Ну вот и всё. Как быстро отпустило...
Иная боль все жилы перервёт.
И темнота чернильная сгустилась,
как мера измерения пустот
в моей душе.
Где мрак — там рядом бездна.
И край её шершав и бугроват.
Вот лепесток, травинка... И отвесный —
такой простой, такой домашний ад.
На цыпочках по коридору. Полночь...
Часы толкают время (стынет кровь),
и тикают, и тикают: «На помощь,
согрей меня, спаси меня, любовь...»