ТЫ ПОЭТ. ТЕБЕ МНОГО ПРОСТИТСЯ
2012-2014 годы
(Продолжение)
Год 2013-й (заголовок главы)
СТИХИ И СПРАВКИ
К любым чертям с матерями катись
Любая бумажка...
Владимир Маяковский
Я все эти справки послал бы к чертям.
Ходить по кругам бюрократов
Поэту страшней и противней, чем там,
В чистилищах дантовых адов.
Признаюсь, мне льготы от вас не нужны,
Воришки, воры и ворищи.
Они лишь заплатками мне на штаны –
Они не зелёные тыщи.
И мне на медаль «Ветерана труда»
На все её льготы-плебейки
Чихать и плевать с колокольни, когда
Цена им – всё те же копейки.
И как-нибудь я бы прожил и без них,
Смирившись с моею бедою.
Как раньше, спасут меня правда и стих,
Да чёрствая корка с водою.
Прожил бы, когда бы не довод жены,
Который заставил смиряться:
В семейной суме и копейки нужны,
Глядишь, и они пригодятся.
И вот уже несколько каторжных дней
Хожу по кругам бюрократов,
И эти круги и страшней и черней
Чистилищ всех дантовых адов.
Здесь тоже конурки одна за одной,
Как адские гроты для пыток.
И каждая ради бумажки пустой
Берётся с десятка попыток.
Вот, кажется, все уже справки собрал,
Конец и печатям и визам.
Но снова придирка, и снова аврал –
Нет справки о том, где прописан.
И я разъярённо бегу в ЖэКэХа,
С надеждой обманной и жидкой,
Что это последний побег от стиха,
Что это последняя пытка.
И не заболят бюрократов мозги,
Что мир мой заглох и затмился,
Что я из поэта хорошей руки
Уже в бегуна превратился.
Я вам не могу достоверно сказать,
Надежда на это плохая,
Что снова смогу я стихи написать.
Не выйдет ли справка сухая?
МИР, НЕ ЗНАЮЩИЙ БОГА...
Мир, не знающий Бога –
Место гибельной тьмы.
Что же в мир тот дорогу
Асфальтируем мы?
РЕДИСКА
Евгению Евтушенко
В кошелёк заглянув, не без риску,
Словно в баночках малых икру,
В упаковке красивой редиску
В дорогом магазине беру.
И она крупноглазо, пунцово
Снова душу берёт в оборот,
И тепло вспоминается снова
Из забытых времён огород.
За косицы из утренней грядки
Красноплодок крупней наберёшь,
Огурец по соседству сорвёшь
И к дождём переполненной кадке
По росе леденящей идёшь.
И у кадки водицей такою ж
Сполоснёшься, от стужи смеясь,
И оброк огородный отмоешь
И на ноги налипшую грязь.
И сухие портянки накрутишь,
И уже в сапогах - молодцом,
И в суму с чёрным хлебом опустишь
Яркокрасный редис с огурцом.
И каким изумительным пеньем
Птичий лес повстречает тебя,
И маслята забытым волненьем,
Золотым вдоль дороги теченьем
Вдруг охватят,
маня и слепя!
И с каким опьяняющим чувством,
Возле свежих маслят в туеске,
Огуречно-редисочным хрустом
Ты упьёшься в согретом леске!
Но всё гибельней, злее и строже
Что-то зрело в народной судьбе.
Всё дороже, дороже, дороже
Стало ездить на дачу к себе.
И уже только так, не иначе –
Грусть и сказка о днях золотых.
От деревни давнишней и дачи
Только память о грядках былых.
И уже я отнюдь не без риску,
Словно в баночках малых икру,
В упаковке красивой редиску
В дорогом магазине беру.
Из какой ты, родная, деревни? –
Из Израиля. Вот тебе на!
Мы редиску растили издревле.
Что же стало с тобою, страна?
И краснеет в стихах моих слово,
До чего же мы, право, дошли...
Смотрит так же глазасто, пунцово,
Но редиска заморской земли.
ОБИЖАЕТСЯ МРАЗЬ, ЕСЛИ МРАЗЬЮ ЕЁ НАЗЫВАЮТ...
Обижается мразь, если мразью её называют,
Но её обожатели, только окреп голосок,
На суровую правду Христа, словно волки в лесу, завывают,
И крадутся неслышно, и новый готовят бросок.
Так две тысячи лет, сатанея от гибельной злости,
Мерзопакостной мрази сыны продолжают безумный поход.
Превращаются в прах земляной, в безымянные кости,
А суровая правда Христа, не сгибаясь, живёт.
И совсем невдомёк этой пакостной жиже болотной,
Что борьба их не может бесплодной и глупой не стать,
Потому что воюют они против персти земной, мимолётной,
А духовность людскую ни словом, ни силой не взять.
ОБЕРЕГ НЕ МОЖЕТ УБЕРЕЧЬ...
На выход книги М. Анищенко «Оберег»
Оберег не может уберечь
От сомнений, водки, бездорожья...
Был талант, да не об этом речь.
Сгинул он в метаниях безбожья.
ПОКИНУТЬ ЭТИ РОЩИ И ПОЛЯ...
Сыну Денису
Покинуть эти рощи и поля,
Покинуть эти реки и закаты
Мне будет жаль, родимая земля,
Мне будет жаль, родимые пенаты.
Я здесь любить учился и страдать,
Но не обманывать, себе в забаву.
И даже дар небесный – благодать
Я не использовал себе во славу.
Я был таким, что сыну и жене
Не только нервы, но и жизни портил.
И по заслугам требуется мне
Вручить сверкучий сатанинский орден.
Но приходил такой щемящий миг,
Такую в сердце разжигал тревогу,
Что я в звенящий превращался крик
И обреченно в ноги падал Богу.
Я ничего Ему не обещал,
А плакал лишь за слабость человечью,
И Бог за все грехи меня прощал,
И наделял рифмованною речью.
И я спешил записывать её
В тетради, на попавшемся листочке,
И было там всё истинно моё
От первой буквы до последней точки.
И вся надежда тайная моя,
Что строчки эти из тиши восстанут,
И сын далёкий, и его семья
Мои метанья давние помянут.
И пусть не скорбь великая, не грусть,
Не жалость, похоронщица пустая,
Войдут в сердца и души их,
но пусть
К ним мысль придет воистину простая.
Я всё-таки в страданиях своих,
Какой бы холод на меня ни веял –
Как самый лучший,
самый честный стих,
Одну лишь мысль заветную лелеял.
Я тихо говорил: смирись, душа.
Страдать и ждать –
закон наш неминучий.
Жизнь на земле безумно хороша,
Но в вечности она намного лучше.
И что за грусть!
Мы встретимся опять
В родной дали, что светится маняще.
И белые ромашки будем рвать
В прозрачной и весёлой райской чаще.
ИЗ ДАНИИЛА СЫСОЕВА
(О Нимроде)
Он спешил на вершину пока недостроенной башни,
Чтоб спросить Люцифера о грянувшей буре свирепой.
И уже был у цели, но в огненной молнии страшной
Башня рухнула вниз, несмотря на могучие скрепы.
Так закончился труд горделивый, великий, нелепый.
НУ, ХВАТИТ НАРОД-ТО СМЕШИТЬ...
Ну, хватит народ-то смешить.
Идите всей сворой в отставку.
И дайте России пожить,
Быстрее пойти на поправку.
СВЯТЫНИ ВАШЕЙ НЕ БРОСАЙТЕ ПЕРЕД ПСАМИ...
(Из евангелиста Матфея)
Святыни вашей не бросайте перед псами
И перед свиньями не вздумайте бросать
Чистейший жемчуг. Чтобы грязными ногами
Они его бы не смогли попрать
И вас, вернувшись, растерзать.
О, ВРЕМНА СЕГОДНЯ КРУТЫ...
О, времена сегодня круты.
Над Русью новый встал пророк:
«Я Путь ваш. Путаница. Путы».
Вот почему в чести порок.
АДЪЮТАНТ НАПОЛЕОНА
Адъютант Наполеона был в бою смертельно ранен,
Но, собрав остаток воли, всё же сел он на коня
И помчался, словно призрак, неподвижным видом странен,
Через поле, где сраженье разметало зеленя.
Битва – пламя, дым и лаву извергала, словно кратер,
Но – за полем – знамя, ставка, перед свитой вождь стоит.
Кровь увидя, «Вы же ранены!» – воскликнул император,
«Извините, государь мой, я не ранен, я убит».
И упал на землю всадник, изумив Наполеона.
И подумал император, треуголку сняв свою:
«Да, герои умирают без красивости и стона.
Так ли мне Господь сподобит завершить свой путь в бою?»
(Продолжение следует)