В знойном гомоне Стамбула, среди фруктов и ковров,
Продавали амазонку, из казачьих берегов.
Под довольное сопенье извивался гибкий стан,
Дерзкий взгляд, плевок презренья лишь ее судьбою стал.
Звон монет и визги плети закрепили договор -
Увезли мою прабабку забывать степей простор.
Что поделать: рабства доля тяжелее всяких нош -
Дай-то Боже - может дочку от нее убережешь?
Комсомольское собранье, среди добрых лиц вождей,
Отправляет в жилконтору список молодых семей.
Нет войны, страною правит молодой лихой задор:
Кульман, равенство и космос - и возможностей простор.
В этом новом мирном счастье бабке просто пустяки:
Разыскать среди любовниц и запудрить синяки...
Что поделать: уцелевших - лишь один на тридцать пять -
Дай-то Боже хоть для дочки страх и боль войны унять.
Телевизоров орава оглашает - первый гол,
Помидорная рассада колосится, спит щегол.
В кухне тушится жаркое, в детской - ритмика мяча,
Вот оно, почти что счастье - женская сбылась мечта.
Все, устала - закрутилась: с кухней, школой и бельем,
И найдя свои дипломы, мать прочла - со словарем...
Что поделать: путы быта тяжелее всяких нош -
Дай-то Боже - может дочку ты от них убережешь?
Золотые кольца свадьбы по Садовому кольцу,
Дождевые брызги пляшут на бокалах на ветру.
Избалована, любима - некого винить в судьбе,
Почему я выбираю не по сердцу, а "как все"?
Узел пут и ожиданий оказался слишком туг,
Циркулем уже отмерил неизбежной доли круг.
Вереницей поколений видно рабство закралось,
К самой сути, прямо в душу - избежать не удалось.
Эти ты оковы не отбросишь, вырвавшись одним обычным днём,
Если скажут: "Ты - свободна" - удивленно спросишь: "Вы о чём?"