Христос действительно говорил про левую щёку, но не говорил, что щёки надо всенепременно подставлять всем подряд. И разъяснил, кстати, КОГО следует считать ближним, а значит, любить и прощать. Брать в руки бич и гонять им кого надо он как-то не гнушался, знаете ли, равно как и ноги ученикам помыть. Теперь о фактическом смысле подставления щеки. Проще некуда – если это человек, то, не встретив сопротивления насилию (подставил другую с кротостью), он автоматически остановится и не ударит. Вы сможете мирно уладить возникший конфликт. Если же нет, вам будет ясно, что можно с полным правом отвечать так, что мало противнику не покажется. Это как в известной притче: если встретишь на дороге шаолиньского монаха, ударь его по лицу! Если это ученик, он, учась боевому искусству, поблагодарит тебя за науку; если это мастер, ты не попадёшь, ударив; а если это переодетый не монах, так ему и надо! Насчёт прощения теперь.
«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата своего; если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь»
(Матф. 18:15-17).
Ну, и что за инсинуации про всепрощение? Кроме того,
«Еретика, после первого и второго вразумления, ты отвращайся»
(Тит. 3:10)
куда уж яснее, не так ли? Так что нечего слушать, что болтают досужие трепачи, даже если они транслируются из телеящика, это всего лишь козлы-провокаторы, цель которых – увести стадо на бойню.
Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым.
Апостол Павел
Вот здесь и зарыта собака – подмена ценностей. Смирение и покаяние в грехах адресованы ТОЛЬКО Богу, а вовсе не людям, кто бы они не были! Когда же вы пришли в храм, то вы пришли только к Богу, а не к другим прихожанам, служкам в храме или человеку-священнослужителю. А теперь вопрос. Читатель, вам есть что с Богом делить? Понимаю, вопрос некорректен, даже Сатана не может ничего делить, да и справедливо Бога боится. Но тогда и честно разберёмся, коль нам не обидно попросить помощи у Бога, разве унизит нас, скажем, стать на колени или честно признать, что нагрешили? Искренность перед Богом, и только перед ним, повторяю, и есть само содержание понятия «смирение».
Очевидно, что кивать на других и оправдываться, уворачиваться просто нечестно, чужие грехи – не наше дело, но ведь от нас всего-то и требуется, что признать себя грешным перед Богом, люди тут, в этом общении, ни при чём. Вот и всё, так что ничего унизительного для человека в этих понятиях нет. Иное дело – нелюди и бесы, вот они и заняты изобретением различных якобы неудобств, неправильностей и т.д. Как гласит известная побасёнка, «церковь кривая, поп пьяница, староста вор, прихожане разбойники». Все уроды, значит, один я хороший. Нелогично? А у бесов всё так скомкано, нахрапом и несерьёзно. Ну, а нам-то, людям, которых Бог любит, чего бояться?
Забавный пример. Кое-кто из авторитетных гуру так запугал своих слушателей «ужасными, унижающими человеческое достоинство» епитимьями и «кошмарной процедурой исповеди», что один молодой человек, сознавая необходимость Божьей помощи, «уже не могу, не справляюсь!», натурально боялся даже зайти в храм. Немало тому способствовали и бесы, всякий раз при попытке приблизиться к церковной ограде устраивали дышащему здоровьем мастеру спорта тяжёлые головокружения, полуобморочные состояния вплоть до сердечного приступа. В итоге юношу несколько прихожан заносили в храм на руках, и даже схитрили: «Какая исповедь, парень? Ты просто расскажешь батюшке о своих проблемах, да и баста!». Будущий прихожанин был потрясён тем, что с ним не случилось НИЧЕГО СТРАШНОГО ИЛИ НЕПРИЯТНОГО. Так, исповедь оказалась беседой с умным человеком, который всего-то был в непривычной глазу одежде, епитимьи стали просто указанием читать определённые молитвы, молитвы же были вполне безобидными простыми словами, в которых ничего унизительного не заключалось, но после которых – вот чудеса! – не просто полегчало, а вовсе стало спокойно и хорошо. Да и персонал храма вместе с прихожанами вполне доброжелательно принял «новенького», без ожидаемых насмешек, язвительных замечаний или высокомерных взглядов. Ничего удивительного в этой истории нет. Просто человеку порой очень сложно отличить свою природу от осторожно проникающей бесовской. Плохо в церкви бесу, а не человеку, просто если человек постепенно начинает себя отождествлять с позицией врагов, привыкая не различать своё и чужое, от него самого довольно скоро ничего не останется.
Это небольшое отступление в сторону Православия понадобилось в силу общей дремучей безграмотности современников в этих вопросах, результат масштабной деятельности красных сатанистов на протяжении полутора веков. Несчастные жители России, зомбированные республиканскими враками про мифическое равноправие и справедливость, никому не известные на самом деле «общечеловеческие ценности», десятилетиями не замечают, как представляют собой лишь стадо лохов, предназначенных в жертву мошенникам якобы светским, а по сути –– верным рабочим преисподней. Ведь последним достаточно уже того, что лохи не обращаются за помощью к Богу и не приходят в Христову Церковь. Верить клевете на неё, щедро раздаваемой СМИ – всегда пожалуйста, ознакомиться с её учением непосредственно через представителей православного духовенства –– случай невероятный. Между тем даже мой отец, идейный политрук погранзаставы, на четвёртом десятке лет заявил: «У меня диплом университета. Если бы зарплата позволяла, я бы остался при НИИ, наука меня всегда интересовала (инженер-физик, преподаватель, ещё пара частных специальностей –– моё добавление). Но учёный ты или дворник, истина всегда выше. Она у того, кто познал её и умеет отстоять. У коммунистов нет никаких аргументов против учения Православной Церкви, они не могут доказать, что её служители не правы. А значит, не правы коммунисты, противники Православия, это ж научный факт».
Эти вещи и вовсе бы не стоили никакого упоминания, если бы не одно важнейшее обстоятельство. Апологеты расплывчатых «общечеловеческих ценностей» не зря атакуют Православие, христианство вообще, таскаются с языческими культами и болтают о какой-то абстрактной мудрости, ничего не уточняя, и уверяют всех, что всё везде одинаково. Их цель –– не просто перемешать традиции, сбить с толку добрых (как следствие –– наивных, неиспорченных) людей, поживиться за их счёт. Хотят ли они лично того всерьёз или нет, но их деятельность приводит к уничтожению всякой культуры (сперва Церкви, потом науки, также искусства, как тех видов деятельности, что могут привести людей к вере). Так, самое главное на сегодняшний момент у них –– внушить массам, что суррогат духовности можно потреблять без опаски, что при этом якобы уцелеет и дух, и душа. А поскольку даже тело, плоть, указывает на очевидную ложь этих заявок, вместо врачующей медицины (тоже, кстати, находящейся под знаменем Церкви Христовой) запускается бесстыжая подделка –– «здоровый образ жизни». Идеология просто изуверская: вам не нужно заботиться о душе, главное –– тело! Ах, тело хиреет без заботы о душе? Так вы сами виноваты, выбрали не ту программу оздоровления… и так без конца. Иван Ефремов когда-то написал свой «Час Быка», не догадываясь, что основная идея утопии Томмазо Кампанеллы у него снабжена звездолётами, а вот реалии планеты Ян-Ях –– это как раз и есть то будущее человечества, уготованное людям безбожниками. «Без Меня не можете творити ничесоже», –– сказал Христос. То есть если Бог «не согласен» с Вашим решением, у Вас лично ничего не получится, сколь бы титанические усилия Вы не прилагали, сколь сильно не желали бы осуществить задуманное. Напротив, если что-то получается, значит, оно Вам позволено, Господь разрешает Вам это сделать, возможно, даже помогает Вам. Это кинетика любого кризиса, а также причина разрушения привычного уклада жизни, которое собственно кризис и осуществляет.
Кризис, который наступает в жизни светского человека, есть следствие того, что он является безбожником или еретиком. Это в глобальном смысле. В более простом варианте то же самое может означать, что Вы или Ваш супруг, с которым Вы неизбежно связаны, ведёте столь неправедную жизнь, что катастрофа неизбежна вне зависимости от того, чем Вы оправдываете себя или какими иллюзиями предпочитаете себя обманывать. Кроме того, здесь незнание закона не освобождает от ответственности, со всеми вытекающими, причём совершенно автоматически. Как неизбежна необходимость личной гигиены, так и наша душа пачкается пылью грехов с течением времени, вот только последнее нам совершенно незаметно. И вот –– «Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно» –– как человек, спиливший сук, на котором сидел, винит того, кто предупреждал его о таком исходе: «Накаркал!», так и грешник шарахается от священника, который одним своим существованием доказывает неправоту гордеца, желающего жить согласно своим прихотям, забыв о Боге. Но ни одно неправедное действие не остаётся безнаказанным, оттого бессмысленно искать причину кризиса в окружающем мире. Простейший пример: я так верил этому человеку, а он меня предал! Значит, не увидел, что это за человек или пропустил нехорошие изменения, скажет статист. Понадеялся на свой ум, посчитал, что тебя-то, такого хорошего, умного, бывалого и т.п., нужное подчеркнуть, уж точно не обманут. Результат закономерен. Но от объяснений статиста не то что не легче, а веет безнадёгой и унынием. Между тем есть такой грех в жизни воцерковленного человека, именуемый человеконадеяние, когда рассчитывают не на милость Господа, а на себя или других людей. Так что результат греха –– реальная катастрофа, тоже ничего удивительного. На вопрос же «Что делать дальше?» статист лишь пожмёт плечами и предложит провести расчёты, и так без конца и радости, а Церковь предложит выход из тупикового лабиринта. Так что придётся выбирать –– решить проблему или всю жизнь героически бороться с кризисами, как Сизиф.
Это реальность, и нам с этим жить. Впрочем, почему бы нет, ведь
А зря никто не верил в чудеса.
И вот, однажды, летним утром ранним
Над злой Каперной алые взметнулись паруса,
И скрипка разнеслась над океаном.
Глаза не три, ведь это же не сон,
Ведь алый парус правда гордо реет
Над бухтой, где отважный Грэй нашёл свою Ассоль,
Над бухтой, где Ассоль дождалась Грэя.
А рядом корабли из дальних стран
Тянули к небу мачты, словно руки,
И в кубрике на каждом одинокий капитан
Курил, вздыхал и думал о подруге.
С любимым легче волны бороздить
И соль морскую легче есть на пару.
Ведь без любви на свете невозможно было б жить,
И стал бы серым даже алый парус.
Владимир Ланцберг
А ведь Ассоль была босотой необразованной, дочерью уголовника, местной сумасшедшей, всеми презираемой. Ненавидят её не за красоту и добрый нрав, талант хозяйки-рукодельницы или отсутствие высокомерия и тщеславия. Она не видит необходимости пресмыкаться перед местными авторитетами и поощрять их гордыню, она не интересуется сплетнями и чужими пороками, она любит всех, кто добр к ней и согревает своим теплом их не для того, чтоб упиваться собственной добродетельностью или успехами, тешась собственной значимостью и незаменимостью. Она радуется красоте природы, зная, что мир хорош, и не злится на него за то, что она живёт в жалкой лачуге вместо сказочного дворца. Она спокойно принимает все выпавшие на её долю тяготы, воспринимая их как должное, а не сетует на тяжёлое бремя, завидуя другим, кто, кажется, живёт лучше. Она не злится на поносящих и делающих лишь гадости окружающих, спокойно отстраняясь от их оскорблений. Ассоль даже не ждёт своего обещанного в детстве принца, она не столь глупа, чтоб всерьёз об этом мечтать; даже найденный перстень Грэя не вызывает никакой эйфории грёз или желания щегольнуть перед окружающими (девушка просто прячет находку от посторонних глаз, очевидно, решив оставить её как резервный капитал на случай несчастья). Даже очутившись в объятиях суженого, Ассоль не спешит осмотреть корабль, узнать о размерах капитала жениха или озаботиться подарками к свадьбе, её первые слова об отце. Все эти характерные черты, в целом обозначающие душу праведника, и раздражают злобную и грязную Каперну, потому что одним своим существованием подчёркивают всё уродство и порочность её жителей.
Да и суженый Ассоль не так прост и плакатно-красив, своенравен и беззаботен, как пытается представить его карикатурный совковый кинематограф, перевирающий всё и вся в угоду идеалам революции и классовой борьбы. Автор не закончил портрет героя полностью, образ достаточно схематичен, сплюснут –– многие эпизоды следовало бы развернуть, добавить также и новые. Так, за текстом остались неизбежные «любви с первого взгляда» (Грэй упорный романтик и фантазёр), интриги, разочарования, мелкие и не очень подлости разнокалиберных самок, падких на неиспорченное и не занятое (Грэй довольно привлекательная добыча для охотниц за женихами и поклонниками). Нет и чёткой корреляции с планомерной борьбой героя за своё место под солнцем во всех видах, упомянуто лишь о стремлении стать моряком. Хотя это лишь первый этап, именно мальчишеский; юношеский тоже идёт скупым заглавием –– а ведь не так просто стать капитаном фактически, а не только юридически, даже будучи судовладельцем. Полностью отсутствуют в тексте также и картины становления мужчины, желание найти подругу, жену. А ведь именно за этим он прибыл как раз туда, где был нужен (Лонгрэн и его дочь остались без средств к существованию). Эпизод с кольцом –– это не игры выросшего мальчика, будучи аристократом, Грэй отлично понимает, что означает его жест, и далеко не всякий серьёзный мужчина на него способен. Даже суровый флибустьер Жоффрей де Пейрак сомневался до последнего там, где уже всё было ясно, а молодой, в сущности, Грэй, берёт на себя ответственность поистине колоссальную. Стало быть, речь идёт не о сиюминутной прихоти, ведь для столь серьёзного шага необходим солидный опыт, и вовсе не всегда безобидный. Но у Грина обо всех этих необходимых проходных полустанках нет и речи. И оттого Грэй выглядит сентиментальным капризником, едва ли не инфантилом в душе. Кроме того, не будь герой аристократом, куда правдоподобнее выглядела бы история о капитане, который просто воспользовался ситуацией и овладел девушкой без всяких церемоний, а о женитьбе бы не подумал и в пьяном бреду (отметим, Грэй, увидевший спящую Ассоль, нетрезв, и сильно!). Логично? Более чем. Но герой достаточно великодушен, чтобы даже не помышлять об этом.
Увы, совковая пропаганда испортила все достоинства произведения, и без того скатившегося в дешёвый сентиментализм. Дешёвым сентиментализмом смердит и «Человек-амфибия», совершенно ненатуральное, деструктивное, нелепое враньё. Совковый кинематограф с завидной упёртостью калечил как вздумается тексты почивших за бугром романтиков. Надо полагать, Жюль Верн в гробу перевернулся после известных экранизаций. Но это ещё не всё.