Во мне что-то скачет, бесится, стукается головой о рёбра,
Когда в каждом шорохе различаю твои грудные полутона.
Я за гранью реальности. Застряла меж рам оконных сегодня,
И, кажется, влипла в тебя по самые волоса.
Люди слепы. Верят отчаянно в километры, оправдания,
Исключительность, обещания.
/Я верю в молчание./
Я знаю тех, кто всё это понимает.
Я видела их на страницах книг,
Слышала в музыке, которую ты сочиняешь.
/Я падаю в космос, и ты меня не поймаешь./
(Хвататься за воздух пальцами - вот лучшее в мире спасение.
Кричать, давиться фрустрацией – моё любимое наслаждение.)
Нас сшили, кажется, на игрушечной фабрике.
Пьяный мастер кому-то пришил по ошибке свастику.
Распори мне звёздами брак белых ниток,
И дыхание в лёгких залей формалином.
Ты родился, а значит, уже умираешь.
Обещай, что когда я тоже, ты не заплачешь.
/Переворачивай часы – время к чёрту взрывать мосты.
Ставь запятую, мы построим реальность иную./
Я – хаос, стремящийся к бесконечности.
Безрифмицей отравляю жизнь человечеству.
Рисую круг – дзен моей падшей сущности.
Ты любишь меня? Ответ у Кустурицы.
Я априори знаю – ты станешь моей индульгенцией.
Наш мир – пустота во всём её совершенстве.
Мы дойдём до экстаза, держась просто за руки;
Кастанедой вскроем вены соЗнания в статике.
Мы летаем с тобой и ночью, и днём.
Ом.