Хороши летние туманные дни, хотя охотники их и не любят.
В такие дни нельзя стрелять: птица, выпорхнув у вас из-под ног, мигом,
тотчас же исчезает в беловатой мгле неподвижного тумана.
Но как тихо, как невыразимо тихо всё кругом!
Всё проснулось и всё молчит.
Вы проходите мимо дерева – оно не шелохнётся, оно нежится.
Сквозь тонкий пар, ровно разлитый в воздухе,
чернеется перед вами длинная полоса, как будто снится.
Вы принимаете её за близкий лес;
вы подходите – лес превращается в высокую грядку полыни на меже.
Над вами, кругом вас – всюду туман уже…
Но вот ветер слегка шевельнётся – клочок бледно-голубого неба
смутно выступит сквозь редеющий, словно задымившийся пар, - чудо явилось:
золотисто-жёлтый луч ворвётся вдруг, заструится длинным потоком,
ударит по полям, упрётся в рощу – и вот опять всё заволоклось.
Долго продолжается эта борьба;
но как несказанно великолепен и ясен становится день, изумительна глубина синего неба,
когда свет, наконец, восторжествует и последние волны согретого тумана в тишине
то скатываются и расстилаются скатертями,
то взвиваются и исчезают в глубокой, нежно сияющей вышине…
––––––––––––
Иван Сергеевич Тургенев. Записки охотника. Лес и степь (отрывок).
Хороши также летние туманные дни, хотя охотники их и не любят. В такие дни нельзя стрелять: птица, выпорхнув у вас из-под ног, тотчас же исчезает в беловатой мгле неподвижного тумана. Но как тихо, как невыразимо тихо все кругом! Все проснулось, и все молчит. Вы проходите мимо дерева — оно не шелохнется: оно нежится. Сквозь тонкий пар, ровно разлитый в воздухе, чернеется перед вами длинная полоса. Вы принимаете ее за близкий лес; вы подходите — лес превращается в высокую грядку полыни на меже. Над вами, кругом вас — всюду туман… Но вот ветер слегка шевельнется — клочок бледно-голубого неба смутно выступит сквозь редеющий, словно задымившийся пар, золотисто-желтый луч ворвется вдруг, заструится длинным потоком, ударит по полям, упрется в рощу — и вот опять все заволоклось. Долго продолжается эта борьба; но как несказанно великолепен и ясен становится день, когда свет наконец восторжествует и последние волны согретого тумана то скатываются и расстилаются скатертями, то взвиваются и исчезают в глубокой, нежно сияющей вышине…