Днями был в лесу. Ах как там красиво, можно бы даже сказать волшебно.
Я ушел подальше от людских глаз, нашел уединенную лавочку и сел там почитать.
Под моими ногами расстилалась зеленая, мягкая трава, как богатый и очень дорогой персидский ковер. Надо мной деревья лениво шевелили своими ветвями-опахалами.
По бокам скамейки росли папоротники и их широкие, упругие листья-веера напоминали мне сказочных грифонов, которые сидели по бокам моего лесного трона. Они и на ощупь были упругими, шершавыми и немного прохладными, как спины фантастических животных.
Лес шумел листвой, щебетанием птиц, звоном комаром, но весь этот лесной шум создавал такую тишину, какую не найдешь ни в залах музея ни в пустой темной комнате. Та тишина пустая и тусклая, а это была тишина насыщенная и живая. И я восседал среди этого такого шумного безмолвия как падишах.
Солнечный свет, пробиваясь сквозь деревья, создавал золотые колонны.
Цветущие кусты иван-чая были как богатые, старинные панно, листья деревьев и кустарника, шевелясь на ветру, представлялись мне танцовщицами, которые исполняют какой-то загадочный, но очень красивый и волнующий медленный танец. Это было и очень приятно и очень торжественно.
Затем через какое-то время, насладившись этой красотой, я встал и пошел дальше по лесной тропинке. И только тут понял, что я не хозяин в этом лесу, а только гость. Может и не такой уж и желанный, но и ни нежеланный точно. За моей спиной перешептывались настоящие хозяева леса. Они обсуждали меня, но не осуждали за вторжение. Их чуть заметные расплывчатые фигуры мелькали то там, то здесь, среди кустов, деревьев, зарослей папоротника и ежевики.
Я оказался среди лесных духов. Они меня окружали и ощупывали, но не враждебно, а с интересом. Это было очень необычно, но похоже я им пришелся ко двору(чуть не написал ПО ВКУСУ, но понял, что это звучит двояко ). Я это понял по тому, как к моим ногам стали медленно и плавно опускаться раздвоенные хвойные иголки. Лес как бы приветствовал меня, но не заискивающе и не высокомерно, а степенно и с достоинством. Как ХОЗЯИН гостя.
Высокие сосны стояли величаво, как великосветские дамы, пришедшие на прием к императору. Молодые березки, которые расположились небольшими группками, напоминали молоденьких девушек в красивых, бело-черных нарядах, которых первый раз в жизни вывели в свет. А кустарники и подлесок напоминал шумную ребятню, которая бегает и резвится не осознавая о том, что находится в таком изысканном обществе.
Я шел дальше и меня догоняли прелестные запахи. Из практически пересохшего канальца с остатками воды и тины почему-то доносился запах свежесваренного вишневого варенья. Тонко и нежно пахло какими-то цветами и листьями. И ещё я почувствовал головокружительный запах детства. Это пахли разогретые на солнце упавшие сосновые шишки. Ах какой же это волнующий и чарующий запах горячей смолы. Живицы. Так пахло моё детство, когда мы летом выезжали на турбазу. Она стояла на высоком берегу Оки среди соснового леса и ароматный дух нагретых солнцем шишек и стволов сосен так и останется на всю мою жизнь.
Я был среди этого чуда и меня сопровождали бабочки, эти маленькие придворные большого леса. Кусты папоротника шептались внизу, листья деревьев вверху. Я шел и чувствовал, что не только я наполняюсь силой и энергией леса, но и лес подпитывается от меня. Потому,что у меня было прекрасное настроение и лес это чувствовал.
Вывороченный корень поваленного ветром дерева напоминал вход в жилище лесных эльфов и казалось, что они сидят там, в глубине, за праздничным столом и пьют росу с нектаром.
Когда я подошел к опушке леса, то он, лес, проводил меня как гостеприимный хозяин хорошего гостя. Он выпустил меня нежно, а не выпихнул пинком.
По обеим сторонам тропинки стояли кустики чертополоха, они своими красными соцветиями и острыми листьями казались мне ротой почетного караула. Было очень приятно и незабываемо.
Вступив на асфальт, услышал голоса людей и мне стало даже как-то неуютно. Хоть люди и разговаривали тихо, но после лесной тишины это казалось очень громкими и вульгарными звуками режущими мои уши.
Сегодня поехал довольно поздно. Вошел в уже темнеющий, готовящийся ко сну лес, двигаясь по тропинке вдоль канала.
Под ногами вдруг началось какое-то шевеление. Как оказалось это тысячи новорожденных лягушат. Я попал в лягушачий роддом. Они были сочно-коричневого цвета и размером не более половины ногтя моего мизинца. Эти карапузы прыгали в сторону от меня. Запутывались в траве, которая была им как мне деревья, под которыми я шел. Некоторые лягушата так торопились, что переворачивались на спинку и забавно молотили лапками в воздухе. Они были так малы, что комары, которыми эти земноводные будут питаться, были почти наполовину их крошечного роста. Даже не знаю что они ели сейчас. Наверное невидимую моему глазу мошкару
Я старался не наступать на эту мелюзгу и представлял себя Гулливером в стране лилипутов. Чудесно понимаю, что большинство их них погибнет, иначе бы Земля была населена только лягушками. Но те, кто выживут к осени станут взрослыми. Буду важно надувать щеки и смотреть на мир слегка надменными, выпученными глазами. Но вскоре я углубился дальше в лес и лягушата остались у канала. Так что уже смотрел по сторонам.
Лес и правда готовился ко сну. Он сыто и лениво шевелил своими ветвями. Стихали звуки дня. Уже вяло перекликались птицы и всякая лесная мелочь. Изредка пробегали волночки ветра. Лес сонно возился на мягкой перине из вечернего тумана, ища удобного положения и натягивал на себя толстое и плотное одеяло-ночь.
Дневные лесные духи из игры света и тени уходят на покой и на место их приходят духи ночи. Они появляются из под корней, из глубоких лощин и нор. Я узнал о их присутствии по специфическому, острому духу сырой земли и прелых, прошлогодних листьев. Эти ночные обитатели ещё плохо видят, так как довольно светло, и поэтому начинают меня ощупывать своими прохладными руками-щупальцами. Прохлада проникает под мою рубашку и я замираю, давая духам со мной познакомится. Я их совершенно не боюсь, потому, что это добрые духи и охраняют сон леса ночью. Поближе познакомившись со мной и не найдя ничего опасного для лесного спокойствия, духи удаляются и я продолжаю прогулку.
Вдруг до меня доносится очень домашний и приятный запах. Оказывается я подошел к опушке леса и на лугу лежали коровы. От них уютно и вкусно пахло парным молоком и свежей травой. Коровы расслабленно лежали в росе и луговом разнотравье, пережевывали жвачку и им лень было даже повернуть голову в мою сторону и поздороваться. Я не стал им мешать и опять углубился в лес.
Лес засыпал. Вернее погружался в дремоту, потому, что он не спит крепко. Хотя ему было и удивительно, что это здесь делает одинокий человек воскресным вечером. Для леса это непривычно, что кто-то нарушал его приготовления ко сну. Но лес очень деликатен. Он тихонько кивнул мне и стал расспрашивать про меня, хотя и уже слушал в пол-уха. А я шел и безмолвно рассказывал.
В сосновом и еловом уголках было уже совсем темно, но я не боялся заблудится. Меня вела тропинка. А там, где она расходилась,дорогу указывали толстые, скользкие слизняки. Лес их заранее послал мне помочь и эти улитки проложили для меня тонкую серебристую нить из слизи, которая мерцала даже в темноте и указывала мне путь, как нить Ариадны. Иногда эта нить выводила меня на светлые участки и там обрывалась.
А на этих участках было царство папоротников. Они заполняли все свободное пространство толстым, не высоким зелёным слоем. Но у некоторых папоротников вдруг просыпалась генетическая память о тех далеких временах, когда они были царями растительного мира и росли высокими и могучими. Это особи выросли до моего роста, но на том их память подводила и они оставались такими. По ним вверх и вниз сновали муравьи для которых папоротники были несомненно великанами и папоротники этим очень были горды.
Наконец я вышел к месту, где оставил авто. В полях оказывается было ещё совсем светло. Жизнь била ключом. Но мне почему-то вспоминался тот затихающий в пред-ночной полудреме чудесный лес. Щебетание вечерних птах. Белка, спешащая принести бельчатам в гнездо что-то сладкое к вечерней трапезе, заросли кустов и папоротника и тишина.
Вечерняя, необыкновенная тишина.
И ещё уютные, вкусно-пахнущие парным молоком ленивые коровы на лугу в лучах заходящего солнца.