что, если ко всем вот этим твоим
«я желаю тебе только лучшего»
совсем не по воле случая
я попрошу добавить
«с кем-то, кроме меня»?
хватит на это смелости
и огня?
будет ли грим держаться
также естественно,
взгляд непосредственным,
а?
что, если так и случится однажды,
и Бог перестанет спрашивать дважды
что же мне нужно на деле,
устав от моих стихов,
как недоистерик
с нервами на пределе,
в мире без сна и снов.
перепредназначит
меня
и мою любовь
кому-то другому?
на этой мысли ещё не хочется в кому?
ладно.
что, если просто представить:
меня обнимает сзади
незнакомая тебе женщина,
её тонкие пальцы скользят по моим плечам.
ни она, ни я не любим ходить к врачам,
поэтому я покупаю лекарства сам
и сажусь у кровати,
целуя её запястье.
мы выбираем ей новое платье.
после бессонной ночи
соседи бесятся с нашего счастья
(потому что летаем выше).
пишут наутро письма
дескать «можно потише?».
мы краснеем, смеемся,
подходим друг к другу ближе
…
она выбирает кино
на вечер.
иногда мы смотрим в окно,
зажигаем свечи.
не говорим о тебе и прошлом,
(потому что время меня излечит)
много смеемся
вместе.
считаем часы до встречи.
я улыбаюсь ей,
помогаю готовить ужин,
называю её своей.
отдаю и тело, и душу.
понимая, что мне не нужен,
кроме неё,
никто.
(разве можно придумать хуже
тебе амплуа?
расскажи мне, жестокому,
как сейчас у тебя дела?)
что, если я скажу, что иногда ночевал не дома.
раза четыре
в принадлежащей не мне квартире
давал пригубить себя
разным, по сути, женщинам.
ни одной из которых не был обещанным.
не целуя их жадно, до нашей с тобой открытости,
но умело и тонко.
зверю хотелось сытости.
ощущения, что он может вырасти.
что он нужен кому-то,
невзирая на то, что выброшен
тобой.
и поэтому с ними делил кровати,
но в последний момент громко рявкал «хватит»,
разрешая им только узнать всё на вкус.
да,
из меня ни к чёрту предатель
собственных чувств.
что, если я никогда не писал имен
в своих рифмованных письмах,
а слово «люблю» обыгрывал только смыслом,
но тебе напишу, как есть?
это не месть,
не банальность,
а счёт,
согласно которому, кто-то ушел на взлет,
а второй приближался к нулю.
сейчас прости мою честность, но…
люблю тебя, Аня.
люблю.
что, если это всё – моя предновогодняя исповедь?
я не сумел бы ни лучше, ни искренней.
я за это и в Новый иду, как на казнь.
может, люди там это и празднуют?
даже если не так, ты - отметь.
знала бы ты, как же достало меня одному гореть…
отпусти мне меня такого, как единственный грех.
я хочу быть ближе для всех.
я хочу, чтоб опять по-другому.
не искать дорогу до дома…
впрочем, к черту.
что, если и я желаю тебе только самого лучшего?
всего нового ярче, чем предыдущего.
просто не спрашивай, во что мне оно обошлось.
если ты действительно видишь смысл
в том, чтоб быть в километрах от важного,
значит моя (почти) последняя мысль
в том, что в людях я ошибался
дважды.
и напоследок – по всем правилам нужно держать лицо,
делать вид, что никто не задет свинцом.
и у нас получается это отлично, да.
путь, ведущий на гильотины в разные города.
вот поэтому здесь и нужен
вполне Полозковский финал:
ты этого не читала.
я этого не писал.