(Посвящение 1-й Чеченской войне)
Последний ангел, покружив над нами,
Исчез вдали, за серой пеленой.
Мир, увлеченный радужными снами,
Очнулся вдруг, разбуженный войной.
Вначале, ничего не понимая,
Он отмахнулся было от забот,
Поскольку приближался Новый год,
Веселыми салютами сверкая.
Но вспыхнули зловещие зарницы,
И ввысь взмывая, огненные птицы
Под брюхом яйца адские несли.
Уже ползли железные фаланги,
Плюя огнем, когда последний ангел
Покинул тот несчастный край Земли.
***
Покинул тот несчастный край Земли
Гарант покоя — человечий разум.
И все основы обвалились разом
И под собою павших погребли.
Мгновенно позабыто — «не убий!»,
Как заповедь всех мировых религий.
И бог войны, как бесноватый Вий,
Ведет в атаку грозные квадриги.
И ослепительно сверкают латы,
И шлемы длиннохвосты и крылаты,
И лучники в передний ряд пошли,
И колесницы роковые мчатся,
И Апокалипсис готов начаться,
Где мы договориться не смогли.
***
Где мы договориться не смогли,
(А это было и не так уж сложно,
Согласье было близко и возможно),
Надежда наша корчится в пыли.
Она ещё над городом витала,
Когда передний танк на мостовой
Вдруг дёрнулся — и огненное жало
Вонзилось в бок машине боевой.
И разлетелась прочная броня,
И вырвался наружу столб огня,
И люди стали бледными тенями,
Лишь потому, что оборвали нить:
Мы не смогли друг другу уступить
И разожгли войны седое пламя.
***
И разожгли войны седое пламя
В краю степей и островерхих гор,
Там, где веками осенял простор
Орел могучий гордыми крылами.
Лишь он один, взирая с высоты,
Парил над миром в поисках добычи.
Понять и не пытался разум птичий
Внизу происходящей суеты.
Но резко изменился край старинный,
Когда ворвался в горы и долины
Свист лопастей и двигателей шум.
И дело стало вдруг важнее Слова.
И не осталось ничего святого.
О, род людской, где твой холодный ум!
***
О, род людской, где твой холодный ум,
Способный быстро возводить плотины,
Чтоб горные потоки и лавины
Осаживать внезапно на бегу?
В какое несчастливое мгновенье,
Учуяв запах жертвенных костров,
В тебе взыграла варварская кровь,
Ослабив чувство самосохраненья?
И поднято на знамя слово «месть»,
И брошено под ноги слово «честь»,
Залапанное грязными руками.
И вновь приклад шлифуется щекой.
И давит на гашетку род людской,
Обученный кровавыми веками.
***
Обученный кровавыми веками,
Преданьями глубокой старины,
Народ, свободу обретя штыками,
Недолго помнит ужасы войны.
Живой оброк в любые времена
Приносят даже мирные селенья,
Поскольку у любого поколенья
На памяти всегда своя война.
И пламя изрыгают пушек жерла,
И мы несем бесчисленные жертвы,
Историю слагая наобум.
Да, мы умнеем, испытав страданья.
Но нам во много крат важнее знанья,
Где опыт — результат глубоких дум.
***
Где опыт, результат глубоких дум,
Скупая квинтэссенция столетий,
Способная предотвратить беду
Исчезновенья жизни на планете?
Он, мудрости космической под стать,
В отличие от слов на транспарантах,
Хранится в запыленных фолиантах,
Которые нам некогда читать.
И вновь гранаты с вырванной чекой
Случайно возникают под рукой,
И ружья со взведенными курками.
И в оскорбленьях гнев исходит ртом.
И бесполезно говорить о том,
Что спор не разрешают кулаками.
***
Что спор не разрешают кулаками,
Мы забываем в роковой момент,
Используя, как веский аргумент,
Случайно под руку попавший камень.
Неважно — камни, палки иль ножи
Пуская в ход в затмении порочном,
Мы не подозреваем, что нарочно
Нам это кто-то ловко подложил.
И хоть природа помнит каждой клеткой
О том, что многократно наши предки
Ходили этой гибельной тропой,
Но, будто бы подопытные свинки,
Как по команде, обнажаем финки
Мы каждый раз с покорностью слепой.
***
Но каждый раз с покорностью слепой
Шаг строевой печатают колонны,
Когда безумцы плотною гурьбой
Отчаянно цепляются за троны.
Когда паны дерутся, то чубы
Трещат, как всем известно, у холопов.
И вот в разгар предвыборной борьбы
Люд посылают на рытье окопов.
И позабыто доброе соседство,
И в ход уже идут любые средства,
Когда врагом становится любой.
Но, пагубность содеянного чуя,
И не известно за кого воюя,
Мы затеваем бесполезный бой.
***
Мы затеваем бесполезный бой,
Как рядовую уличную драку.
И увлекая роту за собой,
Безусый лейтенант бежит в атаку.
Разделены невидимой межой,
Сошлись две силы на тропе тернистой.
И снайпер целит в спину журналиста.
И не известно — свой или чужой.
А результат непоправим и глуп:
И чья-то мать, опознавая труп,
В рыданьях скорчится у изголовья.
Но вновь зовет в атаку офицер.
И мы на мир взираем сквозь прицел,
Захлебываясь собственною кровью.
***
Захлебываясь собственною кровью,
Встречаем перемирья краткий миг.
И парень, не привыкший к многословью,
Использует лишь матерный язык.
Под насквозь продуваемым брезентом
Свое тепло стараясь уберечь,
Он слушает предвыборную речь,
Ни капельки не веря президенту.
А президент, в своих уловках грубых,
Глаза таращит, надувает губы,
Концом войны бессовестно дразня.
Но снова свет ракеты ночь расплавил.
И снова закипает бой без правил.
И некому дерущихся разнять.
***
И некому дерущихся разнять.
И дипломаты, разводя руками,
Спешат на обстоятельства пенять,
Нас, видимо, считая дураками.
Как можно жить спокойно, Боже правый,
И наблюдать, дыханье затая,
Как в судорогах корчится моя
Растерзанная ссорами держава!
А мы опять бросаемся, как в омут,
И беспощадно режем по живому,
Пытаясь рабский свой ошейник снять.
Но нас обратно загоняют в стадо,
Выстраивая новые ограды
И время поворачивая вспять.
***
И Время, поворачиваясь вспять,
Уже сыграло с нами шутку злую:
В столице танки — а народ ликует
И требует парламент расстрелять.
И привыкая все рубить сплеча,
Мой Бог, каким же надо быть уродом,
Чтобы, воюя с собственным народом,
Награды отличившимся вручать!
И мы, друг к другу попадая в плен,
Пытаемся произвести обмен
Чеченца на бойца из Подмосковья.
И хоть мы — граждане одной страны,
Но недопонимание вины
Ввергает нас во мрак средневековья.
***
Ввергает нас во мрак средневековья
Непониманья безрассудный миг.
И беженцы с мешками и детьми
С мест снялись, будто птицы на зимовье.
И снайперы в заложников палят,
И по селу в упор стреляют пушки,
И генерал нам лжет, потупив взгляд,
И наша жизнь не стоит и полушки.
Коль разум спит — руками не помочь.
И опускается слепая ночь
С безумными, чудовищными снами.
И бросив взгляд на мертвые тела,
Уносит опаленные крыла
Последний ангел, покружив над нами.
***
Последний ангел, покружив над нами,
Покинул тот несчастный край Земли,
Где мы договориться не смогли
И разожгли войны седое пламя.
О, род людской, где твой холодный ум,
Обученный кровавыми веками,
Где опыт, результат глубоких дум,
Что спор не разрешают кулаками?
Но каждый раз, с покорностью слепой,
Мы затеваем бесполезный бой,
Захлебываясь собственною кровью.
И некому дерущихся разнять.
И Время, поворачиваясь вспять,
Ввергает нас во мрак средневековья.
19-24.02.1996