Я думал, грабли — в поговорке,
Но в жизни? В лоб? С размаху? Мрак...
И вот Европе стало горько,
И бьют её и так и сяк.
Как оказалось, там свобода
Есть для печати и для слов,
Она воёвана народом
В боях в течении веков.
Д а, б ы л и л ю д и в те столетья,
Все как один носили крест.
А что теперь? Таких, заметьте,
С трудом разыщешь — всюду бес.
Он правит бал на континенте,
Где раньше прочих было — ноль,
Свобода здесь любым агентам,
Вербующим людскую боль.
Сектанты, мистики и гуру
Европу взяли в оборот:
Она ж Христа забыла сдуру
И что ни попадя сжуёт.
Смеются все! Рисуют Бога,
Как даже не мечтал Таксиль,
Ведь веры нет, к чему тревога
За души детские. Всё — гиль!
Пришла расплата поневоле —
Колониальные дела! —
К чужой чувствительная боли
Т о г д а была, и приняла
Несчастных из колоний бывших,
Да и не только: мир — в огне!
Жаль, доброту её забывших
(Вот это точно — не по мне).
Всё так. Но скоро каждый пятый
В Европе — негр или араб,
А бог для них — не Бог распятый,
А тот, когда «Аллах акбар!»
Среди неверья коренного,
Но все ночуют по домам,
Он наступил, он — здесь, он — снова,
Непостижимый вам ислам.
Забудьте про свободу слова,
Учитесь в новом мире жить,
Где в а ш и г р а ж д а н е готовы
За Мохаммада всё крушить.
Да, не учил Пророк быть скромным,
Он сам был воин ещё тот,
И не спастись в дому укромном:
Ислам детей к себе зовёт.
Для них ещё живы святыни,
Вам никогда их не понять,
Свобода слова всем отныне
Навеки дважды два как пять.
Да, были, есть и отморозки,
Им нечего Коран читать.
А кто учил их? В чьих обносках
Их посылали убивать?
Не вы ль готовили отряды
Без тормоза боевиков,
И обещали им награды
За пленных «русских дураков»?
У ч и т е с ь в л а с т в о в а т ь с о б о ю,
Карикатуры — в унитаз,
Прощай, свобода — я не скрою,
Мне жаль её — как, впрочем, вас.
Да, можно вывести на площадь
Хоть миллион людей, хоть два,
Но всё-таки скажу: не проще ль
Жить так, чтоб вера — как права?