Вереницы блуждающих строк,
Возле пропасти гасящей крик,
Переводчик – тот же пророк,
И не меньше Поэта велик.
Но величье его так мало,
Средь громады обрушенных слов,
Обречен он писать набело,
С перемаранных черновиков.
Он и волей чужою ведом,
Хоть другим он и сам поводырь,
Но порою своим же путём,
С узкой тропки выводит на ширь.
И сторонится сразу плечом,
Словно не был он тут никогда,
А читатель, что шёл с ним вдвоём,
Забывает о нём иногда.
Славословье и первый восторг,
Получает, конечно, Поэт,
Даже если второй не умолк,
Проливая из сумрака свет.