Будни буднями идут, день деньской колдует,
Сизый голубь на окне. "Кыш!". И в ус не дует.
Безобразный князь-февраль. Ни тепла, ни снега.
Мы, как белки в колесе, не прервали бега.
Дико скучно. Стихоплет в отпуске бессрочном.
Ищет мышь пропавший сыр в следствии заочном.
И гремит печаль-гроза грохотом унылым,
И за кем пришла она? Не за мной, постылым?
Выхожу я на балкон, жду меланхолично,
Что за жизнь пошла, народ, даже не этично.
Может вышел бы пройтись, да Москва устала,
Жить во взнузданной стране явно всех достало.
Ни друзей нет, ни врагов, будто на чужбине,
Только дом и потолок, аки зверь в ложбине.
И Любэ поднадоел, и Битлы не в радость,
За окном сварливый день, с неба льется гадость.
Вот такие, брат у нас, будни то в столице.
Служим ироду-царю, присягнув царице.
Невменяемо лицо, взгляд осоловелый,
Да ведь это, господа, протокольчик целый!
Иногда со стороны видно очень ясно,
Как прогнило изнутри, сверху что прекрасно.
Ну а сизый голубок, согнанный с окошка,
С боевым "Курлы-курлы" кинулся на кошку.
Эх, дневная кутерьма, скука серых буден,
Наш февраль, видать в Москве смехом слишком скуден.