1
Как будто за плечо трясут:
вставай, мол, время наступило,
а то проспишь и Страшный Суд.
– Эй, мила-а-ай!
И в темноте блуждает взгляд,
и различает понемногу
на черном белое – ей-богу,
Малевича антиквадрат!
И вправду, что такое снег?
Абстракция природы, хаос.
Как будто некий человек
изобретает ноу-хау
из ничего, из квипрокво
еще разрозненных молекул.
Кипит в котле Вселенной млеко,
и непонятно для чего.
2
Но вот светает вдалеке,
и снег, набросанный штрихами,
теперь, как рыба по реке,
сплошными валит косяками.
И чем быстрее бег и лет,
тем тверже берег, сосны, крыши,
пригорков складки, падей ниши
и остов лодки, вмерзшей в лед.
Тем удивительнее сад,
где бледный плод сочится светом,
где вихрем малый звездопад
срывается с ветвей ранета,
где – вот так чудо! – с двух ракит,
укрытых белоснежной байкой,
вдруг листьев прошлогодних стайка
срывается и – чик-чирик – летит…
3
Снег реже, и уже видны
следы, рассыпанные мелко
вокруг размашистой сосны,
в которой промелькнула белка.
Снег тише, и лохматый пес
так громко лает под сосною,
что свет над просекой лесною,
как алюминиевый трос,
дрожит. Хозяин на крыльце
дымит, блестя стальной коронкой:
на плохо выбритом лице
улыбка вечного ребенка.
Хозяйка снегирям пшена
насыплет прямо на дорожку.
А псу в дюралевую плошку –
костей. И снова тишина.
4
Снега лежат, как покрова,
и неизвестно, что под ними:
какая новая трава
весной полки свои поднимет.
Что встанет, злак или сорняк?
Чье по ветру промчится семя?
До наступления весенней
поры так долго, вечно так.
Поселок трубами дымит
на взгорке берега речного,
как чудо-юдо рыба-кит
в известной сказке П. Ершова.
Но снег, белея за окном,
всем намекает на спасенье.
Мол, нынче просто воскресенье.
Мол, с понедельника начнем.