Как я избавился от садового участка в Шаховском районе.
Если бы лет 20 тому назад мне кто-нибудь сказал, что я буду заниматься сельским хозяйством, я бы просто рассмеялся, настолько невероятным показалось бы мне это предположение. Обычно отпуск мы с семьёй проводили в байдарочном походе, либо жили в палатке у реки, собирая ягоды и грибы. Когда зимой на работе собирались за столом, отмечая чей-нибудь день рождения, варенье к чаю, как правило, приходилось приносить мне, хотя почти у всех сослуживцев были дачи. «Где же ваши клубника и смородина?» – спрашивал я.
Но в 1990 году, когда на работе стали записывать желающих на садово-огородный кооператив в Шаховском районе, я тоже записался. К этому времени я уже «батрачил» на предмет картошки за рекой Москвой у села Вертячева, напротив города Жуковского у одного алкаша. С продуктами стало совсем сложно, и картофель снова, как в послевоенные годы, стал надёжным фундаментом семейной продовольственной программы.
Было очень любопытно увидеть место, где нам выделяют землю, поэтому в один из выходных мы (я, Ира и Рита) выбрались на лыжах в район деревни Манеж Шаховского района. Мы встретились на платформе Тушинская Рижского направления (из Люберец я туда добирался целый час) и три часа мы ехали до станции Шаховская, с полчаса ждали автобус и едва смогли в него влезть. 40 минут тряски в автобусе, и мы встали на лыжи. Найти точно место, что нам отвели, нам не удалось, но мы увидели уже заложенные участки, кое-где даже возвышались домики. Все эти участки располагались в неудобье, в ольшаниках и в осинниках. Травкин, что командовал в Шаховском районе, распорядился под садовые участки пахотную землю не давать.
Когда же меня попросили участвовать в закреплении участков на местности, и я увидел болото, поросшее чахлыми деревцами, я решил, что «сюда я больше не ездун»; место было такое, что я не остановился бы даже на привал, будь на мне тяжеленный рюкзак.
С этого момента я делал всё, чтобы избавиться от участка, но каждый месяц увеличивалась сумма, внесённая за участок, а желающих выплатить её мне я на своей работе так и не смог найти. Дело дошло до жеребьёвки. И вот на жеребьёвке, проходя мимо меня, один молодой человек обронил фразу: «Ну, разве это участок – 8 соток?» «Приобщи ещё 8 моих» – предложил я. Илья, так звали этого парня, был из другого предприятия, входившего в наш куст кооператива. Он тут же заметил мне, что необходимо, чтобы наши участки соседствовали. Я тут же попросил председателя кооператива, с которой имел шапочное знакомство, оставить для нас с Ильёй пару соседствующих участков, причём любых, но она не согласилась, ссылаясь на то, что жеребьёвка уже вовсю идёт. Тогда, обозлившись, я сказал, что вообще отказываюсь от жеребьёвки – пусть мне достанется оставшийся номер. Жеребьёвка окончилась, я расстроенный взял последнюю бумажку, рассеяно взглянул на число, изображённое на ней, подошёл к Илье, спросил о его жребии. Естественно числа эти отличались весьма и весьма. Я уже хотел покинуть помещение, но любовь к картам толкнула меня к висевшей на доске планировке участков. Я не поверил своим глазам: мой участок примыкал к участку Ильи из соседнего ряда. Я нашёл Илью, он не только не удивился, но, казалось, был готов отказаться от своего намерения удвоить размеры участка. Его не смущала, названная мною сумма, которую я определил с учётом вложений и инфляцией, но он боялся оформления. С этим мы и подошли к председателю кооператива. «Ты женат?» – спросила председатель. «Женат», – ответил Илья. «Так мы и запишем, что все внесённые Иосифом деньги, поступили не от него, а от твоей жены», – внесла ясность она.
Мы договорились с Ильёй, что завтра к 12 часам дня он принесёт деньги. Назавтра он появился только к 12-30, когда я считал, что он уже не придёт.
Так я избавился от участка в Шаховскои районе. Недавно, зайдя на работу (я уже два года на пенсии), я поинтересовался у Риты о кооперативе у деревни Манеж. Оказалось, что участки до сих пор не электрифицированы, нет к ним и приличной дороги. Многие участки заброшены, в том числе и Ильёй. Сейчас продать участок не возможно, и дело не в юридическом оформлении, а в том, что не удаётся найти желающего его приобрести.