может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки. (с) Маяковский "Облако в штанах"
глядите!
стоит, как Колосс Родосский,
величаво. ничтожна во всех ипостасях.
мои туфли плюют на бережную носку,
как на д.з. ученик в старшем классе!
вот они:
волосы нищеты,
от которых тянет романом Сартра.
а мои туфли, как прямые углы,
их значение в жизни не изменится завтра.
читатель, я уверен, ты не понял,
что выше написано, как "Зов Ктулху",
но это ода, моя ода
под названием "Проститутка и туфли".
I
когда Бог выключает тепловую кнопку,
пряча ее за пазухой горизонта,
электричество зажигает канделябры у дома,
люди закрывают разума окна.
на этих бульварах потухших домов
кто-то нарушает скудного пространства рамочки,
свет притягивает не только мотыльков,
на свет слетаются бабочки.
не стоит искать Бога в престижных церквях,
где рясы золотые и свечи из воска.
прежде всего, Бог в каждом из нас
независимо от физ., духовного роста.
но люди сидят по квартирам.
иконки в углу, как провинившийся сын.
о чем вы думаете, мои дорогие?
вам все равно, что кто-то где-то один
завывает в тишине грустных арок,
ведь парабола арки - улыбка наоборот.
"не мое дело. Бог поможет" - шепот в себя. будь краток!
но где твоя помощь, если внутри тебя тоже есть Бог?
существо слабого пола.
лет тридцати. одна из потухших домов.
приметы:
волосы нищеты и глаза бетонного пола.
стоит на бульваре, в клетке дворов,
и вот
она
величава, ничтожна.
озирается. подходят к ней:
- сколько часок?
полночь.
помочь ли возможно?
а дома уж спит ее сынок.
мой друг, мой читатель, не суди никогда
ни меня, ни стихов, ни этой бедняжки,
ибо кто кроме Бога знает, когда
каждый из нас перестанет быть важным?
она строила надежды на семью,
стараясь использовать доверия камень,
пытаясь полностью предаться кораблю,
кораблю надежды под именем "Титаник".
и дело не в громких словах
и даже не в шляпе.
на табуретку встает только слабак.
эй!
господа!
достаньте же фраки,
танцуйте под ноты фонаря, господа!
она стоит, как памятник слепой надежды.
ничтожная снаружи, величавая внутри.
"давай. давай, снимай одежды!".
дорогуша,
тебе не скажет так ни один пиит.
и пусть в домах меня чтецы ругают,
да буду я пусть мерзок вам во многом,
но тот, чью жизнь, будто снежки, швыряют,
знает гораздо больше остальных про Бога.
час ночи.
железные кроты в депо.
она на последнем
вагоне
вернулась. заходит домой;
пережитое, будто поверхность ежа,
колет.
сынишка в кроватке. на стуле джинсы, майка.
на потолке блестят наклейки планет.
где-то на комоде или на столе,
не помню, но в рамке
под прозрачным стеклом счастливый автобусный билет.
и вот
она стоит и смотрит.
что, жизнь, ты скажешь ей в ответ?
а жизнь молчит... она не многословна,
однажды всучив желтый билет.
читатель!
не осуждай и не смотри на поверхность,
пусть ее волосы нищеты и глаза бетонного пола
не нашли ответов на вопросов крейсер,
но они не потеряли веру во внутреннего Бога!
глядите!
какие туфли! не из кожзама даже.
стоят в коридоре греются.
проститутка стоит, как Эйфелева башня,
отшивает всех, кто просто клеится.
вот они:
черные. парочка зачищенных туфель.
сколько дорог они целовали?
а проститутка
кусает, кусает губы:
почти ночь, а ни рубля в кармане.
читатель, я уверен, ты не понял,
что выше написано, как рецепт с кухни,
но это ода, моя ода
под названием "Проститутка и туфли".
II
когда Дьявол включает опцию "мрак"
и прячет рычаг до восхода в земле,
комнату покидает правый башмак,
а рядом с ним левый, на другой ноге.
и идут эти туфли мимо витрин,
мимо чахоточных бездарей,
а я смотрю сверху на них:
эх,
какие чудесные!
я иду по бульвару потухших домов:
вокруг ватакатские крики и смех,
пьяные драки, споры воров.
парочка туфель и я против всех!
неожиданно из-за угла
(сейчас не вспомню его градус)
показалась чья-то голова.
не пойму:
показалась или показалось?
я иду, и навстречу мужчина в пальто,
в черной шляпе и с пустыми глазами,
прям как в Чертаново на том полотно,
но там женщина. художник: Модильяни.
мужик остановился, снял шляпу,
взглядом скучающего друга по другу
смотрел на меня секунды 4 к ряду,
потом неожиданно
хвать! и под руку.
эй!
господа!
это все из-за туфель?
но их значение для меня крайне важное!
подумайте только, что без них будет.
ответ:
останется пустым лист бумажный.
но этот шляпник ведет меня
по неизвестным бульварам, улицам.
- я иду своей жизнью! - кричу.
- куда? - отвечает мужик, сутулясь.
и вот
начинаем мы с ним говорить
о рамочках скудного пространства в кубе.
смеюсь ему в морду и вижу нить
в швах чуть запачканных туфель.
"жизнь - это то, что бывает с другими,
тебе не развеять всеобщий мрак", -
смеется глазами пустыми
мужик,
ржет,
надрывает живот, чудак.
и только наклонился я убрать ту нить,
как поменялось все вокруг. и где уже я?
смотрю по сторонам. в мыслях:"бросить пить".
а кожа туфель вся в траншеях!
эй!
господа!
где ваши фраки?
давайте танцевать скорей!
сегодня я встретил Павшего Ангела!
выжил! танцуйте же под ноты фонарей!
и Вельзевул тянул мне руку
и говорил, что жизнь не для меня.
чудак ты, эдакий. я не напуган!
иди своей дорогой в точку "Б".
я в точку "А"!
и все прошло.
ваш буквенный затворник стоит и смотрит.
что еще, жизнь, преподнесешь ты мне?
а жизнь молчит... она не многословна.
и Небожитель нашел рычаг в земле.
читатель!
не осуждай и не смотри на поверхность,
пусть значение туфель, как прямых углов, не меняется,
на этом жизненном пути повсеместно
тебя будет ожидать с пустыми глазами опасность.
глядите!
стою перед вами
в цветочном саду,
под светом звезд во мраке ночи,
стою, смотрю на знаки,
на знаки препинаний одиночеств.
читатель, я надеюсь, ты понял,
что выше написано комбинацией букв, и
это ода, моя ода
под названием "Проститутка и туфли".
но когда стихи станут радостными,
как глаза сына проститутки;
и когда мои туфли отобьют звука пульс;
на бульваре потухших домов
выглянет Бог из-за будки.
горожане! знаете, я все же очень боюсь,
что сам Дьявол срывает моей души
незабудки.