(Тетрадь 2.)
Этот цикл стихов посвящается нашим родителям, дедам, и прадедам, которые жили в советское время. Собственно, они и писали эти стихи. Переписывали их друг у друга в тетрадки, тайно хранили. Если не было на приходе батюшки, (а зачастую не было и самих приходов - или они стояли разрушенными до основания), в такой ситуации собирались в домах, особенно по большим церковным праздникам. Пели тропари, стихиры, и эти стихи. Мелодии и напевы не сохранились, но есть несколько пожелтевших тетрадок из прошлого. Эти стихи не очень блистают замысловатыми рифмами и ритмами. Но они очень точно передают духовное настроение необходимое любому православному христианину во все времена.
Этот цикл посвящается памяти моей бабушки, инокини Клавдии.
ВТОРАЯ ТЕТРАДЬ.
Без названия.
За жизнь безбожную мы кару заслужили,
За то, что по путям Его мы не ходили.
Что целую мы жизнь в нечестьи провели,
Так злобою своей, здесь вечный огнь зажгли.
О! горе, горе нам! То правда что мы сами
Погибель для себя приобрели грехами!
Но Бог Судья отверз уста свои и глас,
Как страшный гул громов, всех ужасом потряс.
И разлучил людей! О, Боже правосудный,
Неужели я погиб на веки безрассудный?
Так совести моей глас вопиет во мне,
Что мне несчастному на век гореть в огне!
Но моего всё ждёшь ещё Ты обращенья,
Пошли ж мне, Господи, и силу исправленья!
Помилуй грешника и дай мне благодать
Слёз горьких о грехах. Чтобы я мог рыдать
О том , что оскорблял Тебя всегда грехами,
Доселе огорчал безумными делами!
О! Сжалься, пощади меня Спаситель Мой,
Прости грехи мои, с души их мне омой!
Не Ты ль невинно был неправдой осужденный,
Чтобы спасти меня от вечных мук геены?
Не Ты ли для меня от беззаконных рук,
Страданье перенёс, огонь лютейших мук.
Так не отринул Ты Давида покаянье,
Ни Магдалины слёз, и горького рыданья.
И мытаря приняв, его Ты оправдал,
Разбойника ввёл в Рай, и Сам надежду дал
На милость на Твою, на крестные страданья,
Что и для праведных порукой оправданья,
Пред Правдой вечною! Внемли ж мольбе моей.
И благодатию утешь меня Твоей.
Загладь безумия мои Твоей любовью,
И мерзости души моей Своею Кровью!
Забудь мои дела, не вспоминай их в век,
Иль помяни, что я не Ангел ; человек!
Помилуй же меня, прости ; в Твоей я воле,
И удостой меня, хотя б в малейшей доле,
Блаженной вечности! Спаси, исхить меня,
Твоею мышцею от вечного огня!
Странник
Ты куда идёшь, скажи мне, странник с посохом в руке?
Дивной милостью Господней - к лучшей я иду Стране.
Через горы и долины, через степи и поля,
Чрез леса и чрез равнины, я иду домой, друзья.
Странник, в чём твоя надежда, во Стране твоей родной?
Белоснежная одежда, и венец ; весь золотой.
Там источники живые, и Небесные цветы.
Я иду за Иисусом через жгучие пески.
Страх и ужас не знакомы разве ; на пути тебе?
Ах! Господни легионы охранят меня везде!
Иисус Христос со мною, Он направит Сам меня
Не уклонною тропою, прямо в Небеса маня.
Так возьми ж меня с собою, где чудесная Страна
Да, мой друг, идём с сумою, вот тебе моя рука.
Не далёко уж родная и желанная Страна.
Вера чистая живая, нас ведёт с тобой туда.
Блудный сын.
Бродил я далёко в чужой стороне
И страсти немолчно кипели.
Небесный Отец не забыл обо мне,
Следил Он за мной с колыбели.
Когда возмужал я, раздела просил,
И он на раздел согласился,
Он часть от именья мою отделил
И я с ним, надолго простился.
Мне стало просторно, я бросился в мир,
Бежал от отцовского дома.
Как будто свобода, мой детский кумир,
Тут только мне стала знакома.
С запасом здоровья, богатства, и сил
Мне думалось счастие встретить.
Я то, и другое, и третье убил,
А счастья не мог и заметить.
А время бежало и страсти росли,
Свобода им рост придавала.
Богатство, здоровье и силы ушли
Душа всё чего-то искала.
Домой воротиться к отцу я не смел,
Боялся его поучений.
И где ни искал я, куда ни смотрел
Не видел нигде утешений!
Красавицы съели здоровье моё,
Ах, как они прежде ласкались,
Богатство моё им пошло на житьё.
Друзья? Все друзья разбежались!
И тяжко мне стало жить в той стороне,
Без денег надежда угасла.
Ни кто из друзей не вздохнул обо мне;
Их нет никогда у несчастья.
Вдруг голод губительный страшным врагом
По той стороной разбежался.
Никто не подумал о мне об одном,
И там так ни кто не нуждался.
Разбитый в надежде на милость людей,
Голодный сидел я на поле.
Я рад бы отнять был и корм у свиней,
Которых я пас по неволе.
Но корма у них я отнять не посмел,
За мною другие смотрели.
Голодный я с завистью жадной глядел,
Как лакомый корм они ели.
И долго сидел я в раздумьи немом,
Упрёком минувшее встало.
И страшное что-то мне сердце тайком,
Об этом минувшем шептало.
И виделся мне мой родительский кров,
И ласки отца и довольство.
И вспомнилось мне, как я нажил врагов
Из жажды одной ; своевольства.
И горькие слёзы ручьём потекли.
Отверженец мира и Неба
Сидел я один сиротой на земле,
Без крова, одежды, без хлеба.
Тут вспомнилось мне, как спокойно живут
Наемники в доме отцовом.
Им сытая пища и тёплый приют,
И верная плата готова.
А я на чужбине не вижу конца
Страданьям и тягостным мукам!
Ужели в отце не найду я отца?
Ужель всё разбила разлука?
И встал, и пошел он из той стороны.
Вот видится кровля родная.
И вспыхнули в памяти детские сны,
И юность моя золотая.
И ласково смотрят родные поля,
И солнце приветливо светит.
И кажется радостью дышит земля,
Желая нежданного встретить.
А он одинокий печально глядит
На ласки родимой природы.
В нём сердце по прежнему грустно болит,
Не жаждет он боле свободы.
Наемником лучше быть в доме отца
Чем сыном распутного мира!
Так мыслит! И грусть убежала с лица,
На сердце повеяло миром.
Вот издали смотрит отец ; это сын!
То сердце ему подсказало.
Идёт он в лохмотьях, босой и один,
И жаль ему бедного стало.
Он выбежал прямо навстречу ему,
И слёзы в очах засверкали.
Понятные только отцу одному
Сыновние чувства взыграли.
- Прогневал я небо, тебя раздражил
И сыном назваться не смею!
- Кто, сын мой скажи мне, тебя возвратил?!
И кинулся сыну на шею.
И обнял его, и его целовал,
И плакало сердце отцово.
Оденьте его ; это сын мой! - сказал,
И всё для одежды готово.
И на руки перстень оденьте ему,
И обувь обуйте на ноги.
Сегодня служите ему одному,
Он с дальней тяжёлой дороги.
От сына очей он отвесть не хотел,
И радостью взоры сияли.
И долго он, долго с любовью глядел,
Как сына его одевали.
А вы и не знали ; рабам он сказал,
Как долго я с грустью боролся.
Мой сын, как алмаз дорогой пропадал,
Но вот не пропал ; он нашёлся!
И в светлую радость весёлого дня
Вы нам заколите телёнка.
Устройте трапезу, мой сын у меня,
А вы его знали ребёнком.
Родился и вырос на ваших глазах,
И кинулся в мир своевольно.
Там сердце его изнывало в слезах,
Мне вспомнить теперь даже больно!
Но бросим былое - печально оно.
Печальна былая картина.
Довольно, что там созревало зерно
Возврата погибшего сына.
И он воротился, он в доме отца,
И радостно нас потревожил.
В нем видеть давно я привык мертвеца,
И точно он мёртв был! Но ожил!
Не блудный сын.
В это время шёл с работы
Старший сын в отцовский
Жил с отцом он без заботы,
Не скучал и за трудом.
Дом пред ним, он слышит пенье, одного зовёт из слуг,
- Разреши недоуменье, что за пир у нас, мой друг?
- Младший брат твой возвратился,- говорит слуга в ответ,
- Что ж отец?
- Распорядился, чтоб готовили обед!
Потому что он здоровым, принял сына в этот день,
И взглянул он взглядом новым, на былое, как на тень.
Старший сын нахмурил брови, не хотел войти и в дом,
Молчаливый и суровый, он поник своим челом.
Вышел сам отец для зова. Сын сперва пред ним молчал.
Наконец, на всё готовый, так ему он отвечал.
Сколько лет тружусь я в поле не жалея свежих сил,
Я твоей отцовской воли ни когда не приступил.
А когда твой сын ; гуляка, есть пришёл твой хлеб опять,
Ты, как в день весёлый брака, Пир ему придумал дать.
Разве я не сын твой тоже, что меня ты вдруг забыл?
Знать мой брат, тебе дороже, он ; гулял, а я ; служил!
- Сын мой, ты всегда со мною, что моё ; твоё давно!
Ты в довольстве, ты в покое, как в земле родной зерно.
Брат же твой искал свободы, и оставил дом отца,
Что дал мир ему? Невзгоды в жизни, горе без конца.
Жизнь бывает отрезвляет, или губит таковых.
С этим горе, всякий знает, легче жить в семье родных.
Так и брат твой вынес много горя в дальней стороне,
Не суди ж его ты строго! Как и ты ; он дорог мне.
Я давно с тоской боролся. Вот твой брат опять нашёлся!
Постарайся ж примириться с братом,
Жизнь ; не без конца!
Вместе станем веселиться, что надумал возвратиться
И порадовал отца!
Слово Божие.
Когда тебя коснётся искушенье,
И овладеть тобой готово зло.
Спеши туда, где обретёшь спасенье,
Пред образом склони своё чело.
Возьми, читай святую Книгу Бога.
Внимай душёй спасенья словеса,
И всякая пройдёт в тебе тревога,
И сердцем ты увидишь Небеса.
Ведь в книге сей, высокое ученье
Божественный язык передавал.
От Духа Свята было вдохновенье
У тех, кто нам ту Книгу написал.
Поверь, когда преклонны будут лета,
Душевных бурь прокатится волна.
Покинешь ты все книги, только эта
С тобой на век останется одна.
И в ней найдёшь, что никогда дотоле,
Не обретал в пространном мире сем.
И ничего просить не станешь боле.
Тут полнота всех благ ; тут всё во всем!
Молитва Ангелу Хранителю.
Научи меня молиться, добрый ангел научи.
Уст твоих благоуханьем, чувства чёрствые смягчи.
Да во скорбь души, проникнут Солнца вечного лучи
Да в груди моей забьются, благодатных слёз ключи!
Дай моей молитве крылья, дай подняться в высоту.
Дай мне веры безусловной лепоту и теплоту.
Не повинных безответных, дай младенцев простоту
И высокую святую, нищих духом, чистоту.
Дай стряхнуть земные узы, с прахом страннический ног,
О, дай во мне угаснуть шуму, житейских распрей и тревог!
Святая вмч. Варвара.
На высоте сидела дева, в языческом дворце большом
И красота святая неба обширно стлалась пред окном.
Та дева душею своею стремилась
Создателя дивной природы познать
Не ведая Бога, всем сердцем молилась
За Истину вечность готова страдать.
Сквозь мглу страданий приходила она к познанию Творца,
И юной жизни не щадила, до неизбежного конца.
В построенной бане она приказала,
В честь Троицы ; тройку окон прорубить.
Сама же на мраморе крест начертала
Желая всю силу креста изъяснить.
И там на камне начерталась, стопа ея святой ноги
Струя из камня изливалась, святой целительной воды.
Напрасны угрозы и ласки отца
Ничто не колеблет дух юной Варвары.
Напрасно желает отец своенравный,
Варвару отринуть от Бога Творца.
Она исполненная веры, отвергла идольских богов.
Ей не страшны любые меры, бессильна сила лживых слов.
По жёстким каменьям её волочил,
Безжалостно в голову молотом бил.
И кровь он нещадно её проливал,
Но деву младую Господь укреплял.
И наконец полуживую, её в темницу заключил
В звериной злобе дочь родную, отец на казнь осудил.
В темнице святая творила моленье
И свет неземной вдруг её облистал!
Возливши на душу бальзам утешенья
Спаситель Всемощный пред нею предстал.
От ран страдалицу святую могучим словом исцелил,
И вновь он дал ей жизнь земную, и вновь на подвиг укрепил.
И страшные муки принявши, святая
Просила у Бога себе благодать,
С глубокою верой на смерть выступая,
От смерти внезапной людей избавлять.
И вдруг раздался с неба глас, услышал Бог ея моленья,
Сказал в предсмертный этот час: - Твоё исполнится прошенье.
Не дрогнул отец перед казнью душой
И меч над главою вознесся большой.
Единственной дщери главу отрубил,
И вскоре преступник сам казнь получил.
А непорочная с любовью, кончину жизни приняла.
И обагривши землю кровью, в Тот мир со славой отошла!
Тихий вечер.
Тихий вечер, над горою, ярко звёздочка горит.
В комнате скорбя душою, мать печальная сидит.
Мальчик тихо помирает, скоро Ангел прилетит.
Шепчет он ; а мать рыдая, как безумная глядит.
О! Не плачь, не будь унылой, мама милая моя.
Ты ведь часто говорила, что тебе мешаю я.
Вот зовёт меня Спаситель, и усну небесным сном.
Перейду в Его обитель, в тот просторный чудный Дом!
Мама, с просьбой умоляю, ты на папу не серчай.
Провинится ; умоляю, не гони его, прощай.
Дай мне слово и спокойно отойду я в вечный край.
Где поют святые стройно, мама, мама, не рыдай!
Улетели дни и ночи, и померкла та звезда,
И дитя закрыло очи, и заснуло навсегда.
Мой крест.
О! Крест святой, пример смиренья,
Как мне отрадно пред тобой!
Ты силу, крепость, утешенье,
Даёшь душе моей больной.
Перед тобой я забываю,
Всё горе жизни, всю печаль.
Сей мир я будто покидаю,
Гляжу спокойно твёрдо в даль.
Окончив труд дневной я часто,
К тебе за отдыхом спешу.
И у тебя покой и счастье,
И силу снова нахожу.
И у подножия святого,
Я каюсь и молюсь без слов
И мысль летит к престолу Бога,
И на душе светло-светло
И в это чудное мгновенье,
Желал бы я на век уснуть
Дай мне святое провиденье,
Свой у креста окончить путь!