Во три горла мы гнали терпкий адский студень
И чёрт нам был отец, и бог был брат
И был чесоточным вчерашних мыслей зудень
Где ты милее становилась во сто крат
А снег мечты моей пушист лёг и прозрачен
Как кровь небес, как пантомима звёздной мглы
И был тобою вновь я лихо околпачен
И шов тянулся вслед за мудростью иглы
Стяжав земных юдолей горьких хлеб надежды
И с высшей радостью приветствуя покой
Не жду я рубища, как свадебной одежды
Лишь саван, сшитый милосердною рукой
Пусть гонит прочь тревоги пламенный напиток
Из почек вновь пусть пробиваются листы
Ах, как апрель был звонок, сказочен, и прыток
Чтоб вновь ноябрь сжигал любовные мосты
Я растворюсь в тебе неукротимой влагой
И на звезду вдруг станет меньше в небесах
Кто знал любовь, тот не бравирует отвагой
Кто обезглавлен, не скорбит о волосах . . .
На уникальной картине (1525-1530), принадлежащей автору, имя которого точно не известно (возможно, Willem Muelenbroec?[1]) и дается по его известнейшей работе ( Master of the Mansi Magdalen) Юдифь изображена нагой вместе с младенцем Гераклом.