поезд уходит на север,
в вагоне сижу не одна,
со мною двое детишек,
не могут понять что куда.
а он утирает слезы,
бежит по перрону слегка,
он понял что нас теряет,
быть может уже навсегда.
смотрю я в окно и вижу,
как сморщил он глаза,
а слез его не видно,
и не было никогда.
одно лишь его притворство,
и клятвы что любит меня,
сухие глаза вытирает,
как будто скатилась слеза.
домой приходил ты под утро,
кричал на меня как всегда,
говорил что мужчина имеет,
имеет на это права.
а я только мать детишкам,
это мои права, стирать
прибирать ,готовить,
стоять у большого котла.
за грубость и за измену,
я отпускаю тебя,
хотел иметь ты свободу,
в ресторанах сидеть до утра.
ты говорил не виновен,
мол жила так у тебя,
гулять, развлекаться,
пить водку, и женщин
иметь иногда.
зачем же тогда ты женился
если семья не нужна
жил бы себе ловеласом
гулял бы всегда до утра
вот так и расстались без шума,
оставила я тебя,
уехала с дочками дальше,
чтоб больше не видеть тебя.
ты получил свободу,
свободу навсегда,
потом решил вернуться,
чтоб разжалобить и меня.
но я не портянка не тряпка,
чтоб ноги тереть об меня,
прощенья тебе не будет,
уматывай навсегда.
опять ты сухие тер очи,
прощенья просил как всегда,
тебе сказала, вон двери,
уматывай навсегда.
уехал опять ты в тот город,
откуда когда то пришел,
запил загулял был весел,
но лучше меня не нашел.
старый и дряхлый остался,
один в своей хате пустой,
никто не протопит печку,
и чай не нальет густой.