Снег не проходит дальше, что твой голос.
Ложится на поверхность. Формирует кожу.
Ползущий в гору набирает скорость.
И скорость благодарит. Делает его с ней похожим.
К вечеру, в закромах, гнить с головы начинает рыба.
Можно через плечо плюнуть, взвинтить свёрла.
Я бы мог уже трижды лечь тебе в руки ибо
Лечь, как учит снег, лучше, чем встать поперёк горла.
Так провожают голос, платье, слово, не боясь расстояний.
Паутинка ли, иней собой не украсят угол.
Так читают стихи на память, разворачивают сани.
И на вопрос: "Что было?", отвечают: "Бес попутал".
Если и есть "Здравствуй" на другом конце телефона,
Не трожь руками что-нибудь такое.
Ибо душа впервые столкнувшись с законом Ома,
Больше не претендует на символ и оставляет память в покое.
Поэтому птицы вьют гнёзда там, где тени
Деревьев длиннее, чем их корневая.
Так открывшаяся дверь осветила пирс, под лёд уходящие ступени
И линию жизни, с ладони сползшей, и дверь эту самую закрывая.
Воспоём же песнь так и несостоявшейся разлуке
Двух бесконечно прямых, уносящихся вслед Атлантиде.
И они просят друг друга: "Не отпускай, прошу, не отпускай мои руки".
Тебе и не снилось, а я это видел.