тише, слышишь, мир урбанизированных городов
говорит с тобой и, может быть, у техники нет души, но она точно плачет.
здесь каждый второй одет в пластмассу безумных цветов,
а каждый третий носит в мозгах
электронный датчик.
тише, слышишь, мир говорит с тобой,
только небо в цвет химикатов калия
стал обнуленной эрой,
в подземную сетку метро ныряют тысячи, нет, миллионы заблудших,
а над разрушенной мэрией голлограма
"Единство и правосудие".
на заводах штампуют как скот людей и новейшие технологии,
кислотный дождь проедает
железобетонный купол.
вот девочка пьет из эко-тары кофе цельной арабики,
только на самом деле это синтетика и целлюлоза,
как и ее третьеразмерный бюст.
парень, звенящий в металлоискателях пирсингом с выбритыми висками торгуется с тонкой блондинкой из клонов
соседней улицы, только за полцены, но с гарантией качества.
вот в распираторных масках элита закона готовится выписать пропуск
на площади сплошь из гелевых вывесок
и огней развлекательных клубов.
вот она стоит босиком
и впервые решается посмотреть не вниз, а изнутри.
вот напротив нее клерик с вышколенной осанкой,
от неподъемных нагрузок для обычного человека 24 на семь,
обедом по расписанию и инъекцией каждое утро.
в его глазах нет ни любви,
ни жалости, ни сострадания:
идеальный винтик системы.
она смотрит в него и видит жену и детей, с заправленной до миллиметра постелью и кафель в стерильной ванной.
как было бы прикоснуться к его тонким губам и какие они на вкус?
он смотрит и не видит вокруг ничего,
только еще один неудачный эксперимент.
и его нашивка значит, что все идет как положено.
тише, слышишь, ее последнее эхо смеется в такт монотонным сваям,
в мире, в котором пророк сам себя распинает,
потому что больше никто все равно не заметит.
мир далекого будущего, говоришь,
эквилибриум.
оглянись,
все начинается здесь и сейчас с тебя.