Ты как-то сказал - "За грехи нам платить самим".
Но выпало мне. Я твое заберу взаймы.
Тебе удавались не проповеди - псалмы.
... До этого я совсем не ходила в храм.
Я слышала Бога, ведь ты говорил о Нем.
Моя благодарность горела в душе огнем.
Любовь выбирает сама нас, и Он поймет.
... Но все-же нечасто молилась семи ветрам.
И так же бродила холмами в закате дня.
Я знала все травы на склонах, они - меня.
И лунные струи ласкали лицо, звеня,
как струны на арфах в неведомом мне раю...
Но как-то одной воспаленной как бред ночей,
ко мне постучал ты, не Божий, не мой, ничей.
Судьба назначает. Не спросишь ее, зачем
подталкивать в спину, стоящего на краю...
И если свершилось, в том промысел верно был.
Ведь ты поначалу так сильно меня любил.
Но снились в кошмарах мне площади и столбы,
и будто ты косы украдкой мои остриг...
Ты стал молчаливым.. Босая, пришла зима.
И я как-то раз отказала тебе сама.
И горе свое разнесла по крутым холмам,
и там под метелями жгла на ветру костры...
О, как же в глазах у соседей читался страх,
когда возвращалась, вся в пепле того костра.
Молва, как река в полноводье была быстра,
и холод ее приговоров как смерть суров...
Я больше в твой храм не ходила. И Бог молчал.
И в комнате темной давно не горел очаг.
И вот ты однажды пришел. Но из-за плеча
мне были видны только лица из прежних снов...
А дальше не помню.. телега.. и лай собак.
Твой голос.. но где ты не вижу.. я так слаба.
Стою.. Кем-то нежно спеленута у столба.
Дай руку! Мне страшно! Но знаю, что ты не дашь...
Весь в черном, молитву какую-то говорил.
Шептались в толпе, что летала на склон горы.
И чей-то ребенок заплакал "Она горит!"
А я только думала - жалко, что он не наш...