Это в городе их зовут девами, а в деревне они - девки… старые девки.
Они, как правило, - улыбчивы, румяны, гостеприимны, добры. Такие вот чУдные бабушки, умеющие нянчить чужих детей, печь отменные пирожки в огромных количествах и раздающие их направо и налево.
У моей бабули в соседях жили сразу две таких «девки» - Лукерья и Анна или просто - Лушка с Нюшкой. Две непохожие лицами, но схожие душами сестры-двойняшки, возрастом - далеко за шестьдесят, они всю жизнь пекли для церкви просфоры (в просторечии - просвирки), «жаворонков» и сдобные лепёшки - русское печенье.
Поначалу я их немножко побаивалась. Потому, наверное, что они ходили в черных одеждах. Но вскоре мы так подружились, что я частенько читала им вслух свои книжки. Они усаживались на скамейку по обе стороны от меня и слушали, удивляясь, прицокивая языком и покачивая головами, смеясь и радуясь, словно дети:
- Эх… Вот бы в нашей деревне росло такое чудо-дерево!
- Слон? Шоколад?! Ай-ай… Губа - не дура!
- А крокодилы - калоши? Ха-ха-ха
- Оторвали Мишке лапу? Так её пришить-то недолго…
Их дом летом утопал в зарослях мальвы. Радовали глаз не только цветы, но и листва - в форме пятиконечной звезды. Мы с подружками «шили» из разноцветных лепестков юбочки своим куклам, а из листиков - пелерины. Перед домом росла лужайка - чистый изумруд, её пощипывали крохотные, пушистые и жёлтые, как одуванчики, цыплята. А через дорогу находился небольшой пруд, где я впервые увидела живых лягушек. Ну, и крику было, когда одна из них выпрыгнула из воды прямо мне на ногу. Но потом я их полюбила. За вечерние песни, которые лягушки-дяденьки старательно выводили для лягушек-тётенек.
А зимой пруд превращался в каток…
Всего-то раз гостила я у бабушки в зимнюю пору, и было это на Рождество. С утра пораньше прибежали мои деревенские подружки колядовать и увели меня с собой. Первые, к кому мы пришли, были они - Лукерья и Анна.
В доме пахло хвоёй и пирогами. На окнах - белоснежные и кружевные, как иней, занавески. А посреди стола, в окружении кренделей, лепёшек и ватрушек стоял начищенный самовар. Сёстры, видимо, только вернулись из церкви и их лица лучились изнутри. Подружки пропели праздничную песенку, а я прочитала стишок. Бабушки в четыре руки насовали нам подарков, и мы отправились дальше. Это были мои первые и последние колядки.
Обошли мы тогда домов двадцать, но меня, почему-то, тянуло вернуться в первый дом, в ту атмосферу, в которой, как в зеркале, отображалась суть его обитательниц.
Там было просто и чисто.
И очень тепло.