Знаешь, а где-то там есть тот далёкий дом,
Лес шумит за окном, явь сплетена со сном…
Там, у подножья гор, море поёт волной,
Под солнцем и луной вечно шумит прибой.
Чайки летят над ним, провозглашая свет,
И догоняют след ветра сквозь толщу лет…
Там он стоит в тени, весь оплетён плющом,
Маленький солнца дом… мой долгожданный дом…
Так пела Эолар, звуки вплетая в нить,
Чтобы сей путь хранить – то был певицы дар.
То был великий дар знания всех путей,
Переплетённых в сеть странствий, имён и дат.
Дева плела узор, что иногда сиял,
Странникам освещал путь сквозь долины гор.
Был он звездой во тьме, нитью, что приведёт
Каждого в свой черед к дому - живой мечте.
На перекрестьи дней, судеб, дорог, людей –
Там жила Эолар вместе с мечтой своей.
Только к мечте своей странным брела путём –
Светлым живым теплом, знанием всех путей…
Мимо всё люди шли, каждый – дорогой той,
Что изберёт он сам мыслью или мечтой.
И, словно чудо, к ним вдруг обращая взор,
Дева плела узор, чтоб на пути хранил.
Только однажды вдруг рыцарь пришёл во тьме,
И начертила круг дева сплетеньем рук.
А от брони его веяло рёвом битв,
Звуком немых молитв, болью и торжеством.
Белый сплелся узор – кованым серебром
На чёрном полотне с вышитым там клинком.
Белый вился узор через отроги битв,
Рвался и вновь кружил бедам наперекор.
Что-то блеснуло вдруг, вспыхнула Эолар,
И, отпустив сей дар, встала бок о бок в круг.
- Хочешь - пойду с тобой через всю боль и тлен?
Хочешь – страданья плен освободит любовь?
Вместе пошли они – рыцарь и Эолар, -
И бушевал пожар, вспыхивали огни…
Тихо светилась нить в белых лучах луны,
На тетиве струны перерождалась жизнь.
Много прошли путей, много прошли дорог,
В битвах и красоте, в песнях чужих ветров.
Но вдруг порвался круг – чаша из хрусталя
Падала вниз из рук, её ждала земля…
И вновь она одна, только звенит в ушах
Песнь – не даёт дышать, громом гремит во снах.
А где-то там всё ждал тихий далёкий дом,
Лес шумел за окном, птицы там пели днём…
Море вело волной перед подножьем гор
Под солнцем и луной с вечностью разговор.
Это был зов мечты, это был света храм –
Там, на горе – открыт радугам и ветрам…
Чуть было Эолар не обрела сей путь,
Только вот звон в ушах сильно сжимал ей грудь.
Кто же пришёл в ночи, словно забытый след?
Кто там блуждал во тьме на перепутьи лет?
Странен был путник тот, будто бы вмёрзший в лёд,
Словно упал с высот прямо в пучину вод.
Много было огня в пальцах у Эолар,
И отдала свой дар в белом сияньи дня.
И растопила льды, что потекли ручьём
Прямо из пустоты, белым звеня огнём.
Ей бы уйти теперь, но не отводит глаз,
Спрашивает его, и вот не долог час,
Как она с ним идёт через леса и снег,
То ускоряя бег, то вязнет средь болот.
Где затерялась нить? Как ускользнул тот путь?
Воздуха жаждет грудь, только уж не свернуть!
Скользкие сети вниз тянут, связав крыла.
Рядом – пустая мгла, связана в узел жизнь.
А где-то там забыт тихий далёкий дом,
Птицы вьют гнёзда в нём, стал он прозрачным сном.
Вдруг разомкнулся круг, тёмный прорвался плен,
Вырвалась боль из вен, к небу взметнулся звук…
На перепутьи вновь плакала Эолар
И по клочкам с земли свой собирала дар.
А по дороге той люди, танцуя, шли -
С неба и до земли праздник шумел большой.
В атласе и шелках лёгкий кружился вальс,
В танец пустился шаг - и она вновь жива,
Ведь подхватил её, в сильных держа руках
Тот, кто являясь в снах, исцелял боль и страх.
Тот, кому в краткий миг сердце всё отдала,
И, распахнув крыла, вновь в первый раз жила.
- Можно пойду с тобой, твой разделяя путь?
Вечно твоей мне стать, вечно со мною будь!
И они понеслись, песней сплетая нить,
Радуясь и творя в танце иную жизнь…
И заплела она вдруг для него узор
Цвета морской волны, блещущей, как костёр.
Но, подивившись, он лишь оттолкнул её,
Тихо кладя в ларец синее полотно.
Тут же поник узор, схлынуло волшебство,
Отклика не найдя в синих глазах его.
Это был первый шаг, это был лёгкий знак –
Стал исчезать тот дар в пальцах у Эолар.
Но всё сильней душа жаждала его глаз,
Жаждала его рук, танца в столь трудный час…
А где-то там исчез дом на песке морском,
Смыло его волной, вырос там дикий лес.
Но вдруг настал тот день, и отогнал её
Тот, кто был жизнью всей, был её волшебством.
- Не оставляй, постой! – Нет, нам не по пути.
Я не пойду с тобой. Я ухожу – прости.
Были его слова пущенной вмиг стрелой,
В сердце впилась она, распространяя боль,
Распространяя яд, что не давал дышать,
И унеслась душа в пепельный листопад.
Долго кружилась там вместе с листвой она,
Пока не вышла вновь из колдовского сна.
И, разрывая мглу, к небу взметнулся крик:
«Я для чего живу? Кто здесь меня хранит?
Кто возвратил на путь, вырвав из этих пут,
Вытащив из горнил смерти моей струны?
Как надоели мне те, не мои пути!
Только куда идти? Путь кто мне осветит?»
И загорелась вдруг в небе одна звезда,
Словно звала к себе, к своду небес, туда!
Бросилась Эолар с тёмной тропы чужой
В лес, древний и большой, с кронами до небес.
Лес возвратил ей бег - птицы былой полёт,
Ринувшейся с высот в бездну глубоких вод.
Она летела вновь, она бежала так,
Что оставляла кровь пальцами на стволах.
Сколько ночей и дней в этом ушло пути –
Знает лишь лес один да сеть ночных светил.
Вдруг тихий огонёк вспыхнул среди кустов,
По небу на восток стелется вдаль дымок…
А на поляне той белый стоит вигвам,
Тени танцуют в нём, движется кто-то там…
Вышел хозяин так, будто бы долго ждал,
Когда придёт сюда странница Эолар.
Страшно взглянуть теперь в волчьи его глаза,
Но постепенно сам к ней возвращался путь.
- Здесь ли мне суждено свой обрести приют?
Здесь ли меня так ждут и через лес ведут
К этой поляне, где может согреть костёр? –
Так вопрошала, свой не потупляя взор.
- Дом этот звал тебя, только не навсегда.
Жди: как придёт туман, я возвращусь сюда, -
Так он ответил и, словно мираж, исчез,
А от вигвама в лес волчьи вели следы.
И возвратился здесь песен великий дар,
Снова потёк узор с пальцев у Эолар.
Так провела всю ночь, не отдаваясь сну,
Свой доверяя путь белому полотну.
Утром пришёл туман и переполнил лес,
В белом весь лес исчез – там её кто-то ждал.
Взяв с собой полотно, вышла она в туман,
Но через миг уже он с головой объял.
И вдруг открылся ей в белом тумане волк,
Слитый с туманом весь, сам, как лесной чертог.
Вспыхнул тут волчий взгляд, волк прошептал ей:
«Я твой нерождённый брат. Ты узнаёшь меня?
Думаешь, что одна свой проходила путь?
Я защищал тебя, звал, чтобы повернуть.
Было мне больно, что бродишь ты как во сне.
Ждал я, чтоб ты хоть раз вспомнила обо мне.
Теперь послушай же, что значит волком быть.
Каждый мой шаг – борьба за нашей жизни нить.
Знаешь ли, как она призрачна и тонка?
Вмиг её оборвет смерти твоей рука!
Знаешь ли цену ты светлым своим дарам,
Что разбросала все по четырём ветрам?
Плоть моя вся и кровь – дар от кровей иных.
Жизнь во мне бьётся их. Жизнь – это дар вне слов.
Думают люди, что вечность у них в руках.
А для волков – лишь вздох. Это один лишь шаг».
И две живых слезы падают вдруг, звеня:
«Брат мой, меня прости. Благодарю тебя.
Знаешь, а где-то там светлый далёкий дом,
Лес шумит за окном, явь сплетена со сном…
Там, у подножья гор, море поёт волной;
Под солнцем и луной вечно шумит прибой.
Чайки летят над ним, провозглашая свет,
И догоняют след ветра сквозь толщу лет…
Там он стоит в тени, весь оплетён плющом,
Маленький солнца дом…и меня ждут там в нём».
И расступился лес, в небе пролился зов
Тысячью голосов… Белый туман исчез.
Тихо вилась тропа, и отражался свет
Бликами на листве, мягкой была трава.
Ярко горел узор в вышитом полотне,
И очертанья гор множились, как во сне.
Так они шли вдвоём, дева и белый волк,
Он провожал её, зримым став с этих пор.
А где-то там лучи стлали узор путей
На золотой воде - в танце, где свет и тень
Свой бесконечный путь на полотне времён
Чертят для тех людей, кто, не страшась, идёт
В свой вековечный дом, в свой долгожданный дом,
Что, как струна, дрожит между мечтой и сном.