то во чреве твоём был пригубленный яд: он из глаз диких змей, что шептали в [эдемском] саду, раздирал гнездовыми обетами пленный трактат, -
засыпал гиацинтовым бензолом смертоносную целину...
он воротится снегом с блеском бесценных чернил,
что выводят/выкраивают бессмертием сердечную немоту... -
знал бы ты, как прекрасны глаза, что не воскресил,
а лишь тихо ладонью накрыл в соматическую войну.
ты - фантомная личность моих распятых светил, обменялся тихими поцелуями, заражая своей ценой -
эти плотные капли заплутали и выбились из позвоночных сил,
как зашумели ключные эссенции проникая под речистый гобой...
мы мистерии - полотнами сирийского плотного терна, -
по лимфоидным кольцам он врастает и согревает теплая кровь рядно.
сердишься, что этот яд оказался слаще (пчело)убийственного меда и распотрошил: шелк телесный, вербные шерсти, вересковое ядро.
поднимая свинцовые руки к созиданью черно-синих небес, -
коронуют ноги казнившиеся горючие скабрезные медвяные стаи, чтобы во чрево твое отдать жизни и запахи чудотворных месс, -
любя твои полозья, что сломаются от нежности чешуйчатой стали...