Нахмурил брови перевал,
рванул порывом ветра кроны
и солнца проглотил корону
сердитых туч свинцовый вал.
На миг затихло все вокруг,
и даже птичье щебетанье,
увязнув в дебрях Мирозданья,
не завораживало слух.
Лишь виноградная улитка
неспешно по тропе ползла,
за нею след тянулся липкий,
сверкая отсветом улыбки,
как крошки битого стекла.
И вдруг, над самой головою,
взорвался молний яркий свет
и зазвучал тотчас в ответ
раскат грозы, гремя и воя.
Шквал ветра, листьев и воды
в лицо ударил, ослепляя,
и, в грозных вспышках догорая,
пылали наших ног следы.
А полосатая улитка
ползла спокойно по тропе.
И струи, словно струны скрипки,
вплетались в сумрак леса зыбкий
и рассыпались на листве.