Под мерный стук колёс мы чай горячий пьём
И горький шоколад напополам ломаем,
И я делю купе с попутчицей вдвоём,
Наш тихий разговор мы с нею продолжаем.
-" Пять лет назад пришла я в детский дом работать.
Хотелось мне тепло и ласку подарить,
Чтоб окружить сирот любовью и заботой,
Ведь у меня самой детей не может быть".
Она качнулась чуть, поправив локон русый,
И карие глаза подёрнулись слезой.
Вздохнула тяжело, по-бабьи так, по-русски,
Блеснуло на руке колечко с бирюзой.
" В детдоме всё не так, как думала вначале.
Не знаю даже, как об этом рассказать.
Не дети там живут - волков голодных стая,
Гуманнее в асфальт их было б закатать.
Мне девочка одна на ушко рассказала,
Что в девять лет её распяли впятером.
Никто ей не помог, напрасно и кричала.
Обычай здесь такой. Ужасный детский дом.
Там парни для себя мальчишек выбирают
Помладше, послабей, смазливое лицо.
Пугают, а потом к сожительству склоняют.
Никто и никогда не судит подлецов.
Услышав это, я к директору спешила,
Чтоб обо всём ему по форме доложить.
Он оборвал меня: - "Ну ты и рассмешила!
Такого никогда у нас не может быть!
Они тебе всё врут! Они на жалость давят!
Да если, правда, мы сидели бы в тюрьме.
Ты хочешь наш детдом на всю страну ославить?
Не вздумай даже вслух сказать о том нигде!
Нет у тебя улик прямых и непреложных,
Раз доказательств нет - всё это клевета!
Я вижу, дальше нам работать невозможно.
Уйди сама, а то, под суд тебя отдам".
"Конечно, я ушла от них в кадетский корпус.
Там лица у ребят открытей и добрей.
И с детства пацанов там приучают к спорту.
Работать там легко, и жить там веселей".
Я слушала её, а мимо проносились
Деревья, да поля, да избы деревень.
Огромная моя, печальная Россия...
Так много слёз людских рекой текут на ней.