убивать друг друга?..»
    Ананга сообщил Николаю Белоножкину, что в Индии есть православные общины, которые были созданы ещё с давних времён. Путешественники-землепроходцы оставались в Индии после её посещения Афанасием Никитиным со своими спутниками. Обживались в Индии и донские казаки целыми общинами, открывая свои небольшие ашрамы (храмы). «Один из таких храмов,- сказал Ананга, - действует и теперь, в родной деревне моего отца в Шри-хатте. Эту деревню мне давно хотелось навестить, там живут мои близкие родственники. Теперь вот самое время навестить эти места, проводить туда нашего северного гостя, а заодно сбыть свой товар – жемчуг, и заработать для нужд семьи немного денег. Я отведу нашего гостя к своим соотечественникам и побуду-погощу там несколько дней».
    Жена Анандини забеспокоилась. – Так неожиданно пришло к тебе это решение, - проговорила она взволнованно, - мы останемся без тебя, как рыба без воды. Я даже ничего не приготовила тебе в дорогу.
    - Не беспокойся, дорогая, - я скоро вернусь, - сказал Ананга и, обращаясь к своему сынишке, добавил, - береги нашу матушку, слушайся её беспрекословно и во всём помогай ей.
    Через три дня Ананга стал собираться в дорогу. Соседи пришли проводить их. Ананга и Николай Белоножкин сели в лодку, и отплыли со своего острова на «большую землю» Индии. Они уже скрылись из виду, а провожатые односельчане долго не двигались с места, пристально смотрели вдаль. Соседи говорили: «Как повезло Анандини, что у неё такой замечательный муж. А этот чужестранец тоже хороший человек. По всему это видно. Он настоящий герой, поборол наш Индийский океан».
    Ананга и Николай оставили свою лодку у знакомых на берегу  и неторопливо пошли по дороге, пока не достигли берегов реки Падмовати. Река была красивой: южный ветерок гнал по всей глади лёгкие волны, которые напоминали Николаю волны тихого Дона, он не сдержался и запел:
А у нас, на Дону - ветер гонит волну
Из глубин голубых в вышину,
И, срываясь с высот, он над степью плывёт,
И тогда степь, как лира поёт.
   Ананга, хоть и не понимал слов этой песни, но очень внимательно слушал и на припеве подпевал ему с большим удовольствием:
Полыхают в ночи, отзвенели мечи,
Замутились донские ключи.               
     Пахнуло речной прохладой, и Ананга повёл Николая освежиться в чистой речной воде.
    - Я слышал, что у вас на Руси, посвящённых в таинство крещения, окропляют водой, - сказал Ананга, - а у нас принято освещать огнём, этот обряд называется Агни Ятра. И у вас в Православии и у нас в Ведической вере принято поклонение Святому Духу...
    Николой ощутил духовное блаженство от омовения в водах святой реки Падмовати.
    - Поистине чудесная святая река, - произнёс Николай, глядя на плещущиеся её волны. Мягкое течение этой реки успокаивали его сердце. В прибрежье реки вода была удивительно тёплой, как парное молоко, так приятно было плескаться в воде – истинное блаженство, которое Николай никогда прежде не испытывал.  Величественные леса по берегам так понравились Николаю, что он готов был остаться здесь на несколько дней. Ананга, словно угадал мысли своего попутчика, и предложил  побыть здесь несколько дней.
    Рыбки в реке были такими непугливыми, что, играя в воде, касались тел спутников. Весть о том, что в окрестности Падмовати появились гости, разнеслась повсюду с быстротой ветра. Жители местных деревень пришли к берегу поприветствовать путников и угостить их. Радости Николая не было предела. К реке подходили стада коров, и было удивительно видеть, как они входили в воду и плавали так, что только головы их были видны над водой. Коровы здесь были совершенно необыкновенные: рога, словно большие арфы возвышались у них над головами. У коров были горбы, словно у верблюдов и они были такими упитанными и ухоженными, что невозможно было ими налюбоваться. У всех коров были колокольчики не только на шее, но и на ногах. Рога их были украшены венками и гирляндами из живых цветов. Многое из коров были украшены красочными рисунками или живописными накидками.
    Неужели мне все эти картины не сняться? – спрашивал и спрашивал постоянно себя Николай. В довершении радости,  их пригласили на свадьбу в ближней деревне. Друзья приняли это приглашение с большим удовольствием.
    Все женщины деревни Надии нарядились в дорогие красочные сари. Свои прекрасные густые тёмные волосы убрали золотом и жемчугами. У некоторых из них волосы были украшены цветами лотоса, а у иных головы были украшены пёстрыми венками.
    Начинало смеркаться, когда свадебная процессия подошла к берегу реки Падмавати. В небе стояла полная луна. Горели сотни светильников, приятно играла музыка. Весёлые шутки развлекали гостей. Множество танцоров исполняли различные танцы под аккомпанемент многочисленных видов музыкальных инструментов. Танцевали дети, зажигая своей радостью взрослых, так что все взрослые забывали о своей сдержанности и тоже начинали танцевать. 
    Предложив цветы и зажжённые свечи, установленные на  дощечках, плывущих по реке Падмовати, свадебная, праздничная процессия вернулась в деревню. Пройдя по всей деревне, процессия подошла к дому невесты, где свадьбу встречали радостным пением и громкими возгласами: Харибол! Харибол!.. Жениха Нимая в доме невесты принимали родственники и священнослужитель. Они вышли вперёд, держа в руках красивые одежды, драгоценности и другие многочисленные подарки. В это время появилась невеста Вишнуприя, одетая в исключительно красивый наряд и села на своё место. Согласно свадебному обычаю, родственники суженого дружно подняли жениха Нимая на высокое сиденье и накрыли его покрывалом, а невеста обошла его семь раз. Затем она стала перед ним со сложенными руками и выразила ему своё почтение. Родственники стали осыпать новобрачных цветами под музыку и пение. Вишнуприя положила цветочную гирлянду к ногам Нимая. Нимай поднял эту гирлянду и, нежно улыбаясь, надел её своей невесте на шею. И снова молодую чету осыпали обильным дождём из цветочных лепестков.
    Повсюду горели сотни светильников. Громкое и радостное пение и музыка заполняли всё пространство до самых небес. Невеста снова обошла жениха семь раз и поклонилась ему, сложив почтительно руки. Молодожёны обменялись цветочными гирляндами под радостные возгласы гостей: «Джая! Джая! Харибол!» Отец невесты отдал с молитвой жениху руку своей дочери. Гости стали дарить жениху коров и многочисленную домашнюю утварь.
    Молодожёнам предложили вкусить прасад (угощение, которое прежде было предложенное Господу). Старшие женщины предлагали им камфору и орехи бетеля, прежде чем проводить их в спальную комнату. Чтобы прикоснуться к жениху, женщины подавали ему цветочные гирлянда и сандал.
    Люди наслаждались пиром. Радости и веселью не было конца. Молодожёны проводили первую ночь в доме невесты, а праздник продолжался.
    На следующее утро жених Нимай поднялся рано и совершил свадебную церемонию кузандику, а в полдень пришло время прощаться молодожёнам с домом невесты. Родители невесты благословили новобрачных, предлагая им листья бетеля, сандаловую пасту и цветочную гирлянду. Возложили на голову жениха траву дурба и рис пэдди. Отец невесты сказал: « Дорогой Нимай, ты возвышенная личность и так добр, что принял в дар мою дочь. Какой ещё подарок, если не моя дочь, достоин был тебя? Став моим зятем, ты благословил меня и мой дом. Моя дочь тоже обрела благословение, получив милость служить тебе». Он соединил руки четы и простился с ними, непрестанно плача.
    Жених выразил почтение старшим членам семьи своего тестя, и, поднявшись вместе с молодой женой на паланкин, отправился в дом своих родителей.  Все жители деревни, кто видели их по дороге, благословляли и поздравляли молодых супругов.
    Родители жениха вышли молодожёнам навстречу, и усадили их в своём доме на почётное место под радостные возгласы и музыку. Жених щедро раздавал подарки и одежду актёрам, танцорам и нищим, которые пришли в дом жениха, а также он вознаграждал подарками брахманов, родственников и друзей.

                ИСКУШЕНИЕ 
                «В поисках счастья и любви, не потеряй себя...»
                Индийская пословица. 

    В небольшом индийском городе Вриндаване, как ни в каком другом городе мира, много храмов. Более пяти тысяч совершенно удивительных, неповторимых храмовых сооружений.  Все жители Вриндавана испокон веков встают до восхода солнца и, прежде всего, обходят вокруг всего города с молитвами (парикрама). Общее впечатление от парикрамы в святом городе Вриндаване достойно восхищения: все жители, от мала, до велика, обходят свой город, обращаясь с молитвами к Всевышнему Господу, в благостном состоянии души. Лица всех людей сияют от счастья.
    Живут люди скромно в бедных жилищах, но они безмерно счастливы. Все молят Господа об одном, чтобы в следующей жизни им довелось бы вновь родиться  в этом сказочном духовном мире, утопающем в зелени и в цветах, где не смолкают птицы ни днем, ни ночью, ни летом, ни зимой, и повсюду танцуют влюблённые павлины. Здесь вечно цветёт весна и не смолкает ликование певчих птиц, удивительно красивых  и благозвучных. В Индии много водится змей, но во Вриндаване их нет вовсе, потому что павлины первыми нападают на змей и всегда их побеждают. По городу гордо разгуливают обезьяны, нередко можно видеть, как они катаются на коровах, на верблюдах и даже на слонах.
    Говорят, что Индия страна чудес, и во Вриндаване это особенно проявлено. Николай Белоножкин однажды увидел такую картину: на спине белого молоденького телёнка катался царственный павлин. Николай достал альбом и карандаш и приготовился сделать набросок рисунка с натуры, но телёнок, с удивительной настойчивостью, показывал ему только свой хвост с кисточкой, а хвост павлина всегда оставался вне видимости, за спиной телёнка.  Как не старался Николай выбрать удобную позицию для рисунка, сделать ему это никак не удавалось. Наконец телёнку надоело это навязчивое преследование иноземного гостя, и он скрылся в густом шатре баньянового дерева. Это разновидность деревьев рода фикус, огромных размеров с воздушными корнями, служащими естественными подпорками для мощной короны. Николаю также захотелось войти в этот прохладный шатёр до поднебесья, но, приблизившись к нему, он с ужасом увидел, что в шатре лежал тигр в царственной позе и глаза его сверкают подобно горящим углям.
   Николай просто оцепенел от неожиданной встречи, и он вначале медленно пятиться назад, но потом развернулся и дал своим ногам – «полный вперёд!..» Удалившись, таким образом, на достаточное расстояние, Николай немного успокоился и подумал, что ему, наверное,  всё это примерещилось, и он начал корить себя за такое малодушие, граничащее с трусостью. Что бы окончательно не уронить самого себя в своих собственных глазах, он решил снова направиться к злополучному баньяновому дереву и вести себя, как подобает настоящему донскому казаку и больше не праздновать труса...
   Он подошёл снова к дереву уверенной походкой, и хотел уж смело  вторгнуться в пределы баньянового шатра, но на этот раз сомнения его полностью рассеялись: перед ним, совсем рядом возлежал полосатый царь зверей, гроза этих мест индийский тигр необыкновенно больших размеров, которых даже могучие слоны предпочитают обходить стороной. Столь наглое, вызывающее поведение пришельца явно оскорбляло царское достоинство тигра. Он начал лениво приподниматься в своём царственном чертоге и издал такой рык, подобный  раскату грома, что казаку стало совершенно очевидно, что шутки закончились... Далее он уже не мог восстановить картину своего отступления и вскоре оказался уже на другом берегу реки Ямуны, совершенно не отдавая себе отчёта, как всё это молниеносно произошло.  «Жив, и слава Тебе, Господи! - подумал Николай, - пусть мне впредь это послужит хорошим уроком. А то, полюбуйтесь-ка на него, – храбрец, какой отыскался».
     Одежда на нём, конечно, быстро обсохла, - в солнечной Индии с этим делом проблем нет, но неприятный осадок надолго оставался в памяти у нашего героя. Но удивительнее всего было то, что в душе Николая произошла какая-то неописуемая метаморфоза: из глаз его катились сладостные слёзы, закипавшие откуда-то из самой глубины сердца. Им полностью овладело чувство какой-то невыразимой радости, необычайного счастья. Его стала увлекать безотчётная страсть к уединению, чтобы сполна насладиться столь необычным, щедрым духовным счастьем.
    Однако сколь бы не была прелестна чужбина, но тоска по милой сердцу, давно покинутой Родине брала верх, ибо русской общины ему встретить в здешних местах так и не удалось, а дым чужбины не слаще дыма своего Отечества. О духовном же  Небесном своём Отечестве у него ещё не сложилось твёрдой веры. В одночасье такие дела не происходят, нужно время для осмысления и совершения духовных подвигов.
    Переступая надёжные пределы своего рода-племени, даже в силу вынужденных обстоятельств, человек рискует поплатиться всем, что имеет и даже своей жизнью. Узнавая слишком многое, внедряясь в чужеземную жизнь, надо быть предельно осторожным и вести себя, как говорят, тише воды, ниже травы.
    Однажды летом, после сезона дождей, когда день уже клонился к вечеру, Николай Беложкин отправился на прогулку по окрестности Вриндавана. Он и не предполагал, что ему будет слишком тяжело идти по безлесистой тропинке при знойной жаре, и он отошёл довольно далеко за басти (так во Вриндаване называют окрестности города). Дорога была хорошо утоптана людьми, быками и коровами. По обе стороны от дороги были нескончаемые овощные и рисовые поля, чередующиеся садами и пастбищами. Вот уже город скрылся из вида, но на его пути никого не встречалось, и не было видно никаких деревень.
    У Николая появился какой-то азарт: ведь должно же повстречаться на его пути какое-либо селение, коль есть такая широкая дорога. Однако селения всё не встречалось, идти под палящими лучами солнца становилось нестерпимо. Вот на его пути повстречалась огромная лужа, прямо на перекрёстке дорог. Николай быстро разделся и окунулся в луже. - Боже ты мой! – воскликнул он, - какое это блаженство! Он долго нежился в луже, пока не обратил внимания, что у самого края этой лужи стоит юный пастушок в одной набедренной повязке. У него была длинная палка в руке, которой он погонял нескольких коров и телят в свою деревню. Пастушок с большим удивлением и с какой-то нескрываемой радостью наблюдал за поведением пришельца путешественника, плавающего в большой луже.
    Николай вышел из воды с неловким чувством, поспешил к своей одежде. Юноша с нескрываемым любопытством разглядывал чужестранца. Николай быстро оделся, достал из своей дорожной сумки хлеб, разломил его на несколько кусочков, и стал предлагать их коровам и телятам. К великому удивлению Николая, животные Вриндавана только понюхали его хлеб, но есть отказывались и отходили от него в сторону. Николаю сделалось крайне неловко и обидно. – Я же предлагаю им хлеб от чистого сердца, - подумал он, - почему же они отказываются от моего угощения? Мальчик подошёл к Николаю вплотную и стал внимательно и ревностно рассматривать хлеб в его руках. Николаю подумалось, что мальчик заподозрил его в каком-то недобром намерении по отношению к его коровам. Он очень смутился и, в доказательство своих добрых побуждений, начал сам есть этот хлеб, но мальчик всё ещё оставался безучастным наблюдателем.
    Николай, молча, повернулся и пошёл далее своей дорогой. Пройдя некоторое расстояние, он оглянулся и стал свидетелем трогательной картины: пастушок снял с себя набедренную повязку и, выбирая место, где вода была менее мутная, черпал ею воду и поил по очереди своих самых маленьких телят, которые с большим удовольствием наслаждались дождевою водой из лужи.               
   Вскоре Белоножкин увидел деревню. У крайнего дома, под фруктовыми деревьями стояло несколько высоких деревянных лежаков на которых, блаженствовали в тени своих садов крестьяне. Завидев приближающегося незнакомца, один из них ловко вскочил с лежака и быстро зашагал Николаю навстречу, широко ему, улыбаясь, и на ходу восклицая: Харибол! Харибол! Рашен, рашен, харибол! Он подошел  к Белоножкину вплотную, и стал с большим чувством обнимать гостя. Рашен, рашен! – повторял он восторженно, - русский брат, индийский брат!.. Мир, дружба!
    Николай попытался заговорить с ним по-русски и по-английски, но индус не понимал его. Чувств было испытано много, но беседа не состоялась... Николай обошёл всю деревню и заметил, что дорога, обогнув деревню, пошла далее и, по-видимому, также вела во Вриндаван, как и дорога по которой он пришёл в эту деревню.  Николай решил идти по ней.
    - Как просто и счастливо живут эти люди на своей родной земле, - размышлял Николай, - они не ведают ни горя, ни гонений. А я скитаюсь по чужим землям, как неприкаянный. Живу бесприютный, - только маюсь. И домой мне нет возврата и здесь я чужой. Кормлюсь, чем Бог наградит: где-то подработаю, где-то так угостят, а чаще при храмах принимаю угощение. Слава Богу, приютили меня добрые люди, предложили мне ночлег и крышу над головой. Но самые корни мои, связывающие меня с моим  родословным древом, пострадали: выдернули меня  из родимой земли, когда был я совсем ещё юнцом и бросили на чужбину.
    Так, рассуждая, шёл он по дороге, и вдалеке уже показался город Вриндаван. На его пути повстречалась совсем маленькая деревенька, наподобие небольшого хуторка, который нередко можно встретить в степях Придонья. Деревенька располагалась на холмах. Неподалёку, с одной стороны от этой деревеньки, за маленьким цветущим лесочком, виднелся какой-то древний полуразрушенный дворец на пригорке, а с другой стороны была лощина с цитрусовым садом. Лощина с двух сторон замыкалась  невысокой древней кирпичной стеной перед склонами, а на свободном склоне, у ручья стояло небольшое жилище с двором, садом и всякой живностью. От ручья к хуторку шла уже не молодая, но стройная и статная женщина с кувшином на плече. Застенчивости в её взгляде не было, но сквозь строгий взгляд, проглядывал светлый, приветливый лучик.
    Николай попросил напиться воды и она, с каким-то удивительным благородством сняла кувшин с водой со своего плеча и с тихой улыбкой протянула кувшин с водой незнакомцу. Николай пил жадно с остановками, пытаясь ненавязчиво, с благодарностью улыбаться. Заговорить он не решался, а она не осмеливалась, но взгляды их были слишком красноречивы, чтобы оставлять их равнодушными друг к другу. Николай обратил внимание, что браслет на её руке был разбит и скреплён не самым наилучшим способом, видимо женской рукой. Она поймала его пристальный взгляд на своём браслете и, смутившись, сняла его со своей руки, подарила незнакомцу и поспешила к своему дому. Николай поблагодарил её по-английски, она ответила ему только вежливым поклоном и они разошлись. Николай вскоре оглянулся. Через некоторое время оглянулась и она. Они улыбнулись друг другу на прощанье. Близился вечер и Николай заспешил в город, чтобы темнота не застала его в пути.
    Чувства нахлынули на него, и он всё только говорил сам себе: «Разве я виноват в том, что красота её, - меня ослепила? Ну и что же, что она иноземка? В чём грех луны, что она освещает лотос? А разве лотос виноват в том, что луна дотронулась до него своей серебряной рукой. Николай в душе был поэтом и в этот же вечер он сочинил стихотворение «Красавица Луна». 
Красавица Луна, послушай:
- Побудь немножечко со мной,
Погладь мне тихо-тихо душу -
Своей серебряной рукой…

Ты так бледна и так печальна,
Побудь, волшебница, со мной,
Я знаю, знаю – друг твой дальний -
Гуляет с Северной звездой.

Её он называет милой,
Она нежней и горячей;
Она его заворожила
Полярной нежностью своей.

Он ветреный, твой друг далёкий,
Побудь же, милая, со мной.
Смотри: я тоже светлоокий,
Душою дивно молодой.

Подняться к звёздам – я не струшу,
Ты не смотри, что я – земной;
Потрогай человечью душу -
Своей серебряной рукой!
     - Если это не сон, - подумал Николай Болоножкин, - то жизнь явно преподносит мне какой-то, совершенно особенный урок. По крайней мере, его преподносит мне случай. Но есть одна задача: всякий ли случай от Бога? Скорее всего – нет. Однако вовсе не исключено и утвердительное – да. Разве я виноват, что жизнь так жестоко швырнула меня за тридевять земель с родных, дорогих моему сердцу, милых просторов тихого Дона? Конечно, рано или поздно, но я должен вернуться на свою Родину, но когда это станет возможным? И возможно ли это вообще? Вопросы далеко не праздные.
    Судьбе стало угодно, что бы эти два человека вскоре вновь повстречались во Вриндаване, неподалёку от того места, где Николай обрёл своё временное пристанище. Она шла на рынок с коробом на голове и несла что-то тяжёлое в правой руке. По всему было видно, что ей необходима была помощь. Разумеется, эта помощь бала оказана  Николаем не без удовольствия. Как оказалось, она довольно сносно владела английским языком. Они познакомились. Её имя было Сунита. Она продавала индийские статуэтки различных божеств. По её словам, статуэтки доставляли людям радость, а ей  приносили истинное счастье. Они немного пообщались, она поблагодарила его за помощь и подарила ему на прощанье две маленькие скульптурки божеств Радхи и Кришны. Николай принял её подарок с благодарностью. От денег она отказалась и сказала ему, что очень ей хочется видеть его поистине счастливым; пусть будет много духовного счастья. Николай нёс эти фигурки и говорил себе: «Наверное, это, правда, что эти симпатичные божества могут приносить человеку радость и счастье, если дарит их тебе такая возвышенная душа, сак Сунита».
    Много в этот вечер приходило различных мыслей казаку Николаю Белоножкину на тему о его встречах с Сунитой. Наконец, он сказал себе, что ему непременно надо уходить из Вриндавана, чтобы не беспокоить больше своими встречами эту удивительную женщину, не причинять ей более волнений. Даже, если допустить, что она сама пожелает ещё и далее встречаться со мной, это надо исключить. И даже, если допустить, что она стала бы просить его остаться во Вриндаване (что практически полностью исключено), то и тогда ему следовало быть решительно против этого. - Ничто, кроме солнца и ветра не сможет осушить слёза казака, - неизвестно для чего произнёс Николай вслух. Нет, ему надо уйти из Вриндавана незамедлительно, ибо перспектива моего дальнейшего пребывания здесь, и возможные встречи с Сунитой не сулят нам ничего хорошего. И в этот же день, он без промедления покинул Вриндаван, и дал себе твёрдое слово постоянно думать о том, верно ли я поступаю в каждый момент? Правильное ли решение принимаю? Верным ли путём иду?               

                ВОЛШЕБНЫЕ КАМЕШКИ

    Николай Белоножкин подошёл к окну, и широко распахнул его. В лицо ему пахнул лёгкий ветерок, долетавший сюда с побережья океана. Слышалось разноголосое пение птиц из ветвей сандалового дерева, росшего прямо под его окном.
     Его взору предстала любопытная картина. На песке во дворе дома лежала опрокинутая вверх дном, дырявая лодка, к которой подошёл индийский странствующий брамин. Борода его и волосы на голове свились в единую копну, которая отдельными клоками свисала на его грудь, спину и плечи. На нём была одна лишь набедренная повязка. Одной рукой, придерживая за край свою набедренную повязку, второй своей рукой он аккуратно складывал в неё небольшие камешки, которые поднимал с земли своей свободной рукой. Закончив это своё любопытное занятие, он присел на край перевёрнутой лодки, снял со своей шеи деревянные чётки и стал с молитвой перебирать их бусинки.
    Николай Белоножкин решил подойти к нему и спросить, не нуждается ли он в чём-либо? Николай подошёл к брамину, подождал, пока он закончит свою  молитву с чётками, и обратился к брамину на хинди; к этому времени Николай умел немного объясняться на этом языке.
    - Почтенный странник, - обратился Николай к брамину, - не могу ли я быть тебе чем-либо полезен?
    - Брамин направил свой взор на Николая. От этого взгляда Белоножкин невольно взволновался. Такого взгляда ему ещё не доводилось встречать в своей жизни. Вообще во всем облике этого странника, в его манере держаться было столько возвышенного неземного величия и в то же время было столько естественности и простоты, что Николай поначалу просто растерялся.
    - Таков мой обет, - ответил брамин, - совершать путешествие, обходя всю Индию по побережью океанов и морей. Когда на моём пути встречаются крупные города, мне становится труднее совершать своё паломничество и чтобы приобрести хоть немного фруктов и предложить их Господу, мне приходится немного отвлекаться. Я вынужден потратить моё драгоценное время на то, чтобы собрать немного камешков и поменять их на фрукты.
    - Николая такое признание брамина несколько удивило, но он не подал вида и, указав рукой на распахнутое окно в своей хижине, сказал: «Здесь, в этом убогом жилище я обитаю и готов поделиться с тобой своим кровом и едой».
    - Прости меня, - ответил брамин, - по условию моего обета я не могу заходить в жилище людей и брать из их рук подаяний. Если тебе будет угодно совершить благое деяние, и у тебя есть немного фруктов, ты принеси, пожалуйста, мне их и положи вот здесь (брамин указал рукой на край днища лодки), а я подарю тебе мои собранные камешки и, таким образом,  мы совершим справедливый обмен с тобой.
    Николай, не раздумывая, вошёл в дом и быстро вернулся; он держал в своих руках несколько бананов, которые ещё прошлым вечером он купил на рынке себе на завтрак. Положив свои бананы на то место, где указал брамин, Белоножкин собрался, было возвратиться в свой дом, но странник попросил его: «Не позабудь мои камешки взять с собой».
    - Мне приятно бескорыстно поделиться с тобой тем, что я имею, - сказал Николай и хотел удалиться.
    - Нет, - сказал брамин, - наш уговор был другим. Возьми, пожалуйста, мои камешки, в противном случае, я не приму твои дары.
    - Хорошо, - согласился Николай, - пусть будет так, как ты этого желаешь. Он протянул к брамину свои ладони.
     Странник аккуратно насыпал Николаю в ладони своей набедренной повязки полную пригоршню камней-самоцветов. Такие щедрые дары очень смутили Белоножкина. «Разве стоят мои бананы этого сказочного богатства?» - произнёс Николай.
    - Тебе не следует беспокоиться об этом, - ответил брамин, - мне собрать эти камешки не составило большого труда, так что тебе не в чем себя упрекать... Брамин улыбнулся и внимательно взглянул в самую глубину глаз Николая. Я вижу, что ты благородный человек и много в своей жизни страдал. Мне хочется отблагодарить тебя за твою доброту. Во-первых, я поставлю тилаку у тебя между бровями. С её помощью ты обретёшь знание понимать язык птиц...
    - А зачем это мне, понимать язык птиц?..
    - В своё время ты узнаешь, как это знание тебе сгодится... А во-вторых, мне хочется дать тебе возможность отдохнуть в райском саду.
    - Разве это возможно, - сказал Белоножкин, - в этот наш безумный век, разве можно отыскать местечко для рая?
    - Да, - ответил странник, - это возможно прямо здесь и сейчас.
    Николай огляделся вокруг и, вздыхая, произнёс: «Мне с трудом вериться в такую возможность».
    - Посмотри внимательно мне прямо в глаза, - сказал, улыбаясь, брамин, - и постарайся заглянуть, как можно глубже.
     Николай посмотрел брамину прямо в зрачки глаз. Поначалу ему показалось, что глубже заглянуть ему не удаётся, но мало-помалу он начал вглядываться всё глубже и глубже и почувствовал, что начинает куда-то лететь. Он проносился в тёмном пространстве всё быстрее и чувствовал, что Земля остаётся далеко внизу; понемногу тьма начинала рассеиваться. По мере приближения его к какой-то далёкой звезде, которая вскоре выросла до огромных размеров и на ней постепенно появлялись очертания океанов, морей, рек и озёр.
     Николай уже перестал удивляться этому происходящему путешествию, но с каким-то упоением, жадно вглядывался  в возникающие всё более удивительные картины. Появились до боли знакомые места его детства, но они были не такими серыми, как прежде, но переливались всеми цветами радуги. Вот и его родительский дом, залитый солнечным радужным светом.
   В необычайно красивом саду, под тяжестью необыкновенных плодов, ветви свисали до самой земли. В саду было множество удивительных цветов – одни краше других.    
    Самым удивительным было, что на пороге,  отчего дома Николая встречал его родной отец, которого, как считал Николай, давно уже нет в живых. Но сомнений быть не должно, ибо только у родного отца глаза могут излучать столько радости, теплоты и счастья от встречи с любимым сыном. С великой радостью встречала здесь и его родная мама, такая необыкновенная, с такой благородной статью, которую он прежде не замечал в ней. Были тут его любимые, родные сестрица Таиса и брат Анатолий. А также во множестве присутствовали здесь его двоюродные братья и сёстры. Гостили у его отца также  дорогие его сердцу друзья и знакомые. И чувствовался во всех и во всём праздник и святое торжество. Плескался в золотистых песчаных берегах лучезарный тихий Дон. Было явно, что даже каждый листок на ветвях деревьев, каждая травинка или цветок в этом удивительном райском саду, посылали ему свой ласковый привет и словно шептали какими-то музыкальными звенящими напевами, словно выговаривая слова какой-то совершенно удивительной песни, от которой сердце замирало от счастья.
    Жужжали пчёлы и шмели над цветами, а с Дона ветерок доносил ароматную водяную пыльцу. Маленькие птахи радостно носились вокруг весёлыми стайками, нежно касаясь его своими трепетными крылышками, играя и ликуя.
    Боже, как все близкие и родные ему люди были бесконечно внимательны, милы и ласковы с ним, они были исполнены чистой человеческой красоты с какой-то детской непосредственности. Они брали его за руки, и с радостным смехом водили, поэтому удивительному райскому саду, и старались всеми силами успокоить и вдохновить его на новую жизнь в этом сказочном мире. Они ни о чём его не спрашивали, им хотелось только одного: сгладить и устранить с его лица все остатки грусти, печали и страданий. Их любовь изливалась на него лёгкими прохладными струями и осыпалась лепестками цветов. Не стесняясь, они гладили и целовали его.
      - Как полна эта жизнь, - подумалось Николаю, - как, в сущности, немного нужно человеку для ощущения всей полноты счастья.  Чтобы тебя понимали и любили таким, каков ты есть. От этого невольно хочется стать лучше и чище; хочется отвечать любовью на их любовь, заботой на их заботу; хочется любоваться друг другом, вдохновлять друг друга и стать простым и искренним, как ребёнок. Вдохновенная влюблённость не знает пределов.
    Николай Белоножкин вернулся из этого волшебного путешествия, сразу же, как только вспомнил о брахмане, которому он заглянул в самую глубину глаз. Брахмана рядом с ним уже не было. Ладони Николая были наполнены каменьями-самоцветами. Сердце его было переполнено от упоения и несказанного счастья, оттого, что он видел истинный рай во всей его полноте. Ему захотелось поделиться этим счастьем с другими людьми; помочь людям излечиться от воинственного бездушия, царящего на земле, от которой он излечился сам.
    - Я видел Истину такой, какой показал мне её этот удивительный брахман, - подумал Николай, - это будет служить мне лучом света, маяком в этом мрачном царстве зла, алчности, ненависти и безбожия. Я чувствую, что смогу передать другим всё то, что мне довелось пережить в раю вплоть до мельчайших подробностей.

                НЕБЕСНАЯ   ПТИЦА ГАРУДА.

    Ближе к вечеру Николай Белоножкин возвращался домой после трудового дня в порту Бомбея. Была весна накануне сезона дождей. Вся природа в этот период изнывает от жажды: земля, животные, птицы и люди. В Индии есть очень гордая птица чатака, которая умирает от жажды, но не берет, ни капли воды с земли. В поисках воды она устремляет свой взор к облакам: «Каплю чистой воды! – взывает она и ждет, не закрывая клюва, обращённого к небесам. Она не обратит взора к земле и не опустит клюва даже под угрозой смерти. Заслышав первые раскаты грома, и при появлении первых дождевых капель при  наступлении сезона дождей, павлины и птицы чатака начинают танцевать от счастья.
   Солнце было ещё достаточно высоко, когда Николай Белоножкин подошёл к своему жилищу и вдруг он заметил, что на солнце надвигается тень. Туч на небе не было,   поэтому Николай очень удивился тому, что становилось темнее. Он поднял голову и очень удивился, что прямо на лужайку перед его домом величественно опускались две огромные птицы, впрочем, одна из них была заметно меньше второй. Николай присел под окошком и решил наблюдать: что будет дальше?
    Птицы сели рядом с дырявой перевёрнутой лодкой и Николая охватил ужас: птицы заняли собою всё пространство во дворе дома. Они были такими высокими, что Николаю пришлось задирать свою голову, чтобы рассмотреть их полностью.
    Может быть, мне всё это сниться? – сразу же подумалось ему, - но нет, явно это было в действительности. Будь, что будет, - решил он, - двум смертям не бывать, а одной – не миновать.
    Птицы завели между собою разговор и, к великому своему удивлению, Николай ощутил, что понимает их речь, и он невольно прошептал: «Так вот что имел в виду почтенный мудрец, когда, на этом самом месте некоторое время назад, он поставил мне на лбу тилаку и сказал, что отныне я буду понимать речь птиц, и что это мне очень пригодиться». Николай стал прислушиваться к их  птичьему языку.
    - Так, где же эти камешки, которые ты приносил в клюве к этой лодке? – спросила более крупная птица Гаруда у своего детёныша.
    - Мама Гаруда, я приносила эти камешки, и складывала их вот сюда, у самой кармы этой лодки, - отвечала младшая Гаруда.
    - Но здесь их нет, как видишь! Без них мы не можем лететь далее через весь океан. Ту пищу, которую мы с тобою целый месяц клевали, нам не переварить без этих камешков и мы не сможем преодолеть океан. Время не ждёт, нам пора лететь.
    - Младшая Гаруда виновато опустил голову.
    Николай Белоножкин стал лихорадочно размышлять над смыслом их беседы: «Ясно, что всё это не случайно. Мудрец вложил какой-то тайный смысл в свои слова, когда говорил мне о понимании языка птиц. Уж не эти ли камешки  ищут птицы, которые мудрец превратил в самоцветы?» При этой мысли у Николая часто-часто забилось сердце: «Как мне быть? Как поступить?» Самоцветы были у него в небольшом мешочке, который он привязал к своему поясу. «Может быть, судьба мне дарит шанс, пересечь океан на спине этой могучей человекоптицы Гаруды? - размышлял он,  - если это не сон и не видение картин воспламенённого ума, то мне надо идти на риск, вернуть птицам эти камешки-самоцветы и будь, что будет».
    - Вот ваши камешки! – громко сказал Николай, протягивая могучим птицам мешочек с самоцветами. Николай удивился тому, что совершенно не узнал своего голоса и своих слов, просто мысли его высказались сами собою на странном птичьем языке.
    Старшая птица Гаруда с большим удивлением внимательно посмотрела на человека, сидящего под окном дома. – Как же ты выходишь на улицу в такую гиблую, знойную погоду? – произнесла птица Гаруда, - в такое пекло люди предпочитают оставаться дома до самого вечера. - Вот камешки, которые вы ищите, - повторил свои слова Николай вместо ответа на вопрос Гаруды. Он бросил мешочек с самоцветами от себя ближе к удивительным птицам Гарудам.
    Гаруда подошла к мешочку, и ловко своим клювом высыпал самоцветы на землю.
   – Да, это те самые камешки, - подтвердила младшая Гаруда, только они стали самоцветами.
   - И это хорошо, - поддержала Гаруда старшая, - они стали чище и благороднее.
    - Чем же нам отблагодарить тебя по достоинству? - обратилась Гуруда старшая к Николаю Белоножкину.
    - Перенесите меня через океан, и я буду вам несказанно благодарен за это, - не задумываясь, ответил Николай.
    - Что ж, и просьба у тебя достойная. Не будем же терять даром времени, сейчас же и отправимся в полёт.
    Птицы быстро склевали самоцветы. Гаруда старшая подхватила своим могучим крылом Николая,  словно пёрышко, и, усадив его себе на спину, произнесла: «Держись за мои перья покрепче и накройся ими, чтобы тебе теплее было».
 - Ну, в добрый путь, - сказала она своей питомице!.. Они начали медленно подниматься над землёй, и с каждым мгновеньем ускоряли свой полёт. 
         
                ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

    Николай Белоножкин ранним утром вышел на прогулку и мысли возникали сами собой, так, что время от времени, их следовало снова и снова направлять в нужное русло...
    «Зима  прошла, - подумалось ему, - и весна взяла все свои права. В Москве всё зацвело и даже странно, что в этом огромном городе, забитом до предела машинами и мигрантами могут ещё цвести цветы и даже кое-где можно услышать щебетание птиц. Что-то меня этим ранним утром поманило на прогулку. В наше убойное время, в нашей убойной стране, где так выхолена преступность и безнаказанность, от прогулок в одиночестве при безлюдье следует решительно отказаться, но если выбирать утро или вечер для прогулки, то всё же, предпочтительнее утро. И маршруты прогулок я выбрал для себя давно – парк перед университетом Ломоносова на Воробьёвых Горах. Мне нравится гулять там вдоль фонтанов под их неумолчное журчанье. Их хрустальное журчанье навевает мысли и ласкает слух.
    О чем мои мысли? Бог сотворил людей такими, что не думать они не могут, но очень и очень важно, стать хозяином своих мыслей, задавать им вектор движения; они будут стремиться к отклонению, но их снова и снова следует ставить на разумный путь. О чём мои мысли? Пора, пора им стать зрелыми. Хочу всё же попытаться разобраться в одном – что же я всё-таки есть такое? Уже десятки лет прошли со дня моего рождения, срок немалый по меркам продолжительности человеческой жизни, но стоит лишь окинуть прожитые года, то ясно понимаешь, что будто их и не было вовсе, они просто растаяли, как лёгкий туман с восходом Солнца. Вот мысленно вспомнишь поле или берег реки, где был ребёнком, а через мгновенье оно исчезает, и нет его, как и не было. Да если подумать и само рождение моё, является ли моим началом? Нет. Я был зачат не только до моего рождения, но в каком-то смысле я уже был в моих родителях, и более того, я уже был в моих давних прародителях. Пусть я был в каком-то ином виде, но, несомненно, был с бесконечных времён в глубине веков. Точно так же во мне могут жить мои дети, внуки и правнуки. Разве это не так? А если это так, то, что означает наша смерть, которой мы так страшимся и не хотим верить в неё?.. Пусть меркнут в памяти дни моего далёкого детства, но я знаю, что они были и они повторятся после меня в моих потомках.
    Наукой точно доказано, что человеческое тело полностью обновляется каждые семь лет, такое же обновление происходит  в каждой частице души уже в других телах моих потомках. В Природе ничто не исчезает, но всё обновляется, переходит из одной формы в другую. Это закон Природы... Память о прожитой жизни венчает саму жизнь.
    Покой воцарился в моей душе. Я знаю, что ещё не раз буду возвращаться к этому вопросу, но на сегодняшний день можно поставить на этом точку. Николай взглянул не небо. Оно просветлело, и звёзды сильно поблекли.         
     Не сладки вольные хлеба, но, если  иметь истинную волю, то никакого сахара не надо.
    Никогда никакой религии я не исповедовал, но старался изучать все доступные мне верования. Всякая религия подразумевает церковь – институт душеприказчиков. Для того чтобы вести разговор с силами Мира и жить в согласии с Природой, мне не нужны посредники. Человек имеет право общаться напрямую с Природой, быть с ней на «ты» – это высший путь справедливости. Моя религия Природа, сказки, баллады и былины моего народа, память моих далёких предков. Меня покоряет волшебство ночного леса, звенящая тишина жаркого летнего полудня, торжественное безмолвие заснеженных полей и тоска, сжимающая сердце от осеннего увядания Природы.
   С детства мне живая Природа родная и близкая моему сердцу, она указывала мне истинные пути моих далёких предков. Я отбросил  всякую чушь, придуманную для людей заморскими хитрецами и льстецами, отвергающих древние традиции предков, растоптавших и уничтожавших её. Надо просто благоговейно видеть вечное Небо над головой, Солнце, дарующее свет и тепло, Звёзды, несущие Знания тайн Мирозданья. Понимать, что кормит нас Мать Сыра Земля, поит стихия Воды. Всё это не создаётся и не исчезает, но существует вечно в Пространстве и во Времени. От человека требуется, чтобы он помогал Природе, не брал от неё больше того, что ему необходимо для жизни, не нарушал гармонию мира, жил по совести, иначе человек будет наказан по закону Природы.
    Родовая память народа хранит то, что невозможно уничтожить ни воителям, ни гонителям, ни крестителям. Русский дух – дух вечно юного Народоверия. Традицию не надо доказывать, достаточно взглянуть на небо, там видна наша галактика, вдоль которой летит лебедь (созвездие Лебедя). Это и есть лебединая дорога Ариев. У домов древних Ариев было правое и левое крылья. Дома Ариев могли летать. И в древнерусских боевых полках были правое и левое крыло, а также летучие конные отряды».
    Так незаметно для себя Николай Белоножкин очутился на Золотой лужайке неподалёку от главного корпуса МГУ. Такое название он сам дал этой лужайке из-за того, что, начиная с весны и до середины лета, она сплошь покрыта желтыми солнечными цветами одуванчиков. Вокруг этой лужайки с одной стороны сплошной живой стеной стоят сосны, с другой - дубы и берёзы, соединяются эти две живые стены раскидистыми многолетними яблонями. В пору цветения яблонь золотая поляна представляет собой настоящее волшебство. Это любимое место студентов, они собираются здесь стайками, и проводят целые дни с утра до позднего вечера: загорают, читают, поют песни, развлекаются.
    Утром здесь всегда тихо и торжественно. Раннее летнее утро прохладное и росистое, в небе ни облачка, только на востоке, откуда выплывает в огненном зареве Солнце, ещё теплятся лёгкие сизые тучки. На листьях яблонь сверкают разноцветные крупные росы. Одуванчики полностью раскрыли свои золотистые цветы, в воздухе разлит густой, здоровый запах трав и цветов, и всё наполнилось неумолчным негромким щебетаньем птиц. Солнце поднималось всё выше и вот уже понемногу начала спадать роса на траве. Только щебет птиц нарушал тишину и великое спокойствие.  Всё это чудесным образом вдруг пробудило в душе Николая нестерпимую жажду такого же спокойствия, такой же звенящей тишины, в нём пробудились мечты казака-путешественника и поэтические грёзы. 
          Николай вдохнул полной грудью утренний свежий воздух, присел на один из низких раскидистых стволов яблони. Одно только беспокоило Николая Белоножкина в данную минуту: в Москве жить ему просто невмоготу, здесь он задыхался, да и жить ему приходится, где придётся, то у друзей, то по общежитиям, то в далёком Подмосковье. А душа и само творчество покоя просят... Сколько ещё сможет выдержать сердце такой жизни? - неизвестно, но ясно одно, рано или поздно, надо что-то делать, прибиваться к какому-то берегу или отправиться в вечные скитания по белому свету.
    Николай оглянулся и увидел, что «Солнечная поляна» стала заполняться студентами: то здесь, то там появлялись они небольшими группами. Студенты шутили, резвились и смеялись. Хорошая это пора – студенческие годы. Неизвестно отчего, но Николая очень растрогала эта пение студентов. Он захотел,  было встать и уйти, чтобы не портить праздничную атмосферу этого удивительного студенческого сада с ликующей молодёжью... Но тут он обратил внимание, что прямо к нему шёл маленький мальчик лет четырёх - пяти. Мальчик шёл один и непонятно откуда он вдруг появился. Малыш неровно ступал по цветочной поляне. И вот он подошёл к Николаю почти вплотную, молча, нагнулся, сорвал золотистый  цветок одуванчика, споткнулся,  выронил одуванчик их своей крошечной руки. Однако это не остановило его. Он быстро отыскал этот одуванчик в траве, и с какой-то торжественностью, детской непосредственностью молча, протянула Николаю этот солнечный цветок.
    Всё произошло так неожиданно и так трогательно, что Николай не нашёл ничего лучшего, как сказать этому ребёнку простое спасибо!.. Но мальчик стоял и смотрел на него широко раскрытыми глазами. Николай взял ребёнка на руки, и крепко прижал его к своей груди. Тут он почувствовал, что кто-то нежно положил ему руку на плечо. Николай оглянулся. Перед ним стояла Ксеньо, как обычно, приветливо улыбаясь, и Николай сразу почувствовал, что его жизнь наполняется новым содержанием и обретает истинный  бесценный смысл. 

                ОХОТНИК ЭГЕЙХОДА

 Хозяин чума Эгейхода лёг усталый на войлочный ковёр у самого очага и, раскурив свою трубку-носогрейку, обратился к своей жене с такими словами: «Зачем, жена, ты не торопишься послать моего старшего сына звать гостей? Когда же ты успела позабыть о том, что я, известный на всю округу охотник Эгейхода, убил медведя, и что у нас будет большой праздник? Пусть мой старший сын, как стрела облетит все становища и позовёт в наш чум столько гостей, сколько сосен в нашей тайге!»
     Эгейхода встал во весь рост и начал неторопливо ходить вокруг очага по часовой стрелке. Трубка его хорошо раскурилась, дух был приподнят на небывалую высоту, и он с гордостью продолжал говорить своей жене: «Когда Бог тайги позвал медведя из берлоги, и я напал на его след, тогда ещё можно было никому не торопиться ко мне в гости, но теперь, когда Эгейхода убил великана тайги, пусть никто не задерживается и все приходят ко мне на праздник в честь убитого сиволапого медведя!..» Охотник Эгейхода вдохнул ароматного синего дыма махорки, с удовольствием поцокал языком: «Цэ, цэ, цэ!.. Хорош табачок, однако!.. Всё с себя сними и отдай за него и всё мало будет!.. Ты вот как, жена, научи говорить моего старшего сына гостям моим, что праздника такого давно не знала тайга: я, старый охотник Эгейхода надену свой лучший наряд, спою и станцую о том, как убивал я медведя!.. Пусть люди не боятся Бога тайги. Бог никого не станет наказывать за убитого сиволапого великана. Я уже принёс Богу в жертву голову медведя и называл её дворцом ума, я пожертвовал Богу ноги медведя и называл их столпами тайги, а самого медведя я назвал чудом тайги».
     Эгейхода снова лёг на войлочный ковёр у очага, с силой растёр своими кулаками глаза, чтобы они не сомкнулись, до того как он всё скажет своей жене, и продолжил свой монолог: «Немало охотников заплатили неудачами за то, что ходили по следу такого великого медведя. Вот что я сейчас подумал: самый богатый купец не пожалеет всю свою кассу за шкуру такого великана!.. Ай-яй-яй! – не пожалеет, говорю - он всю свою несметную кассу, когда такую мехоту потеребит! Так я ещё и не отдам эту невиданную мехоту, ни за какую большую кассу. Касса приходит и уходит, а слава обо мне пусть навсегда останется в этом родовом чуме!.. Поторапливайся, жена, не стану же я, знаменитый на всю округу охотник Эгейхода слишком долго ждать званых гостей!»
     Охотник ещё раз затянулся приятным, синим дымком от самосада, с удовольствием поцокал языком, похвалил шибко добрый табак и уснул у самого очага счастливым, спокойным сном.         
 
                ОСЛИНАЯ ВОЛЯ

     Были ослы вольными когда-нибудь? История умалчивает об этом. Сами же ослы про это и думать не желают, а другим что больше самих ослов надо? Слава Богу, если ослы помнят о своём роде-племени с момента своего рождения, так сказать: помнят о личной ослиной истории. Но истинно мудрыми считаются ослы, не помнящие своего родства. «А зачем? – спрашивается, - поесть, попить хозяин и так даёт, работу свою они любят, с удовольствием таскают вязанки дров из леса на своём хребте, так какого рожна, спрашивается, ещё надо?»
     Жил один осёл так же, как все другие ослы живут. Так и прожил бы он свою жизнь счастливо и горя не ведал бы. Да вот на беду приснился ему однажды сон. В общем-то, это был даже не сон, а какое-то смутное видение, из которого понял он, что другая жизнь на земле возможна – более светлая. Очнулся, осёл встревоженный. Долго искал он чего-то по серым стенам и  по углам, но ничего не нашёл утешительного для ума и сердца. Начал он вспоминать: что это за сон такой ему причудился? Но ничего путного не мог вспомнить. Какая-то голубая даль и больше ничего: ни очертания, ни образа... Попытался он выведать у своей ослицы: что же это такое могло ему примерещиться? Но подруга его только ушами своими похлопала на всю эту премудрость и даже осерчала, что он ей спать мешает. «Дожил ты уже до плешин, а всё в облаках летаешь, - сердито молвила ослица, - всё молодишься и щеголяешь, всё философствуешь – смех, да и только! Погляди на себя, вон уж вся шерсть облезла». Под конец она обозвала своего мужа умником...
     Время шло. Осёл, уж было начал забывать о своём сне. Он только чувствовал, что в его существование вторглось что-то необычайное, какая-то неведомая тревога и тоска, но впечатление от необыкновенного видения притупилось.
     И вот однажды, он пробудился ото сна, вскочил, выпрямился, вытянул шею, поднял голову, «наострил» уши и вздрогнул всем своим телом. Затем, из его груди вырвался воинствующий клич: «И-а-а-а!»
     Вскочила ослица, забрехали собаки, проснулся хозяин: все всполошились!..  Перед внутренним взором осла ясно промелькнула древняя воля. Душа его было озарена таким блеском радости, что, не колеблясь, он разбежался и ударил своей головой в ненавистные хозяйские ворота, так что они распахнулись, к всеобщей радости всех четвероногих обитателей хозяйского двора. Но в глазах осла помутился весь белый свет, и он упал замертво.
     - Что это с ним такое стряслось? – спрашивали ослицу соседи ослы, - такой он у тебя смирный был и вдруг на тебе: ворота своим лбом протаранил!
     - Да приснился ему, сердешному какой-то сон, - объяснила ослица, - будто он очутился на воле, так вот он и восстал.
     - А что это за штуковина такая – воля?! - полюбопытствовали ослы.
     - Да так, какая-то муть голубая, - пояснила ослица. 

                РУССКАЯ КАРУСЕЛЬ
 
     - Так что, Миша, долго ли нам ещё трястись в этой скрипучей телеге до  злополучного  дома Матрёны? – спросил с чувством нетерпения и негодования Семён Незванов  у своего попутчика, Михаила Сытина, - неужели и впрямь, туда невозможно ни на чём добраться, кроме, как на телеге?
    - Ещё далековато, Семён, -  ответил Михаил, -  придётся ещё немного потерпеть, игра стоит наших треволнений. Можешь, мне на слово поверить, что кроме, как на телеге, до деревни Топтыково добраться невозможно. Странная у нас страна: на карте дороги значатся, а фактически их вовсе нет. Однако же, из года в год, на ремонт несуществующих дорог выделяются колоссальные средства.
    Приятели, словно сговорились, хмыкнули многозначительно. Было видно, что они  несказанно довольны этой своей новой идеей, и предвкушали богатую поживу-добычу. Михаил Сытин, мужичонок, лет сорока пяти, был карликового роста, но чрезвычайно шустрый, пронырливый и алчный; глаза его бегали в разные стороны, словно находились в постоянном поиске, - чем-либо поживиться.
    - Как знать, - завершил Михаил свою мысль, - вполне возможно, что наше бездорожье окажет нам неплохую услугу в нашем деле. Дело-то наше верное! 
      Семён Незванов внимательно посмотрел на своего попутчика и хитро улыбнулся. Он знал своего подельника Мишку, как облупленного, и не доверял ему ни в чём и нисколько, но, повязанный с ним тёмными, грязными делами, терпел его рядом с собой до поры до времени. Он только и ждал окончания этой, как он любил выражаться, «тайной вечери», чтобы  убрать Сытина со своего пути, как не желаемого свидетеля. – Он слишком много знает, - подумал Семён, - надо бы его поскорее от себя палкой отшибить, но сейчас ещё не время.
    Незванов был явно не в духе. Он сомневался в успехе этого нового дела; сомнение буквально подтачивало его изнутри, он нервничал, кусал губы, щека его подёргивалась. Семёну Незванову было лет под шестьдесят, но он всячески сам себя подбадривал, изо всех сил старался произвести на окружающих внушительное впечатление; любил, что бы его боялись и уважали. Пусть многое не любят меня, но уважать им Семёна всё же, придётся.
     - Ещё далековато, - словно сам для себя повторил Михаил,  искоса всматриваясь в лицо Семёна, желая разгадать его мысли. Он чувствовал перемены в настроении своего подельника, но старался не подавать вида.
     - Так, значит, поменяемся ролями мы с тобой, Михаил, - ты в Топтыковском райцентре заправлять делами станешь, а мне в деревенской Топтыковской глубинке попотеть придётся: за себя и за того парня.
    - Выходит так. Сказать по правде, - я завидую тебе, Семён. В самом раю пребывать будешь. Жить  станешь в старом Толстовском доме, в барской усадьбе. Старинный громадный двухэтажный барский особняк на высокой горе с видом на реку Упу, внизу большие роскошные пруды с лилиями. К дому с высокими парадными колоннами ведёт старая, липовая аллея с цветниками. Дом, конечно, уже ветхий, с печным отоплением, но всё у тебя будет под рукой. В этом доме находится столовая, почта, аптека, и твоя контора.
    - А что это за Толстовское поместье, Михаил? Кому оно принадлежало?
    - На это точного ответа у меня нет. Говорят в народе, что жил в этой усадьбе какой-то близкий родственник семейства Толстых. А вот, каких именно Толстых, точно сказать не могу, может быть по линии Льва Николаевича, а может быть Алексея Толстого?! Врать не стану. Наверняка не знаю. Всем домовым хозяйством, хорошо заведует Матрёна: там у неё и пасека, и коровы, и фруктовый сад. Но самое прибыльное дело у Матрёны – аквариум.
    - Разве это можно назвать стоящим делом, разводить и продавать рыбок?!
    - Ой, не скажи, Семён. Поверь мне, дело это не только стоящее, но более чем стоящее.  Особенно ценятся её золотые рыбки: плодятся быстро, а цена и спрос на них постоянно растут. Так что у  Матрёнины огромная кубышка-матрёшка, полным полна всякой валютой, денег у неё – куры не клюют!  Небольшой дом Матрёны, находится неподалёку от Толстовского дома и надёжно охраняется целой сворой бойцовских собак, которые без привязи, свободно бегают вокруг её дома за высоким забором.
   - Да вот уж и Толстовское поместье на горе виднеется, - с каким-то необыкновенным оживлением воскликнул Михаил, - видишь, вон белеется, справа от липовой аллеи?!

                РАСХЛЁСТАННАЯ ЛОШАДЬ

    - Да где ты видишь Михаил, что Толстовский дом белеется, -  с заметным чувством нетерпения, сквозь зубы процедил Семён Незванов, - вправо посмотришь, - ни черта не видать, влево поглядишь, – ни лешего не видно.
    - Так ты прямо в гору посмотри. Видишь, белеется на самой горе, в конце липовой аллеи?!
    - Мать честная! Да как же это можно на этой телеге на такую крутую верхотуру въехать?! Разве потянет лошадь?
    - У здешних деревенских жителей такой обычай: у подножья горы слезать с телеги и помогать лошади. Это у них святое.
    - Что? Чтобы мы с тобой слезли с телеги, взбирались на эту крутизну, да ещё и лошади помогали телегу тащить?! Извини, Михаил, не княжеское это дело. Ты, конечно, как хочешь, но я с телеги не слезу. Ты мне, хоть, что хочешь, говори, - не слезу и всё тут.
    - Здешние люди говорят, что лошадь может надорваться и сядет на ноги… Калекой станет.
    - Да пусть она, хоть издохнет совсем, мне-то, что за печаль. Деревня, ты сам говоришь, - зажиточная… Мы с тобой не должны опускаться до уровня грязных деревенских мужиков; нам просто не к лицу здешнюю грязь месить. Хочешь, слезай, помогай лошади, но меня и из-под пушки не заставишь ишачить.
    - Давай, попробуем, Семён, повезёт лошадь, так повезёт, а не повезёт, там видно будет.
    Горы была голая, не было ни деревца, ни кустика. На солнечной стороне горы, на глинистой почве травяной покров был скудный. Многочисленные колеи, выбитые колесами телег, были глубокими и неровными, извивались, своеобразным серпантином. Телега у наших спутников была огромная и до крайности странная, в такую телегу следовало бы впрягать лошадей тяжеловозов. Но это была лошадь средней силы, так что и по ровной местности эту телегу с двумя мужиками она тянула не шибко, а тут надо было тянуть на крутой подъем. Перед самым началом подъёма, лошадь немного приостановилась, словно хотелось ей передохнуть перед предстоящим мученьем. До этих пор управлял лошадью Михаил, кое-как до подъёма он справлялся с гужами. Но вот лошадь остановилась и Михаил растерялся.
    - Что ты повесил руки, как баба, - вскричал Семён, - лошадь не дура, чтобы она по доброй воле в гору вскачь пошла. Надо всыпать ей уздечками по губам, да кнутом по брюху. Можно и по глазам нахлестать, чтобы в глазах помутилось и, чтобы не видеть бы ей этот трудный подъём. Дай-ка мне вожжи, я преподам тебе и ей хороший урок.
     Семён с силой вырвал у Михаила вожжи и со всей силы ожёг кобылу по спине. От неожиданности лошадь чуть ли не стала на дыбы, так что огромная телега только чудом не перевернулась и наши извозчики едва не вывалились из неё.
    - Ах, так! – взревел, озлобившись, Семём, - ну, получишь у меня - по полной программе. Он схватил кнут и начал изо всей силы стегать и стегать её беспощадно. Лошадь, вся напрягаясь, выбивалась из сил, кое-как тащила телегу в гору, а Семён  всё стегал и стегал её, как ошалелый.
    Преодолев с большим трудом какое-то расстояние, она уже перестала справляться, ноги её заплетались, от каждого удара, она как-то странно приседала, глухо кряхтела. Это ещё больше сердило Семёна, что она, только металась из стороны в сторону, и не продвигалась ни на шаг вперёд. Михаил Сытин столбенел от ужаса, предчувствуя, что добром это дело не кончится, в то время, как Семён уже не мог остановиться от остервенения. Михаил пытался, было, удержать его, схватил за руку, стал вырывать кнут, но Семён грубо оттолкнул его, так что тот едва не перелетел через борт телеги. Михаил смирился, положившись на случай, сел на дно телеги и решил: будь оно, что будет. В это время люди заметили из окон Толстовского дома, что происходит с лошадью что-то неладное, выбежали на улицу и все разом, бегом направились к лошади.
     Семён не сразу заметил бегущих людей, но Михаил, как только заметил, зашипел Семёну: «Опомнись, люди бегут сюда! Я за них не ручаюсь».  Семён, как-то странно встряхнулся, бросил на дно телеги кнут, и начал демонстрировать улыбку, больше походившую на оскал. 
               
                ХАЗАРСКАЯ ХИМЕРА
 
    Дарья Мельникова, молодая женщина лет тридцати, недавно схоронила своего мужа Александра, долго не могла понять и поверить: как она осталась жить дальше? Только и жила теперь ради своего единственного, любимого сыночка Саши. Она души не чаяла в нём. – Какой же он у меня хороший, добрый растёт, - частенько думала Дарья, - только вот, разве вырастить его мне, простой деревенской бабе? Разве смогу я так его воспитывать, как дорогой Александр?  Да никогда! У моего Александра Фёдоровича был особый, добрый отцовский дар воспитателя. Бывало, что-то делает Александр по хозяйству, непременно сынишка ему помогал, хоть и совсем он ещё малым был. Всему он ему обучал, всё терпеливо показывал и обязательно она на пару с сыночком пели русские народные песни. Пели они и про Степана Разина и про ямщика, что замерзал в степи; пели Ермака, да, боже ты мой, сколько песен он знавал и как ладно, с душой пели они на два голоса, заслушаешься, бывало, и как светло, радостно мне было с ними.
   Дарья не выдержала, - горячие, непрошеные слёзы, так и покатились из её глаз. Она долго не могла успокоиться, но мало-помалу пришла в себя, подошла к зеркалу, долго смотрела на себя, не понимаю, что надо теперь ей делать. – Как-то надо жить дальше, - проговорила она, глубоко вздохнув, - жизнь продолжается, не смотря ни на что.
   Работала Дарья дояркой в коллективном хозяйстве Матрёны, хорошо справлялась с этой обязанностью, Матрёна была ей довольна и для её сыночка Саши частенько передавала  медку в сотах.
   В этот субботний вечер у Дарьи был выходной. Её сын Саша, как обычно, допоздна занимался живописью в мастерской у Ивана Васильевича Суханова. Дарья, сама хорошо не осознавая, накрасилась перед зеркалом, надела украшения и отправилась в «Красный Угол» Толстовского дома, где по субботам крутили кино, после кино были танцы. Народ в «Красном Углу» ещё не собрался, Дарья зашла в здешний буфет, заказала себе мороженое с абрикосовым вареньем, присела в укромном уголке за столик. Дарье ещё раньше хотелось побывать здесь, почувствовать себя вольной, не скованной горькими воспоминаниями о своём умершем Александре, да хоть одним глазком взглянуть на жизнь, на людей.
    До сегодняшнего вечера она избегала всякого общества. Но вот сегодня, её неудержимо потянуло к людям. Какой-то перелом наступил в её душе, появилась жажда общения с людьми. Душа её устала за целый год замкнутой жизни, от этой сосредоточенной, губительной мрачной тоски. Не высказать того, как ей захотелось вдруг, хоть на короткое время вдохнуть вольного воздуха другой жизни. Дарья почувствовала какое-то неизъяснимое удовольствие оставаться  здесь, за уютным столиком, в укромном местечке, под большим цветом фикуса.
   В буфете было совсем свободно, только трое посетителей сидели за столиком неподалёку от неё, они негромко беседовали за бутылкой красного портвейна. Все окна были открыты настежь, и слышно было, как под окнами колышутся от лёгкого ветерка душистые кусты сирени. Буфетчик Грушницкий часто удалялся из-за стойки в отдельную комнатку, расположенной за шторкой. Негромко играла радиола, и пахло душистой сиренью. Собеседники все разом обратили внимание на появление Дарьи, но не выказывали ей каких-либо знаков особого внимания, они были полностью поглощены темой своего, как им казалось, важного разговора. Один из них, здешний пчеловод Прохор был постарше своих собеседников, двое других мужчин были средних лет; они со вниманием слушали Прохора, и только изредка перебивали его вопросами. Один из слушателей бросался в глаза своей сухощавостью и энергичными жестами, видно было, что он взволнован разговором; во всём его облике и в резких движениях проглядывались странности: глаза его светились каким-то блеском, было в них нечто похожее на безумие, но, одновременно, выказывалась обострённая пытливость ума. За его измождённый вид, здешняя молодёжь величала не иначе, как Шкилет, взрослые звали его Шкиля. Он привык к этой кличке и особенно не обижался на это прозвище.
     - Всё зло идёт от них, от мировых банкиров, - продолжил Прохор свой разговор, - именно они и есть, то самое – тайное мировое правительство.
     При слове «тайное» тощий и упитанный слушатели переглянулись между собой, и, словно сговорились, покосились на Дарью, которая в это время с удовольствием кушала мороженое и любовалась цветущей, колышущейся  сиренью за окном.
     -  Главари этих самых международных банкиров Ротшильдов заправляют делами из Великобритании и Америки. Они финансировали Первую мировую войну, русскую революцию и Вторую мировую войну они же заварили. Всякую такую кашу эти деловары заваривали с одной целью, чтобы погубить Россию-Русь.
     - Да что мы им, поперёк горла, что ли стали? – возмутился Шкиля, -  что это они на нас столько лет-веков бочку катят?
     - Так и есть, что мы стали им поперёк горла - этим подлым хазарам, -  ответил Прохор запальчиво, - князь Святослав разорил их осиное гнездо в Приазовье, так, что после этого расползлись они по всему белому свету, как тараканы. Позднее этих недобитых хамов, хазар турнули отовсюду, но в Англии и в Америке они нашли себе пристанище. И с тех пор, по сей день мстят матушке Руси, вредят, как только могут.
     Этот разговор возбудил внимание буфетчика Грушницкого. Он вышел из-за стойки, будто вытереть со столов, но по всему было видно, что беседа заинтересовала его и, воспользовавшись паузой, он, будто ненароком приблизился к ним и спросил, как бы, между прочим: «И что это за хазары такие, с чем их едят? Я слышал, будто они от иудеев откололись и не ладят с ними испокон веков».
     - Это не совсем так, - ответил Прохор, - немного удивлённый, что он влезает в разговор. Не любил он, когда вот так бесцеремонно встревают в беседу, может быть это собеседникам неприятно. Прохор помолчал немного, выждал, когда буфетчик отойдёт от них, и продолжил, немного понизив голос. «Так вот с тех пор, по сей день, мстят они матушке Руси, - повторил Прохор, - теперь вот глобальное всемирное государство устраивают, Глобальную Хазарию.
     - Эх, куда метнул – в Глобальную Хазарию, - громко в сердцах произнёс буфетчик, - да мы, если уж на то пошло, этих хазар шапками закидаем. Понимаешь ли ты это, или же нет?!
     - Америку и Европу просто так шапками не закидаешь, - отозвался Прохор, - они нас вон уже военными базами с ракетами окружили, а мы свои базы, которые были у них под самым брюхом, позорно оставили,  оружие своё уничтожили. И кто мы теперь такие?  Вот попробуй теперь их шапками закидать! 
    - Пусть это так, как ты говоришь, - отозвался буфетчик уже за стойкой, - но причём тут хазары? Это такая древняя химера, что вся уж бурьяном поросла.
    - А вот и нет, не поросла она бурьяном, - ответил Прохор, в надежде, что отстанет от них этот глупый буфетчик, у которого нынешние хазары, напрочь память отшибли. - Ни какая это не древняя химера; хазарские кланы Рокфеллеров и Морганов, финансировали русскую революцию, убийство царской семьи, геноцид русского народа, и теперь расцвели у нас пышным цветом. Они успешно строят новый мировой порядок за счёт России и на её обломках.
    - Ну, где, где они эти невидимки-хазары, - почти вскричал буфетчик, - покажи мне, хоть одного, который расцвёл у нас пышным цветом?  Я что-то ни одного из них в глазах не видел.
    - А ты посмотри на себя в зеркало и увидишь эту самую химеру! -  в тон буфетчику ответил Прохор, - ты воочию увидишь потомка хазарской химеры колена Данов!
     В это время в буфет забежал запыхавшийся, весь расхристанный пастух Василий Селивёрстов. –  Что сидите тут прохлаждаетесь! – вскричал он, прямо с порога, - там под горой, Михаил Сытин с каким-то напарником, чуть не насмерть застегали нашу любимую лошадь Красавку!
     Все наши собеседники, словно сговорились, вскочили со своих мест, ринулись на улицу. Дарья, тоже резко поднялась со своего места, направилась к выходу, но ей преградил дорогу буфетчик.
     - Дарья, оставьте вы этих ненормальных людей, - проговорил Грушинский слащавым голосом, - им обязательно надо куда бежать, как угорелым. Мы с Вами лучше посидим спокойно, как цивилизованные люди, выпьем доброго вина.
     - Я не пью вина, - проговорила Дарья, поймав лукавый взгляд буфетчика, - пропустите меня.
     - Дарья, у меня для Вас найдётся горячий, душистый шоколад, - прошептал Грушинский, приблизившись к ней вплотную, - мне надо Вам сказать что-то очень, очень важное для Вас. Пожалуйста, выслушайте меня. Давайте вот здесь присядем.
      Грушинский крепко взял за плечи Дарью, усадил на стул, присел рядом.
     - Очень, очень важное, скажу Вам Дарья, - бормотал он, - вот только принесу Вам горячий шоколад. Я мигом! Одна нога здесь, а другая там!
     Поражённые её нервы звенели, как туго натянутые струны.
     - Спасибо, спасибо!
     - Ой, Дарья, спасибо мы сыты не будем, - смачно ответил Грушинский, - я сейчас… Я мигом.
     Буфетчик действительно быстро вернулся, он ловко принёс на блестящем подносе бутылочку импортного вина, две рюмки, вазочку с горячим шоколадом и фрукты…
    Дарья немного успокоилась, пока Грушинский картинно наливал вино в бокалы, и проговорила, словно не своим голосом: «За что же мы с Вами станем пить? («Как там мой сыночек Сашенька»? – вспомнила она.)
    - Выпьем за то, чтобы хотя на сегодняшний вечер забылось всё плохое.
    - Давайте, - кивнула ему Дарья, и они выпили вместе.
    Дарье стало как-то легче на душе. Всё напряжение, давившее её изнутри, отступило, подтаяло. Она впитывала звуки старой радиолы, с умилением рассматривала ветви сирени через распахнутое окно, вдыхая с удовольствием их душистый аромат. – Ох, господи, как хорошо мне пришёлся этот вечер, как кстати, - думала она, - всё перезабыла и не хочется вспоминать. («Как там мой сыночек Сашенька»? – вновь вспомнила она).
    - Спасибо Вам, Грушинский, за всё, - вдруг выпалила она, - меня ждёт мой сыночек Сашенька, я пойду домой.
    Она резко встала и почти выбежала на улицу. Душистые ветки сирени хлестали её по щекам. Она почти бежала по опустевшей, вечерней деревенской улице.  «Сашенька, Сашенька, - билось у неё в голове. -  Я больше не буду. Мы вдвоём станем. Всё ещё наладится».
    Сердце её трепетало, как раненая птица.
    Саша уже лежал в кровати, когда она вошла, но он ещё не спал.
    - Где ты была, мама? - тихо спросил Саша, и пристально посмотрел ей в глаза.
    Дарья ответила не сразу. Она обняла его за плечи и слёзы сами катились у неё из глаз. Она всхлипывала, давясь слезами.
    - Ты уже взрослый, Саша. У нас папы нет, ты знаешь. Мы вдвоём. А я, милый, слабая. Я не могу тебя правильно воспитывать. Если ты плохим вырастишь, я просто умру!..
    - Ну что ты, что ты, мама. Не плачь! Я так буду делать, как ты хочешь.
    Дарья взглянула в милое, родное лицо сына. Она видела перед собой единственно любимого человека и почувствовала, что, этот ещё совсем юный человек, может быть, давно умнее и сильнее её.
    -Не надо плакать, мама, я буду тебя слушаться всегда. Потому что я тебя люблю!      
               
               
                РУССКИЕ СТРАННИКИ

    Поезд из Тулы на Москву набрал полный ход, вот уже закончились серые, однообразные городские пейзажи и замелькали зелёные просторы лугов, редколесья холмов и оврагов. Мелькали мосты, полустанки и небольшие деревеньки; порывами в открытое окно вагона врывался встречный ветер. - Веселее, веселей стучите, колёса! - проносилось в голове у юного художника Саши Мельникова. - Вот я и отправился в путь с лёгким подъёмом. Сборы были недолги. Сумка через плечо, в ней - всё моё богатство: две пары рубашек, сменное бельё, мыло, зубная щётка, три книжки, три баночки с красками, три кисточки и альбом для рисования. Еду в столицу и не знаю, какая судьба меня там ждёт, где нет ни друзей, ни знакомых, ни близких людей?! Есть только адрес, телефон да имя моего будущего руководителя. Что теперь гадать, как оно всё будет? – скоро всё само проясниться.
    Саша зашёл в своё купе, где между попутчиками уже велась оживлённая беседа. Двое мужчин средних лет, сидели за столиком у окна. Один из них с густой поседевшей бородой, был облачён в чёрную монашескую одежду и, казалось, что он был взволнован беседой. Другой попутчик с шотландской бородкой, напротив, старался выглядеть спокойным и, казалось, что он относился с иронией к своему собеседнику. Молоденькая девушка, по-видимому, студентка, к разговору была совершенно непричастна, она сидела ближе к двери, что-то читала. Появление Саши в купе, лишь на мгновенье переключило всеобщее внимание на нового попутчика для короткого взаимного приветствия. Саша присел напротив девушки, достал альбом и карандаш, занялся своим рисунком.
    - Вы, конечно, можете мне возразить, - продолжил разговор пассажир с шотландской бородкой, - я всё же считаю, что все эти бомжи, которых вы изволите романтично называть русскими странниками, это просто отбросы общества; это, если хотите, грязные паразиты, которых следует безжалостно истребить.
    - Ну, вот вы и договорились до изуверства, - спокойно ответил человек в монашеской одежде, - давайте оставим наш разговор, и не станем больше к нему возвращаться.
    - Что так, – не унимался собеседник с шотландской бородкой, - изображаете из себя благородного, духовно просветлённого защитника всех униженных и оскорблённых?
    - Я вот думаю, как бы мне ответить вам, чтобы не обидеть, но чтобы вы поняли.
- Говорите напрямик, я не из обидчивых.
    - Человек вы не нашего склада - ни внешностью, ни умом, ни сердцем, вам нелегко понять русскую душу.
    - Да-да! Знакомо, знакомо! Русский характер, русская душа. Умом Россию не понять. Особый пут. Читал, читал! Я думал, вы что-нибудь новенькое скажете, с духовным, так сказать, подтекстом.
    - Вот вы спрашиваете, а сами и слушать не хотите. Оставим наш разговор.
    - Нет, отчего же, - продолжал настаивать попутчик с шотландской бородкой, - замолвите слово за бездомную рванину, умеющих, только водку хлестать. Я буду вас внимательно слушать, не перебивая. Обещаю.
    - Среди этих опустившихся странников, есть разные люди, и стали они такими не от хорошей жизни.
    - Допустим, так. И что?
    - В России испокон веков были странники, которые куда-то шли. У них не было ни дома, ни крова, ни дела, ни семьи. Ничего у них не было. Всё у них было отнято. А просторы большие. Вот они и шли, кочуя с места на место. Они не цыгане, но не представляли себе другой участи, как идти куда-то, блуждая, из края в край. Заходили в храмы и монастыри, в кабаки, ярмарки, толкучие рынки. Спали, где попало, перебивались, как Бог на душу положит. Если его спросить: куда он и зачем идёт? Он не ответит, потому что сам не знает: куда и зачем он идёт, но остановиться он уже не может. Может показаться, что они в невыразимой тоске чего-то ищут, какой-то неведомый край, где есть хоть какая-то правда; хотя знает наверняка, что никому не нужна такая мразь, как он.
Собеседник замолчал, всматриваясь в окно. Видно было, что внутренне он был крайне взволнован, и ему необходима была пауза, чтобы немного успокоиться. Наступила какая-то неловкая пауза, под стук колёс, как под колокольный звон. Может быть, на этом беседа и закончилась бы, но собеседник с шотландской бородкой, по-видимому, чувствовал некоторое угрызение совести, поэтому заговорил первым.
    - Мы с вами незнакомы и как-то неловко обращаться без имени. Хочу представиться. Виктор Чаров, предприниматель по пушнине. Так сказать - шкурковых дел мастер.
    - Валаам, - просто произнёс собеседник в монашеской одежде, и продолжал смотреть в окно.
    - Валаам, в какой-то степени я готов согласиться с вами, - начал Чаров, - где-то в глубине души у меня иногда пробуждалось такое чувство, что да, живут на Руси праведники, которых, горемычных гонит судьба из края в край. Я, конечно, не знаю точно: надо ли устраивать им такую жизнь, чтобы они стремились стать иными, или не надо. Я не знаю, нужна ли им самим иная доля? Но наверняка можно сказать, что эти люди – это одна из замечательных красок русской жизни испокон веков. Эта бездонная русская тоска и фанатизм веры бесподобны. Вот почва, на которой взращивались на Руси Иваны Грозные, с беспредельным чувством владычества над ними, с невообразимой уверенностью в своей правоте. «И ученикам своим власть давай, - любил говорить он, - аже наступи на змия и скорпия, и на всю силу вражию». И наступал. Да ещё и как! Не смущаясь, тем, что реки текут не водой, а кровью людской. И вот я что подумал: а ведь не случайно на Руси так привлекательна у детей игра в разбойники, как ни в какой другой стране. Наверняка это от того, что на Руси особенно много было разбойников, и они очень почитались в народе. С молоком матери воспитывалась на Руси такая разбойничья удаль. Только вот, этот самый любимый народом разбойник Степан Разин бросил Волге-реке дорогой подарок от донского казака, кусок своего влюблённого сердца – персидскую княжну. И пошло-поехало: Разин, Ермак Тимофеевич, Болотников и другие, всех не перечесть. И закончилось тем, что уже не персидскую княжну бросили в волны Волги-реки, а родную мать - Россею матушку. Подарочек от донского казака.
    - Что мне сказать вам на это Виктор Чаров, чтобы не огорчить, но чтобы понятно и образно было. Вижу, что любите вы свивать воедино образы и идеи. Да, скажу я вам, развелось-таки на Руси немало людей, которые готовы любоваться этим жестом Степана Разина, находя его прекрасным. Вообще русским людям свойственно любоваться трагической красотой. Да, рядом с этой поэзией и песенной красотой, живут грехи тяжкие. Такова наша странная русская натура, всё дурное и всё прекрасное в ней принимает необычайные формы, краски и звуки. Словно неведомо золотой середины русскому темпераменту ни в хорошем, ни в дурном. И всё-таки, прислушайтесь только, каким звёздным звоном звенит русский гений в веках. Не люблю национальной похвальбы, но не умолчу о том, как дрожащим звёздным звоном звенит в небесах широкий, но удивительно лёгкий русский гений Александра Сергеевича Пушкина. Помните у него в маленькой трагедии «Моцарт и Сальери» имеется такая строфа:

Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда б не мог,
И мир существовать, никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни.

    Заметьте себе, Пушкин не сказал: «…чувствовали силу мелодии», для Моцарта это было бы слишком приземлено. Но гений Пушкина выразил так, как иначе не мог сказать Моцарт: «…чувствовали силу гармонии!» Ибо, как поют звёзды в небесах, какие от них проистекают мелодии, сами эти песни звёзд – гармония!
    Так что, все противоречия русской жизни находят примирение в художественном творчестве русского гения. Вот обратите внимание на двух наших юных попутчиков, они работают над собой каждую свободную минуту, чтобы скрасить негативный тон повседневности, который окружает их, чтобы торжествовала красота, добро, гармония…
    Молодые люди, услыхав обращение в свой адрес, переглянулись между собой и, взглянув на Валаама, открыто, по-доброму улыбнулись ему, но, при этом, не взглянули на Чарова, занялись своими прежними делами. Воцарилось какое-то неловкое молчание, которое продолжалось довольно долго. Чаров вышел из купе и пока оставался в проходе, оставшиеся попутчики, как будто свободнее вздохнули, снялось общее напряжение. К удивлению Валаама, девушка, прервав своё чтение книги, обратилась к нему с вопросом.
    - Простите меня, пожалуйста, - сказала она с явным волнением, - вы сейчас говорили о странниках на Руси. Говорят об особом пути России, что это означает? Вот и читала я об этом у Достоевского, Гоголя, Толстого, а толком понять не смогла. Писали об этом и поэты прошлого: Тютчев, Есенин, Блок, но так я и не поняла: что это за такой особый путь? И что это такое – Русская Идея?
    - Видимо, вы студентка филологического факультета? – спросил в свою очередь Валаам.
    - Да, на втором курсе МГУ.
    - Как мне вас величать?
    - Анастасия. Можно просто Настя.
    - Замечательное русское имя. Знаете, Настя, это не так, что я смогу показать вам Русскую Идею и особый путь России, как городок в табакерке. Этими вопросами надо переболеть, как фронтовики говорили: «Чтобы понять войну, надо пороху понюхать». Особенно, если учесть, что вам больше по душе обстоятельные, глубинные знания. И всё же я попытаюсь выразить эту мысль, как любят выражаться художники – крупным мазком. Русская идея в особом её пути. Это учение о её Вечности, в стремлении её к запредельному. Но, одновременно, в стремлении её к покою, пусть не покажется это парадоксальным. Русская мысль веками бьётся над вопросами: Кто человек? Возможность выхода его за пределы притяжения земного, обретая вселенский характер существа иных миров. Отношение человека к источнику всякого бытия.
    - Надо ли понимать так, что в эти идеи входит и понятие, об избранном народе?
    - Нет, это не так. Любой народ является избранным для каких-то целей. Это их проблема - поиск этих целей, своих путей. Мы ищем свой путь, они пусть отыскивают свой. И в этом нет и не должно быть никакого антагонизма и паразитизма.
    - Скажите, пожалуйста, отец Валаам, если только я могу так называть вас, можно ли в двух-трёх словах выразить эту Русскую Идею, этот особый Русский Путь, так, чтобы слова эти были ключевыми, над которыми трудилась мысль в стремлении к истинному смыслу.
    - Думаю, что, да, есть такой ключ, по крайней мере, для моего интеллекта он срабатывает безотказно. Он помогает мне мгновенно выстраивать логическую цепочку мыслей о Русском Пути и Русской Идее.
    - Скажите, пожалуйста, мне.
    Настя почувствовала на минуту какое-то: то ли смущение, то ли какую-то мысленную преграду, которую ей непременно, сиюминутно надо было преодолеть, чтобы постичь не умом, а сердцем и всею юной душою эту Истину, с которую, возможно, сейчас предстоит ей встретиться лицом к лицу. Это было всего лишь мгновение, которое отделяло её от Истины, но Мгновение это, по-видимому, очень сильно растянулось, потому, как она успела отметить для себя, что юный художник, оторвал взгляд от своего рисунка, и с жадностью устремился к отцу Валааму. И монах Валаам, словно благословил юных многозначительным взглядом.
    - Есть такой ключ, повторил Валаам, и я вручаю его вам, уверен, что в умные, надёжные руки. Вот этот ключ: «Ученье о вечности России, - Христос Воскресе!»
И вдруг, произошло нечто совершенно неожиданное, как для юных - Насти и Саши, так и для самого отца Валаама. Дверь в купе открылась, вошёл Чаров, и, низко поклонившись Валааму, произнёс: «Воистину Христос Воскресе!»


                ЗЕРЦАЛО СКИФОВ

     Примерно пятьсот лет до рождества Христова, на исконные священные земли казаков по Дону, Кубани, Днепра и Днестра, вторглись несметные полчища персидского царя Дария I (Гистаспа) из династии Ахеминидов, который славился своей невероятной жестокостью, использовал в сражениях специально обученных диких хищных зверей (леопардов и тигров). Его войско было похоже на огромное море, которое не сдержала плотина.
    Когда войско царя Дария появилось в районе северного Причерноморья, сокрушая и опустошая всё на своём пути, казаки, прежде всего, незамедлительно отправили на ладьях по Дону, Волге, Дунаю и Днепру своих женщин и детей в надёжные потаённые урочища в сопровождении своих надёжных вооружённых отрядов. Оставшееся казачье войско не давало Дарию главного сраженья, но изнуряло и изматывало его войско частыми набегами, особенно по ночам: попеременно одни отряды казаков отдыхали, а другие не давали врагу покоя.
    Долго Дарий скитался со своим неисчислимым войском по нашим степям между курганами, пока они не осознали всего трагизма своего положения. Огромное войско не может долго находиться в наших степях, эти «прогулки» от кургана до кургана очень дорого стоили им. Наступила осень, зори стали холодными, персы поели половину своих коней и стали околевать в наших степях целыми полчищами. Однажды Дарий прислал к казакам своих дипломатов для проведения переговоров «Если казаки не решаются дать нам решающего сраженья, - говорили они, - так заплатите нам дань за три года вперед и наше войско с миром покинет ваши земли».
     - Хорошо, - ответили казаки, - мы пришлём к вам для переговоров  старейшего нашего казака Плакиню, он сумеет найти общий язык с вашим мудрейшим и могущественнейшим во всей вселенной царём Дарием.               
     Войско царя Дария раскинулось лагерем у высокого кургана. Когда казак Плакиня приехал в лагерь войска царя Дария, персы были поражены его конём, который отличался от всех их лошадей своей резвостью, статью и могучестью.
     На переговоры Дарий явился с большой пышностью: из красного, как пламя шатра, персидские воины вынесли своего царя на походном троне, укреплённом на носилках, необыкновенно богато изукрашенных драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Дарий был одет в пышный красный халат, перепоясанный золотым поясом. На голове его была высокая белая чалма, украшенная драгоценным камнем необыкновенной величины, на пальцах его обеих рук сверкали перстни с драгоценными камнями.
     Персидские воины подвели казака Плакиню под самые очи великого завоевателя и силой заставили казака поклониться. С казаком Плакиней через переводчика говорил военачальник Мурза от имени Дария. «Знаешь ли ты, неверный, - с чувством большого превосходства заговорил Мурза, - что рука всемогущего Дария – Гистаспа, достаёт до самого солнца?»  Казак Плакиня ничего ему не ответил, он внимательно слушал красноречивого Мурзу.
     - Знаешь ли ты, несчастный, что у Дария – Гистаспа, - продолжал говорить Мурза, прожигая насквозь казака своим испепеляющим взглядом, - войско неисчислимо, как звёзд на небе, и что он покорил уже весь мир?»  Казак Плакиня продолжал, молча слушать Мурзу.
     «Что же ты молчишь? Отвечай, старик, - вскрикнул Мурза, - долго вы ещё намерены прятаться от нас за курганами и по ночам беспокоить нас набегами, словно разбойники? Вы воюете не по правилам. Так нельзя воевать. Или давайте сражаться по всем правилам военного искусства, или платите нам дань за три года вперёд! Разве тебе не ведомо, что в этом мире  сильнейшему надо платить за то, что он сохраняет тебе жизнь? Так было на земле всегда, так есть теперь и так будет вечно... Если ты явился сюда, чтобы отмалчиваться, я прикажу сейчас посадить тебя на кол! Поскулишь, поскулишь, да и сдохнешь, как собака!»
     Казак Плакиня выждал, когда иссякло всё красноречие Мурзы, и обратился к Дарию: «Царь, - сказал он твердо и решительно, - я пришел сюда для переговоров с тобой, по твоему приглашению, полагаясь на твоё гостеприимство. Не хорошо обижать званого гостя. Мне известно о твоих завоеваниях и знаю, что у тебя всего много. Наша дань даже за три или за пять лет вперёд, не сделают тебя ещё более богатым. Если в поднебесной на млечном пути появятся ещё три или пять новых звёзд, разве заметно станет, что звёзд на небе стало больше? Есть у меня для тебя стоящий подарок от царства казаков-берендеев. Этот подарок достоин величия персидского царя Дария-Гистаспа. Я, казак Плакиня, являюсь хранителем чудесного зерцала скифов. Взглянув в него, можно увидеть далёкое прошлоё, будущее и настоящее жителей той страны, где находится обладатель этого зерцала».
       Плакиня достал у себя за пазухой небольшой зерцало и, передавая его Дарию, пояснил: «Если потереть это зерцало своим рукавом по солнцу -  увидишь будущее, если потереть против солнца – увидишь прошлое, больше трёшь, дальше видишь. Дань, которую ты требуешь от нас – тленна и преходяща, а чудо – вечно!  Вот, царь, тебе наш подарок, это чудо-зерцало! Пусть оно увеселит и смягчит твоё уставшее от войны сердце».
     Мурза взял в свои руки чудо-зерцало и бережно передал его царю Дарию... Дарий внимательно, не скрывая своего удивления, разглядел этот необыкновенный подарок.  «Погляди-ка, - сказал Дарий, - загадочно улыбаясь, - дикий, степной народ,  владеет такими диковинами. Зерцало это я принимаю, как подарок, мы на досуге его изучим: потрём его и по солнцу, и против солнца, это мы всегда успеем сделать. Ответ же свой мы сообщим вам позднее».
     Мурза распорядился провести казака Плакиню за пределы персидского лагеря, и отпустить его на все четыре стороны. Этой же ночью персидское войско начало спешно покидать казачьи степи. Вскоре на Дон возвратились женщины и дети казаков из укромных мест. 

                СВАДЕБНЫЕ МЕТАМОРФОЗЫ
 
 - Отныне застенчивым быть я не должен, - твёрдо решил Иван Иванович, - буду решительным, настойчивым и действовать как можно точнее. Многое  мне придётся угадывать рассудком и сердцем. Города и большие поселения стану по возможности оставлять в стороне. В сёлах люди попроще.
   Вскоре повстречалась ему свадьба. Люди с пение и танцами шли из одного поселения в другое. По давнему обычаю многих народов встречному путнику налили рюмку водки и одна женщина, приметная во всех смыслах, предложила ему рюмку на блюдце. Карло  пригубил слегка водочки из рюмки и, прежде чем осушить её до дна, громко воскликнул: «Горько!..» Многие присутствующие в свадебной процессии, подхватили это крылатое слово, и торжество стало ещё более оживлённым.
   - Далеко ли путь держишь, добрый человек? - поинтересовалась  у Карло, женщина, предложившая ему рюмку водки, - сразу видно, что человек ты не из простых, и находишься в пути уже не один день.
   - Странствую я по белому свету, - признался Карло, - в наши дни этим уже никого не удивишь, но так уж легли карты моей судьбы, что вот решился и я на такой подвиг.
   - Про карты судьбы, это ты крылато сказал, - легко подхватила его слова незнакомка, - а как мне вас величать?
   - Карло меня судьба окрестила.
   - А меня Христиной зовут. А большая удача, что встретилась на твоём пути свадебное торжество нашей коммуны «Русская новь».
   - Неужели люди уже так скоро соскучились по коммуне, - удивился Карло, - проходили ведь мы уже её уроки на Руси-Матушке, ещё свежо в памяти.
   - Настоящих коммун у нас никогда не было, - ответила Христина, - это была сыграна с нами злая шутка врагами нашего народа, это было издевательство, а не коммуна... А мы вот теперь делаем это так, как это положено... Христина немного помолчала и спросила участливо: «По своей ли воле ходите по свету, или, может быть, люди принудили вас к такому подвигу?..» Христина внимательно, очень пристально долго смотрела собеседнику в глаза
    – Где ночевать будете? – спросила она вдруг.
   - Да если бы можно было заночевать где-нибудь на сеновале, я был бы счастлив, - искренне признался Карло.
   - Хочешь, оставайся на свадьбе до вечера, а с вечера заночуешь в соседнем селе, в рубленой бане. Это недалеко отсюда... Отдохнёшь маленько, а потом снова продолжишь свой путь. А если понравится здесь у нас, то и поживёшь в нашей коммуне, поможешь, к примеру, на первых порах пастуху Семёну пасти стадо коров нашей общины.
   - Да я с великой радостью пожил бы в вашей коммуне, но долго не могу у вас остаться, слово дал себе, что долго нигде не задерживаться, даже в раю.
   - Ну и добре! Забудь о своих треволнениях хоть на время, повеселись с нами.   
   Свадьбы была шумной и весёлой. Искренне и с задором пели песни и танцевали.  Столы были расставлены под фруктовыми деревьями. Перед гостями ставились разные угощения из запаса коммуны. Угощения на подносах поднимались разносчиками высоко над головой.
   - Ешьте и пейте, гости дорогие! - говорил неугомонный тамада.
Вот уж, как только он заговорил, так и стало всем понятно, что по настоящему-то свадьба только лишь начинается, хотя празднуют они уже третий день подряд... Рассказал тамада, сколь бесценным является дар для невесты её жених. А уж как невеста хороша, так вот и слов-то трудно подходящих приискать. А родители, создавшие таких замечательных детей, - это просто волшебники.  Угощайтесь от души до тех пор, пока не заиграли музыканты, а уж, как только они заиграют, так я уверяю вас, не до еды вам будет. Трудно удержаться от соблазна, чтобы не пуститься в пляс, когда грянет музыка... А вот уж как мы натанцуемся доупаду, - говорил тамада, - так снова вернёмся за столы эти изобильные и снова начнём пировать так, как никогда прежде люди на земле не пировали. И пировать будем до самой глубокой ночи, а наутро продолжим, то, что начали два дня тому назад. А, кроме того, всех гостей непременно ожидают удивительные подарки с сюрпризами.
   Угощались гости и шутили, и пели песни, славили молодых, не забывали расхваливать угощения. И вот наступила самая вершина застолья, подняла руку самая уважаемая в коммуне женщина Христина. Она встала из-за стола, подняла свою правую руку, окинула взором всех присутствующих на пиру близких ей людей, их добрые взгляды мгновенно прибавили в ней необыкновенные мысли и слова. Большую чашу круговую, наполненную до краёв собственным добрым вином коммунаров подняла она двумя руками и громко сказала: «Вот круговая чаша, наполненная гореусладным, миротворящим, сердцезабвенным, счастье дарующим вином! Так кто сделает больший глоток этого боготворного напитка в честь молодых, тот будет способствовать подлинному бессмертию любви молодых и жизнь их наполнится истинным счастьем»!
   И чаша пошла по кругу, и все пили, прославляя молодых.   
   - Ведь это не просто свадьба, - говорили многие – главное в том, что мы не только трудиться умеем, но мы и умеем любить необыкновенно. 
  С приближением темноты, Христина проводила Карло в рубленую баньку, принесла ему добрую полотняную рубаху. – Эти рубахи мы шьём из своего полотна, которое сами и ткём, - сказала Христина.
   Карло искренне удивился этому и одновременно порадовался за успехи коммуны «Русская новь». Христина оставила ему угощение и, попрощавшись, ушла, пожелав путнику доброй ночи.
   Утром Карло проснулся оттого, что услышал, как к его рубленой бане подкатила бричка. Он вышел на порог и обомлел: в бричке сидела Христина в спортивном костюме, с вожжами в руках. Волосы её с золотым отливом были распущены, схвачены алой лентой на макушке и переплетали пучок волос сверху донизу. Христина улыбалась совершенно необыкновенной улыбкой, глаза светились радостью. Указывая на свободное сидение в бричке, она пригласила гостя сесть рядом с собой. Как только Карло сел на своё сидение, бричка рванулась с места и они помчались по широкой дороге в поле. Утро было на редкость красивым: степь поднимало над горизонтом солнце, как большой гулкий бубен, слегка дымился туман. Хорошо и легко им было вместе, так что сердца радовались. Легкий ветерок ласкал их, и первые золотистые лучи солнца ласкали взгляд. Над головами трепетал и пел жаворонок.

                МОСКВА ВЕТХОЗАВЕТНАЯ
   
      После проведения фантастического карнавала двое дюжих мужиков, одетые в униформы и с резиновыми дубинками в руках начали довольно активно препровождать зрителей и участников карнавала на выход. Как только последний посетитель покинул пределы полуразрушенного храма, двое ряженных в униформы, быстро закрыли, временно сооружённые деревянные ворота, закрыли их на замок и одновременно открыли узкую дверь в этих,  сооружённую на скорую руку воротах.
    Эти развалины храма один  предприимчивый товарищ приватизировал на сорок девять лет. Все в округе величали его Лейбой Карвалоловичем. Было ли это его прозвищем или  натуральной фамилией? - никто толком не знал. Лейба Карвалолович принялся извлекать из этих развалин для себя надёжный прибыток. Это заведение было названо «Стрелой молнии» и работало оно в круглосуточном режиме, включая праздничные и выходные дни. Здесь организовывались лекции и практические занятия  всякого рода знахарей, эзотериков и сектантов. На ночь здесь же устраивалась платная ночлежка для бездомных скитальцев бродяг (плата взималась различная, в зависимости от погоды). Разрешалось внутри разводить костры, чтобы согреваться и приготовить себе кипятку. Дрова и хворост предлагались за отдельную плату. Охрана жила при этом храме в отдельной пристройке с электричеством.
    В этот вечер, после грандиозного шоу, людей желающих остаться на ночлег было необычно много. В храме развели несколько костров, вокруг которого ютились, как попало случайные знакомые, что называется друзья по несчастью. У одного костра, самого жаркого, где  собралось больше всего людей, устроился на ночлег и наш Карло. Он не принимал живого участия в разговоре, но слушал внимательно, как один из его ближайших соседей читал вслух какую-то книжку и поминутно комментировал текст.         
    -  Сколь фантастическим не показались бы вам эти сведения, уважаемые, - говорил он, покашливая время от времени, - всё сказанное здесь истинно верно, ибо факты неоспоримые: ветхозаветные пророки из Иудеи не только проектировали строительство мавзолея в Москве на Красной площади, но и саму Москву. А теперь принялись за строительство неокоммунистической  общественной формации Русалима,  на обломках социализма. Современные Иудеи, захватившие власть в Русалиме, не жалеют сил, для того чтобы приучить массы аборигенов строго придерживаться  Ветхозаветных Писаний относительно этого города, дабы в нужное время показать всему миру: «Смотрите, Русалим - это город Иудеев, так указано Богом в Священном Писании».
    В книге В. Лавровой «Ключи к тайнам жизни», издательства «Ника-пресс», М., 1997г., автор обращает наше внимание на главу 40 Иезекииля (в сокращении из Ветхого Завета) - «…В тот самый день была на мне рука Господа. Он повёл меня туда, и поставил меня на весьма высокой горе и сказал мне: смотри глазами твоими, и слушай ушами твоими и прилагай сердце твоё ко всему, что я буду показывать тебе. И вот вне храма стена со всех сторон его и в руке мужа трость измерения в шесть локтей».
     Далее в Ветхом Завете идёт подробное описание планировки и измерения современного Московского кремля. Желающие могут проверить указанные данные. Говорится в Ветхом Завете и о помосте во внешнем дворе храма (мавзолее), и о галереях в три яруса (здание ГУМа).
   «И вот из-под порога храма течёт вода на восток, ибо храм стоял лицом на восток, и вода текла из-под правого бока храма. Когда муж пошёл на восток, то в руке держал шнур и отмерял тысячу локтей, и ещё тысячу, и ещё тысячу. И сказал мне: эта вода течёт на восточную сторону земли, сойдёт на равнину и войдёт в море. И будут стоять рыболовы от Ен-Гадди до Еглайма, будут закидывать сети, рыба будет в своём виде, и как в большом море, рыбы будет весьма много. В устье река разобьётся на семь ручьёв и много будет там соли. Повествование очень ценное по своему содержанию. Упомянутые две реки - это Москва-река и Волга,  впадающая в Каспийское море. В Волге водится рыба «в своём виде», то есть осетровые рыбы, которых нет нигде в мире. В окрестностях Каспийского моря много соли, которая добывается там и в наше время.
    «И сказал мне: «Это место престола Моего и дом Израилев не будет более осквернять святого  имени Моего. Они ставили порог свой (мавзолей) у порога моего и вереи дверей своих (стражу), подле Моих верей и оскверняли святое имя Моё мерзостями своими, которые делали и за то я погубил их в гневе Моём. А теперь они удалят от Меня блуждание своё и трупы царей своих». Лишь на таких условиях Всевышний Господь придёт к нам на землю московскую восстанавливать народовластие, загубленное Вавилонским пленом Сталинского режима - придётся удалить урны с прахом у кремлёвской стены. Трупы царей у кремлёвской стены Богу не нравятся. И вот что далее Бог говорит Иезекиилю (гл. 43): « … Возвести дому Израилеву о храме сем, чтобы они устыдились беззаконий своих, и чтобы сняли с него меру. И если они устыдятся всего того, что они делали, то ты покажи им вид храма и расположение его, и все очертания его, и все уставы его, и все обряды его, и все законы его. И напиши на глазах их, чтобы они сохранили все очертания его, и все уставы его, и поступали по ним. Вот закон храма: на вершине горы, всё пространство его вокруг – Святая Святых, называется Иерусалимом (Русалимом), приготовленный, как светлая невеста, украшенная для мужа своего». Вот ведь как чётко спланировали древние Иудеи место в будущем новом Русолиме, куда в своё время им надлежит переселиться и как ревностно исполняют этот наказ современные иудеи. Хорошенькое дело задумано. Чего с нами дикарями считаться.
     В Ветхом Завете имеются сведения о том, что под конец времени будут собраны избранные в этом святом месте, для восстановления народовластия Русалима. Читаем Исайя (гл.61): «…И придут избранные со всех четырёх сторон света и застроят пустыни вековые, восстановят развалины и возобновят города разорённые, и придут иноземцы, и будут пасти стада ваши, и будут вашими земледельцами». И через Езекииля Бог добавляет (гл.37): «Устрою их, и размножу их, и поставлю среди них святилище Моё на веки, (Михей, гл.2); на местных жителей наведу такое бедствие, будут плакать горьким плачем, и говорить: мы совершенно разорены. Вы отнимите у них одежду, выгоните из приятных домов, у детей отнимите украшение моё (разум, наполненный знанием).  Но восстановление разрушенного храма истинного народовластия в Русолиме после Вавилонского пленения Сталина - Навуходоносора дело непростое, подобно восстановлению разрушенного Иерусалима по плану пророков Аггея и Захария. Эти два пророка выходцы из Вавилонского плена, вдохновители восстановления храма. С прочтением их плана по восстановлению, становится более ясной и содержательной современная картина восстановления народовластия в Русолине. Читаем Аггея (гл. 1): «Во второй год царя Дария, в шестом месяце было слово Господне через Аггея: «Не пришло ещё время строить дом Господен, а вам самим жить в домах ваших украшенных, когда Дом сей в запустении, посему обратите сердца ваши на пути ваши. Вы сеете много, а собираете мало, едите, но не в сытость, пьёте, не напиваетесь, одеваетесь, но не согреваетесь, зарабатываете плату для дырявого кошелька  (другими словами, необходимо срочное переустройство устаревшего пути следования и создание нового). Пока вы бежите каждый к своему дому и не радеете о Доме Господнем. Посему небо заключилось и не даёт вам росы, а земля не даёт своих произведений.
     Взойдите на гору и несите деревья, и стройте храм, я буду благоволить к вам. Я потрясу небо и землю, море и сушу, потрясу все народы, и придёт желанный всеми народами, и наполню Дом сей - славою».
     Пришла пора поделиться народу на тех и других: отдающих и берущих, желающих жить по законам вечевого народовластия или власти централизованной. Надо дать возможность каждому самому выбрать путь, без диктата и насилия. Такое разделение вполне укладывается в нормы зрелой морали. Это естественная ступень развития разума – многообразие форм жизнеутверждения: у пчёл – свои, у муравьёв свои и т.д. по интеллектам, наклонностям, интересам, вероисповеданиям  и т.п. Не надо никому навязывать однобокого развития общества, не надо впрягать в одну телегу лебедя, рака и щуку, - ничего путного из этой компании не получится. Настало время людям дать возможность выбирать самому своё знамя, свой способ бытия, своему образу жизни. Пора отвергнуть всякое угнетение и эксплуатацию и смелее встать на платформу равенства для всех во всём и не только на словах, главное – на деле. Каждый должен получить форму жизнедеятельности, согласно своему волеизъявлению, а не по закону джунглей. Или нам людям атомного века человеческая, разумная мораль – не указ. Или удел человека только в насилии, грабеже и убийстве? Угодны ли Богу все эти дела? Не наложит ли он руку на весь этот Садом и насилие? Аналогичную ситуацию можно видеть в книге Ездры, когда люди из Вавилона мешают восстановительным работам  Иерусалима (в нашем случае  мешают восстановлению вечевого правления Русалимом).  «И стал народ земли той препятствовать строительству, подкупать против них советников…» На них писались доносы и всевозможные обвинения. Вот одно из доносов в Вавилон (в сокращении): «Да будет известно тебе, что люди, которые вышли из Вавилона строят мятежный город, и они не будут платить подати, налоги и пошлины. Тем самым нанесут царской казне ущерб». И «сильной рукой» остановилась работа на несколько лет.
       Постановка и разыгрывание драмы Вавилонского пленения Иерусалима, будет в точности повторено в Русолиме в конце времени. Читаем на странице 436  (в сокращении): «И поднялись они, чтобы пойти строить дом Господень в Иерусалиме. Они должны возродить священный Иерусалим, вернуть городу прежнюю славу и вид. Всё поставить на свои места. Изъять у Вавилона святые реликвии и ликвидировать последствия 70-летнего плена. Из Вавилонского плена возвращается около 50 тысяч человек (из них певцов и певиц 200 человек). Выходит, самая прогрессивная часть общества – это артисты.
     Из Вавилонского плена Советского Союза выходит лишь 1 из 5400 человек, остальные попросту – не способны. Кир, царь персидский, рукою Мифредата сокровещехранителя, вынес Иерусалимские сокровища, некогда захваченные Навуходоносором, и передал их счётом князю Шешбацару всех сосудов, золотых и серебряных, пять тысяч четыреста (сосуды – это головы, ёмкости для хранения мозгов). Всё это взял с собою Шешбацар при отправлении переселенцев из Вавилона в Иерусалим (Русалим). По аналогии с прошлым, царь персидский Кир в точности соответствует М. Горбачёву, передаёт всё это Б. Ельцину, в прошлом князю Шешбацару (Шишкин Борис царь). Если еловые шишки служат семенами ели, то, по аналогии с иносказанием, мы получаем - Ельцин Борис Николаевич. «Что, уважаемый читатель, снова что-то не так?»- вопрошает В.П. Лаврова, -  так вы уж извините, пожалуйста, одним лишь волхвам – мудрецам было вдомёк идти на Вифлеемскую звезду». Вот так, уважаемый читатель, Иудейские мудрецы не перевелись, уж очень решительно они толпой идут на красную звезду, что  на Спасской башне Московского кремля. Они прямо заявляют, что качество вступает в решительную схватку с количеством и первое должно победить.
     «И отделилось семя Израилево от всех инородных, и встали, и исповедовались в грехах своих и в преступлениях отцов своих». (Неемия, гл.9). Согласно поставленному спектаклю в древнем Иерусалиме, все иноплеменники изгоняются. По мнению В.П. Лавровой аналогичная схема будет выглядеть  и на большой эпохе  в среде переселенцев из советского Вавилона при строительстве нового Русалима. Тоже произойдёт разделение, по духовному качеству людей, в соответствии с их нравственными признаками. Вся Россия будет разделена на 12 суверенных республик, равноправных субъектов одной федерации. Как повествует Неемия, труднее всего строилась и возводилась городская стена. Сам Неемия, будучи в плену у Вавилонского царя, исполнял обязанности виночерпия и, казалось, был доволен своим положением, но лишь до тех пор, пока Бог не возбудил в нём дух противоречия. Как-то Неемию посетил его брат из разрушенного Иерусалима и рассказал о бедственном положении людей, которые не попали в плен и остались живы, обитая в развалинах и руинах.  «Услышав эти слова, я сел и заплакал, и печален был несколько дней, и постился, и молился перед Богом небесным». Царь заметил, что Неемия опечален и отпустил его восстанавливать Иерусалим.
     Решение возводить стены Иерусалима до некоторого дня было в тайне. А начало строительства было воспринято с презрением. Тоже наблюдается и в наше время, когда приходит пора восстанавливать Русалим. Вот как описывает об этом В.П. Лаврова: «Никто ничего не знает и не понимает, что происходит. Регионы давно хотят объявить о своей самостоятельности, новые партии растут, как грибы после дождя, но ясности нет никакой. Строительство идёт подспудно, всё окружено ореолом таинственности; никто не знает – что можно, чего нельзя делать. За что одних наказывают, других за это поощряют. Всё это производится в окружении враждебно настроенных людей и народов. Их речи огорчали строящих: «Что они делают, эти жалкие люди? Неужели им это позволят? Где-то умышленно ломали то, что уже построено. И стали вооружаться строители и быть всегда наготове. Город восстанавливался».
      Очень интересный вывод сделала В.П. Лаврова на основе разбора лингвистики имён Нееримея и Шешбацар. С большой убедительностью показано, что речь идёт об одном и том же лице, а в результате, делается весьма любопытный вывод о том, что Б.Н.Ельцин был в своё время виночерпием у царя Навуходоносора (В. Лаврова «Ключи к тайнам жизни», часть 4, с.454). У вас нет вопросов, дорогой читатель, вам всё понятно?               
      Случилось так, что Неемия некоторое время отсутствовал в строящемся Иерусалиме, разгуливал по Вавилону и дегустировал царские вина, а когда вернулся в Иерусалим, то очень удивился переменам в городе. Временные заместители распустили всё дело, разбежались певцы и служители, каждый на своё поле, построили себе свои деревни, дома, завели хозяйства. Взяла верх ностальгия по Вавилону, поскольку необжитое новое место вызывало большие затруднения. Каким образом в Вавилон отлучается наш Шешбацар, т.е. Борис Ельцин. Весь фокус в том, что в Вавилон ездить и не надо, Вавилон сам навещает Москву, стоит только чуть отпустить вожжи творческого порыва и «пошла душа в рай!..» - наступает анархия, беспорядок, хаос; всё рушится и валится, непомерно растут цены, зреет сомнению, неуверенность, шараханье из стороны в сторону. Появляется большой соблазн стать на платформу имперского Вавилона: всё и вся запретить!.. Выхода нет: остаётся путь капиталистического «рая», нового НЭПа, при котором все маски снимаются, бандиты орудуют открыто, делятся с бюрократической властью и процветает полный беспредел.
     Возвратившись в строящейся Иерусалим (Русалим), Неемия перво-наперво установил на городских воротах «таможню» и сторожа проверяли все ноши, запирали на ночь и на выходные дни все ворота, запретили ночевать торговцам и продавцам у стен города. Рабам представлялось отдохнуть раз в неделю, заменялись однообразные работы более разнообразными и приятными. По какому сценарию пойдёт дальнейшее восстановление Русалима покажет время».
     Вот какие интересные, хитроумные планы  у каменщиков-строителей  нашего Русалима, зажгли у нас не одну Вифлеемскую звезду, а сразу двенадцать рубиновых звёзд царя Соломона на башнях Московского Кремля, - по числу колен Израилевых.

ОТ БЕРЕНДЕЕВ ДО КАЗАКОВ. Слово о традициях Ведроссов.

    Островский А.Н. собрал воедино все удивительные образы, и сочинил красивую пьесу «Снегурочка». Композитор Кимский-Корсаков Н.А., познакомившись с этой удивительной сказкой, записал в своём дневнике: «В зиму 1879-1880 годов я прочитал «Снегурочку и точно прозрел на её удивительную поэтическую красоту. Не было для меня на свете лучшего сюжета, не было для меня лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна». Опера, по словам Н.А. Римского-Корсакова, сочинилась на одном дыхании, летом 1880 года в глухой русской деревне. И 29 января (10 февраля) 1882 года на сцене Мариинского театра опера «Снегурочка» прошла с большим успехом. Оперу восторженно принял А.Н. Островский: «Музыка к моей «Снегурочке» удивительная, я ничего не мог никогда себе представить более к ней подходящего и так живо выражающего всю поэзию русского языческого культа и этой – сперва свеже-холодной, а потом неудержимо страстной героини сказки».
    Оптимистическая идея оперы – прославление животворных сил Природы, несущих людям счастье – коренится в народной поэзии. «Снегурочка» воплощает, вместе с тем, мысль о великой преображающей силе искусства. В опере противопоставлены два мира – реальный и фантастический, олицетворяющий «вечные, периодически выступающие, силы Природы.
    Снегурочка, пастушок Лель и царь Берендей полуреальные, полуфантастические образы. Яриле-Солнцу – творческому началу, вызывающему жизнь в Природе и в людях – враждебен суровый Мороз. Снегурочка – холодное дитя Мороза и Весны – всей душой тянется к людям, к Солнцу, и композитор с замечательной правдой выражения показывает, как постепенно любовь и тепло торжествуют в её сердце, приводя к гибели. Но что это: чисто вымышленная сказка, пусть даже и удивительно красивая, или существовали берендеи, хранившие русские Ведические традиции? Давайте мысленно обратимся к летописям, заглянем в дощечки новгородских волхвов, познакомимся со старыми преданиями, о Берендеевом царстве, к которому обращался драматург А.Н. Островский.
    Первые сведения о берендеях находим в «Книге Велеса»: «Царство, существовавшее с IX века до н.э. по IV век н.э. на территории от Днепра до Дона («Священные прародины славян», А. Асов, М., «Вече», 2002). Невозможно оборвать нерукотворной «Златой цепи» дохристианского Православия, Ведрусской традиции, которая была уничтожена в периоды христианизации (огнём и мечом), «коммунизации» и «демократизации». В недрах Ведрусской традиции хранятся сокровища духовной культуры, традиции славян. К великому огорчению, в фольклорных массовых изданиях песен, сказок, былин  и т.п. тщательно обходились молчанием уникальные сокровищницы собственно Ведрусских, языческих сюжетов. Богатейший опыт Ведроссов, живую традицию сводили к подражаниям иноземцам, и вплетением их в христианскую мифологию, размывая Ведрусскую духовную идею дохристианского Православия. Спрашивается: разве отказ от своих традиционных корней духовности и культуры укрепляет национальное самосознание народа? Например, поэмы Гомера и античная культура Греции, разве мешают греческому Православию? Также и древнеримская мифология отнюдь не помеха расцвету католицизма в современной Италии. А что в России? Почему древне ведическая культура фактически находится под запретом, под тенденциозным ярлыком «Язычество». Значит, кому-то нужно вытравливать из сознания нашего народа всё исконно Русское? Праведны – это древнейшая монотеистическая вера, вера во Всевышнего (Вышень). Под язычеством понимают такую веру, в которой нет Единого Бога, нет Всевышнего Творца. Славянская Ведическая вера – это всеобъемлющее вероучение о Всевышнем Господе, а христианство можно рассматривать, как одно из ветвей Ведического Православия. Не следует считать, что только христианство является истинной верой, а все остальные являются «язычеством поганым», это, мягко говоря, не по-божески. Наши земные религиозные «перегородки» не доходят до Господа, и противны ему.
    Истинные Знания Ведроссов содержатся в таких духовных книгах, почитаемых старообрядцами, богумилами, как «Книга Велеса», «Книга Коляды», «Голубиная Книга», «Золотая Книга», «Веда Славян» и другие. Упоминания о берендеях содержатся в «Книге Велеса». Берендеево кочевое царство «Царство на колёсах» располагалось в нижнем течении Дона, где и поныне сохранились древние «Берендеевские Роды». В поздних легендах, попавших в  «Мазуринский летописец» упоминается о древнерусском князе Асане, который совершал походы вплоть до земель Египта и Ерусалимских стран «храбростью и мудростью многих превзошёл». В какие времена всё это было, теперь трудно сказать, ибо «Мазуринский летописец» относит в легендарные времена Руса и Словена, Северного Беловодского царства (т.е. в VIII тыс. До н.э.).
    В «Книге Велеса» о берендеях сказано: «Наши жрецы о ведах заботились и говорили, что их у нас никто украсть не может, если мы имеем берендеев наших и Бояна» (Бус 1, 2:2). Здесь берендеи названы хранителями веры, ибо Боян, сын, буса Белояра, был главным хранителем Вед. После смерти Буса, именно Боян (как и Бояны последующих веков) и берендеи стали хранить древнюю ведическую веру славян. Впоследствии берендеями был основан город Переславль недалеко от Киева, они несли пограничную службу, охраняя новую столицу древней Руси. Когда в Киеве победило христианство византийского толка, берендеи отделились от Руси и основали Алыберское (Алатырское царство). Впоследствии берендеи вошли в Киевскую Русь. В летописях их стали называть «своими погаными», т.е. язычниками, подданными Киева. В русском былинном эпосе есть богатыри земли Алабырской, такие как Сухан, Демьян Куденович, Суар Ванидович. Летописи также сообщают, что берендеи сопровождали князя Владимира в походе против волжских болгар («Пошёл Владимир на болгар и берендочи с ним».) Но отношения берендеев с христианским Киевом были сложными. Киевские князья, подстрекаемые византийским духовенством, время от времени устраивали походы на Переславль с целью «обратить язычников». Борьба берендеев носила не только религиозный, но и национально-освободительный характер, воевали они и против варяжских дружин, и против засилья византийского духовенства. С Востока на берендеев ополчились половцы, а с тыла – киевские войска.
     В результате  - берендеи потерпели поражение, и ушли на север, в глухомань, в леса вятичей и в донские степи. Так было во время Ярослава, который построил Софию Киевскую в честь побед над язычниками-берендеями. Завершил же дело крещения переславцев  Владимир Мономах. Уход берендеев из Приднепровья ослабили границу Руси. Берендеи, пришедшие к вятичам принесли с собой древнюю культуру, и способствовали созданию богатых городов – Ростов, Суздаль, Тверь, Ярославль, Углич, Переславль-Залесский (ныне Переславль), Переславль-Рязанский (ныне Рязань). И снова начались походы в «земли язычников», сопровождаемые поборами в пользу княжеской церковной казны. Война христианизации вызвала в землях берендеев и вятичей голод. Волхвы стали поднимать народ на мятеж,  избивать старую челядь, прячущую продовольственные запасы (Лаврентьевская летопись).
    «Повесть временных лет» свидетельствует, что восстания язычников были подавлены в Суздале, в Киеве, в Новгороде на Волге и Белоозере Ярославом и Яном Вышатичем. Волхвы были убиты, мольбища их разорены. Летопись красочно описывает, как волхвов пытали, рубили топорами и бросали на съедение медведям. Но берендеи так и остались язычниками, ни мечом, ни огнём, ни проповедями их не удалось обратить в христианство. Ведическая традиция не угасла. При князьях – Юрии Долгоруком, Андрее Боголюбском строили храмы, которые были украшены рельефами не только на христианские сюжеты, но и на сюжеты древневедических сказаний, среди которых были изображения Дажьбога, Сварога, Велеса, выполненные мастерами берендеями. Во главе церкви во Владимире был поставлен отец Феодор, который хоть и принял православное христианство апостольский традиции, но не отрицал древнерусскую ведическую веру. Феодора греки-церковники казнили за ересь в 1168 году в Киеве, где митрополитом тогда был грек Константин. И прокляли его собором, а книги, написанные им, на торгу сожгли. Эта казнь переполнила чашу терпения у берендеев: киевский князь был убит берендеями, все церкви в Киеве были порушены в 1169 году, в том числе и София Киевская, монастырь Печерский был сожжён «от поганых» (Лаврентьевская летопись 1171).    
    Последнее упоминание о берендеях есть, а Лаврентьевской летописи за 1206 год, где рассказано о том, как Всеволод Черемный отправился воевать с Галичем «и берендючи идоша с ним». Затем имя берендеев исчезает из летописей, место их занимают казаки. Первое упоминание о казаках мы находим в летописи за 1444 год, в описании набега ордынского царевича Мустафы на Переславль Рязанский.
    Упоминание о Донских казаках относится к 1549 году, которые явились на место днепровских берендеев. Казаки вели вольную жизнь, не признавая никакой власти. В ответ на притеснения властей вольнолюбивые казаки поднимали восстания. Восстание Донского казака Разина Степана было направлено не только против царя, но и против церкви. Сподвижники Разина разоряли и жгли монастыри и церкви, а народ призывали справлять свадьбы и иные обряды  по древне ведической традиции. В казачьих землях и прежде всего на Дону, христианские обряды приживались с большим трудом. Только когда на Дону поселились бежавшие раскольники, здесь стали утверждаться старообрядческие общины, но это были не коренные казаки.
    До самого недавнего времени справлялись в казачьих землях языческие праздники и берендеи оставались хранителями древне ведических традиций. Они стали своеобразным военно-монашеским орденом внутри христианского православного казачества. Благодаря берендеям и по сию пору сохраняется Ведическая Православная традиция на Руси.
    Славянские Ведические традиции с начальных времён воссоздавались в русских дворянских родах: Воронцовых, Нехлюдовых, Голицыных, Строгоновых – носителях строительства Великой Руси, восходящей к идеям древнерусских Вед. Строгоновы, купеческий род с корнями Древнего Новгорода, были приверженцами идей вольной вечевой республики, противостоящей идеям монархизма. Именно Строгоновы давали деньги донскому казаку Ермаку Тимофеевичу для экспедиции покорения Сибирского царства, где казаки возводили города с названиями Древне-ведической традиции: Алатырь, Орск, Оренбург (грады Праотца Оря).
    Сам ли народ отверг древнюю веру Ведруссов? Заглянем в прошлое России, например, во времена похода Чингисхана, когда ещё не полностью были уничтожены традиции наших предков, вскоре после христианизации всея Руси. Следует сразу отметить, что армия Чингисхана играла второстепенную роль. Как наиболее просвещённая личность того времени, Чингисхан был хорошо информирован об общественном устройстве Древней Руси, что позволило ему использовать чёткую методику удержания в повиновении верховную знать, которая узурпировала власть над народом. Вот, для примера, характерный эпизод из похода хана Батыя, внука Чингисхана на Суздаль весной 1238 года. Как видно из материалов государственного Владимиро-Суздальского музея, хан Батый истребил высокопоставленных монахов, а молодых монахов взял в плен, Он сжигал не весь город, но только княжеские резиденции, церкви и монастыри Суздаля. Причём, Батый направил для взятия Суздаля лишь небольшой отряд, а основное войско оставил у стен города Владимира. Суздаль Батый взял сходу, без осады, поскольку Суздальский князь сбежал со своей дружиной. Войско хана Батыя порубило всё высокопоставленное духовенство, а молодых монахов брали в плен. При этом, русский народ угощал небольшой отряд Батыя брагой и квасом, поскольку город Суздаль народ того времени своим не считал, но считал, живущих в нём князей предателями-изменниками, а духовенство – иноземными захватчиками и поработителями. Это подтверждают документы Государственного Владимиро-Суздальского музея, из которых явствует, что треть российских земель принадлежала прибывшему из Константинополя духовенству и его ставленникам. Монастыри превратились в крупных крепостников, а крепостные крестьяне обрабатывали им землю, выращивали скот. Князья уже и рады были вернуть себе часть утраченной страны, но этого уже невозможно было сделать.
   Архивные документы полностью свободны от исторических неточностей. Например, в выписке из переписной книги архиерейского дома митрополита Иллариона (1701 года) было указано, что для управления владением митрополита Иллариона необходимо было иметь шесть управляющих, двадцать три слуги, шестьдесят шесть человек хорошо вооружённых личной охраны, сто двенадцать лошадей и т.п. Надо отметить, что это не монастырское, а личное. Монастыри имели ещё и своё хозяйство. Для чего митрополиту Иллариону нужна была такая большая личная охрана? От кого ему нужно было обороняться? От войска потомков Чингисхана? Но подобные монастыри  они брали с лёгкостью. Единственно от чего спасали монастырские высокие стены, так это от своих крепостных крестьян, точнее, от рабов монастырских. Именно константинопольское духовенство приложило все усилия по внедрению на Руси крепостного права. Вот почему народ не становился в ополчение и не защищал города Владимир и Суздаль. Крепостники были народу более ненавистны, чем татарское иго. И стали ордынцы выдавать ярлыки на княжение, тем князьям, которые способны обеспечить своевременный и полный сбор дани со своих крепостных крестьян и предотвращать народные волнения. Примером тому служит историческая книга Свято Покровского женского монастыря, в которой говорится: «Святитель Феодор, первый епископ Суздальский, был родом из Греции. Он прибыл на Русь в 987 году в свите духовных лиц, сопровождавших Константинопольского святителя Михаила. Святитель Михаил крестил в Корсуни великого князя Владимира, а впоследствии стал первым митрополитом Киевским. После крещения киевлян в 988 году, равно апостольский князь, вместе с сыновьями и святителем Михаилом, объезжал русские города, ревностно, распространяя христианство. В Чернигове, Белграде, Переславле, Новгороде, Владимиро-Волынске были поставлены епископы».
     Итак, на Русь явились иностранные идеологи с наёмной охраной и с наёмной дружиной князя Владимира, стали объезжать русские города, ломать многотысячелетние устои, и насаждать выгодную им идеологию, и ставить во главе городов иностранцев. Исторические документы свидетельствуют, какое сопротивление этому оказывал народ, но явно люди не были готовы к такому предательству своего собственного князя. Таким образом, на Русь было совершено беспрецедентное иностранное нашествие, благодаря предательству собственных князей. И всё это крещение огнём и мечом было совершено во имя Бога. Людям прививалась идея, что человек является рабом Божьим, тогда как древне-ведическая духовность предполагает, что человек, это любимое дитя Бога. В действительности Богу не нужны рабы, ему нужны возлюбленные дети! Церковь преследовала старую языческую культуру и одновременно выступала против христианства римского образца, обвиняя её в вероотступничестве. Тем самым раскалывая мир на части, сея вражду и ненависть между людьми.
    Церковники и монастырские духовники, занимались, и по сей день занимаются, ростовщичеством, обирая людей. Если вспомнить интриги духовных лиц, инквизицию, выдачу индульгенций и многие другие  беззакония, то само собою напрашивается покаяние перед своими предками, которых мы оклеветали и предали. Мы предали наших отцов и матерей, их традиционную народную культуру, называя их оскорбительно «язычниками погаными». Не случайно скрывают от нас культуру наших прародителей, поскольку легче управлять людьми, оторванными от родных корней и прививать им всё, что угодно, делая из них тупых, бездушных рабов. Не сознательно ли из школьных учебников исключили роман М.А. Шолохова «Тихий Дон», заменяются стихи А.С. Пушкина стихами Войновича. Что это, как не культурная диверсия, продолжение нечистых процессов, начатых с тех давних времён? Кому это нужно? Разумеется, что недругам России это нужно.
    Немало древне-ведических идей и праздников было заимствовано христианством, по методу: чего невозможно уничтожить, то выдать за своё. Теперь уже не стало большим секретом, что большевистская символика и лозунги были бесстыдно заимствованы революционерами-коммунистами из древне-ведической традиции. Так, например, красный стяг был символом древней истинной ведической веры. Это был родовой стяг рода кривичей на Руси. Серп и молот издревле почитались атрибутами Сварога и Велеса. Красная пятиконечная звезда у нас, на Руси была знаком Ярилы (рода Яров). В первые послереволюционные годы, выходили советские деньги со знаком свастики, задолго до того, как этот древний знак стал использоваться фашистами, выдававшими себя за чистокровных арийцев. Да и сама советская власть в идеале, в теории напоминала власть вечевую на Руси. Сталин при утверждении своей политики и власти использовал древнюю традицию Ведроссов, провозглашая себя «великим кормчим», а это являлось титулом «Сын Бога» у главы русских общин «бутырей».
    Известно, что многие деятели большевистской партии, в том числе И.В. Сталин и Ф.И. Дзержинский, получили посвящение в этом «Белом круге» и эта традиция интенсивно использовалась Хранителями Чёрного Круга для прихода к власти и удержания её. Известно также, что после революции, в 1919 году чекисты вывезли из Эрмитажа в Москву славянские рунические рукописи; так называемая «Перуница», взятая у хранителей «Белого Круга», к которому относился известный А.И. Сулакадзев – хранитель «Книги Велеса» и других рунических славянских книг.
    По свидетельству протоиерея Протасова, в Российское масонство «Белый Круг», в основном входили люди из простонародья. И.В. Сталин физически уничтожил всех хранителей «Черного Круга», расстрелял их и стал единственным его Хранителем, никого не посвящая в древне-ведическую традицию Ведроссов. Возможно, что и посей день «Перуница» хранится в архивах на Лубянке и ждёт очередного Отца Народов, «Великого Кормчего». «Хранители «Белого Круга» посылали своих гонцов в Москву к Хранителям «Чёрного Круга», там их принимали и, выведав у них вековые тайны, уничтожали посланников в своих застенках. Уничтожив в итоге Хранителей «Белого Круга», владыки «Чёрного Круга», затем уничтожили и себя.
    Однако традиция жива в нашем языке, в песнях, в Праславянской и Ведической вере. Берендеи хранили собственную древнерусскую Ведическую веру, именно русский язык изначально предназначен для хранения этого сокровенного Знания.         

Ссылки:

  [1] Хелло, сэр Ален, похоже, что поместье русских от самой Балтики до самого Сахалина само даётся нам в руки!.. Говорю тебе наперёд, что, если мне скажешь, что твоя закваска под названием «План Даллеса, ещё не поднялась на должную высоту, то ты мне больше не друг, а я  тебе не товарищ и брат. Отдавай, в таком случае мои куклы, забирай свои маски и бабочки на шее, ибо я больше не играю с тобой в театр абсурда в России. Проходи, сэр, располагайся удобнее в моем роскошном кресле, широко, с американским шиком и рассказывай, рассказывай, рассказывай. Я до страсти люблю слушать твои необузданные, удивительные фантазии, которые затем, самым непостижимым образом становятся былью.

[2]  Если можно, то мне хотелось бы соблюсти одно очень важное условие, сэр, давайте о русских говорить русскими словами, ибо английские слова на американский лад, плохо передают русский колорит. Умом Россию невозможно понять, особенно, если размышлять о ней по-английски.