Позади машин клубится пыль.
Пасмурное утро в Забайкалье.
Лай собак. Невысохший ковыль.
На столе початые бокалы.
След простыл от давешних гостей.
Воздух сперт. Малыш сопит в кроватке.
Скоро на охоту: на лосей,
рябчиков, косуль и куропаток.
Я спустился с лестницы один
в хлопковом бесшумном камуфляже,
взяв двустволку, нож и карабин
вместо навороченной поклажи.
Семь часов. Тяжелую луну
отражали лужи в желтом блеске.
И на кухне ты стояла у
еле закрепленной занавески.
Я глядел на окна, и твоей
проникался нежностью некстати:
перед убиением зверей,
перед убиением пернатых.
Стал УАЗ мне издали моргать.
Мужики протягивают руки.
Боже мой, не я ль иду прервать
чьей-то жизни связанные звуки?
Зверь судьбу не в силах укорить.
Ему нужно следовать обычью:
меж охотниками разделить
своей плоти быструю добычу.
Атмосфера лёгкая, как лён.
Плоскогорье груди расправляет.
И с негромкой Шилкой в унисон
вся природа тихо рассветает.
Воет волк. Но всюду тишина.
Горизонт замкнулся в перелеске.
Милость, а не жертва мне нужна
на текущем жизненном отрезке.
Заряжают ружья мужики.
Их зрачок спросонья будет меток.
За сто метров не видать ни зги,
кроме сотрясающихся веток.
И в загоне, встав на номера,
словно в никуда, до посиненья
невпопад кричу я: "О!..", "Э!..", "А!..",
всех зверей вводя во искушенье.
Какова награда будет нам:
зуб за зуб иль трапеза большая?
Только холод вьется по ногам,
кому жить или не жить решая.
Только вьется холод по нутру.
И блажен, кто вида не покажет.
А туман исчезнет поутру,
и об этом никому не скажет.
26.11.14