ЧАСТЬ 5.
Лето медленно погибало в зимних застенках.
Она не помнила ничего. За окнами её летней избушки была вечная темнота и не проходящий снежный Ноябрь. И только снег, снег… отовсюду, со всех сторон. Снег, от которого она начинала сходить с ума. В такие минуты Лета превращалась в маленькую девочку, открывала огромный старый сундук и доставала волшебное лукошко с чудесами. Она перебирала разноцветные камушки летних месяцев, пытаясь вспомнить и ощутить привычную для себя атмосферу тепла, жары, зноя. И не могла. Засушливый мороз… дикая трансформация её с-у-т-и. И уже злобной фурией она вылетала за порог, кидаясь на льдистые обжигающие решетки зимней тюрьмы. Билась отчаянно, жестко, в кровь.
«Где же ты, Ян?!»
И каждый раз после очередного подобного полета Ноябрь вносил её, едва живую, в избу и возвращал к жизни январским амулетом.
- Недоросль осенняя… - шипела Лета, как только приходила в себя. – Умереть спокойно не даешь!
Месяц как мог пытался ухаживать за строптивой пленницей. Но ничего кроме бешенства его ухаживания не вызывали.
- Тоска беспробудная! – едва не рыдала она. – Хорошо , что сопли твои вылечила!
При этом слезы сменяла злорадная усмешка. Под действием солнечных горчичников ноябрьский насморк испарился начисто! Бедняга Месяц едва выжил после такой лечебной экзекуции.
*****
Январь спал на бесчисленных снежных перинах сном, похожим на смерть. Белое безмолвие стен, незыблемость морозного пространства и едва видимая паутина снега.
Декабрь частенько захаживал в январские покои, ломая голову над тем как помочь брату. Сколько раз он просил Мать пожалеть Яна. Но она была непреклонна. Только хищная полуулыбка чуть оживляла непроницаемую снежную маску лица королевы.
Декабрь поправлял снежные перины, на которых спал брат, добавляя в них очередную порцию снега, когда услышал слабый отзвук бубенцов. Он с удивлением прислушался. Ничего. Он собрался было уже уходить, когда ему снова почудилась знакомая мелодия.
- Да чтоб меня побила оттепель! – Пробормотал Месяц. – Да ведь это бубенцы тройки Яна!
Декабрь склонился над братом, едва сдерживая радостный вопль.
Он сжал в своем огромном снежном кулаке серебряный бубенец, который осторожно забрал из январской ладони ,и его взору открылись бесконечные белые просторы. Мчащаяся тройка с заливистыми бубенцами, звонкий смех Леты, её разрумянившееся лицо и искрящиеся глаза.
- Ах, братец! Ах, какие тебе снятся сны! - Декабрь невольно позавидовал Январю и быстро покинул его пределы.